Игорь Волознев - Дарт на войне Страница 24

— Я бы на вашем месте поторговался с Конфедерацией, — сказал он. — Вы проиграли битву у Эльяхо и теперь наверняка потеряете не одну звёздную систему. Но я уверен, вы многое можете вернуть, потребовав за меня выкуп.

— Ты стоишь слишком дорого, неубиваемый человек, — подал голос Адепт, сидевший в кресле с бокалом какого-то оранжевого напитка в руке. — Конфедераты пока ещё не до конца понимают это и никогда не дадут за тебя настоящей цены!

— Вторая планета системы Эльяхо — это Рассадур! — выпалил Дарт. — Ваша родная планета! Её местоположение раскрыто и теперь война быстро закончится! Вам в любом случае придётся начать с конфедератами переговоры о мире, и тут я могу вам пригодится.

Его слова ещё больше развеселили молодчиков.

— Вторая планета системы Эльяхо — это не Рассадур, — сказал черноволосый Адепт в лиловой тоге. — Да даже если бы это был Рассадур, война бы не закончилась. Наши великие повелители — Владыки Тьмы, никогда бы не позволили нам начать переговоры о мире. Вся Вселенная должна подчиниться Владыкам, а мы только исполняем их волю.

Дарт посмотрел на него угрюмо.

— Кто такие эти ваши Владыки? — спросил он.

— Ты слишком много хочешь знать, — ответил черноволосый.

К ним подошёл Адепт с каштановыми кудрями, которого Дарт встретил на "Громовержце". Пурпуровый газ струился по нему, обволакивая его худощавое тело.

— Он мог меня убить, — сказал он. — Но не убил.

— Я ещё на звездолёте, когда увидел тебя, понял, что ты — Адепт, — снова солгал Дарт, пытаясь ухватиться хотя бы за эту соломинку. — На тебе был жилет из радужного металла, который могут носить только Адепты.

Его слова вызвали среди рассадурцев оживление. Они заговорили между собой на своём языке.

Дарт чувствовал, что в эти минуты решается его судьба. Особое внимание присутствовавших было обращено на знакомого Дарту Адепта. На него со всех сторон сыпались вопросы, он едва успевал отвечать.

Наконец зеленоглазый в изумрудной тоге снова повернулся к пленнику:

— Почему ты не убил Левалана? — спросил он, кивнув на Дартова знакомца.

— Я никогда не убиваю безоружных людей, особенно если они на меня не нападают, — ответил Дарт, и это было в каком-то смысле чистой правдой.

— Ты лжёшь, — сказал зеленоглазый, обворожительно улыбнувшись. — Наш вечно ищущий приключений брат Левалан проявил авантюризм и безрассудство, лично возглавив абордажную атаку. Тем самым он рисковал не только собственной жизнью, но и исходом сражения. Если бы ты его убил, то битва сразу решилась бы в вашу пользу. И ты знал это.

— Левалан вообще любит соваться в самую гущу битвы, как будто там без него не обойдутся, — заметил рыжеватый Адепт, кинув косой взгляд на Левалана.

— Сражение вы бы всё равно проиграли, — сказал Дарт, — так что в этом убийстве не было большого смысла.

— Мы никогда не поверим, что принципы человеколюбия способны возобладать над целесообразностью! — запальчиво воскликнул зеленоглазый. — Ты не убил Левалана потому, что руководствовался какими-то своими мотивами! Какими?

— Я его пожалел, — сказал Дарт.

Этот ответ был встречен дружным хохотом. Смеялся даже Левалан.

Большинство Адептов, видимо утратив к пленнику интерес, вернулись в кресла. Возле Дарта остались только зеленоглазый и его рыжеватый приятель.

— Ты пока ещё не вполне сознаёшь, что тебе предстоит, — сказал Дарту зеленоглазый. — Такое понятие, как "миллиарды лет", трудно осмыслить сразу, это непостижимо для скудного человеческого разума. Ты будешь единственным из всех живущих во Вселенной, кто на своей шкуре поймёт и прочувствует его.

— Во время прозябания в чёрной дыре ты даже не сойдёшь с ума, — прибавил рыжеватый. — Тебе не суждено это счастье. Всю эту бездну лет ты будешь сохранять ясное сознание и мучаться от безысходности, погребённый заживо в своей космической могиле. Ты бессмертен и будешь жить вечно, но жизнь твоя превратится в пытку!

Сказав это, оба Адепта тоже направились к креслам, а комиссар, лишившись невидимой телекинетической опоры, плашмя грохнулся на пол.

Двое слуг в плащах с капюшонами подняли его и вынесли через сводчатую арку в галерею с таким же, как в зале, сияющим витражным потолком. По застылости их лиц, угловатым движениям и особенно по стальной хватке рук Дарт распознал в них киборгов.

— Эй, а это уже лишнее! — закричал он, увидев, что они собираются надеть ему на голову что-то вроде мешка. — Хватит с меня того, что я связан!

Киборги не прореагировали на его крик, невозмутимо натянули на него мешок и понесли дальше.

Несли его долго, причём по дороге поднимали по каким-то лестницам, заталкивали в какие-то узкие ёмкости, в которых Дарт мог едва повернуться, везли куда-то, потом снова несли на руках.

Наконец его, по-прежнему связанного, швырнули на какую-то твёрдую поверхность и сняли с головы мешок.

Киборгов, которые вынесли его из витражного зала, нигде не было. Дарт находился в служебном помещении космического корабля. Это был именно космический корабль — в нескольких метрах от Дарта мерцал огнями пульт, справа и слева темнели круглые иллюминаторы.

К пленнику приблизился высокий, под два с половиной метра ростом, рослый космолётчик, явно не Адепт. У него было круглое, мясистое, какое-то рыжеватое лицо, смахивавшее на пережаренный блин, и большие руки с крупными пальцами; одет он был в широкий ярко-оранжевый комбинезон, к поясу и груди были приторочены какие-то приборы. Держался он надменно и уверенно, видимо чувствуя себя здесь хозяином.

— Ну что, комиссар Дарт, летим к чёрной дыре? — сказал он на галактическом эсперанто и весь расплылся в торжествующей улыбке. — Там таким, как ты, самое местечко!

— Вы в самом деле летите к чёрной дыре? — спросил комиссар. — Возле этих чудовищ летать смертельно опасно, вы тоже можете погибнуть.

— За нас не волнуйся, приятель, вечный мрак предстоит тебе, а не нам… Эй, Сивик, Глум, тащите этого парня в трюм и приготовьте для него гипношлем! — крикнул он. — Мы отчаливаем!

Тут только Дарт обнаружил, что в помещении, помимо этого круглолицего, находились ещё двое. Это были "серые" в чёрных комбинезонах. Видимо, они тоже знали галактическое эсперанто, поскольку немедленно подняли Дарта и вынесли из каюты.

Рассадурцы несли его сначала по какому-то полутёмному коридору, потом спустились с ним по лестнице. Их лица, как и лица всех "серых", были бесстрастны, лишь иногда, когда на их большие чёрные миндалевидные глаза попадал свет редких ламп, в них проступало что-то зловещее.