Юрий Тупицын - Тайна инженера Грейвса Страница 24

Рене мысленно глубоко и облегченно вздохнул: первый раунд схватки он, может быть, и не очень убедительно, но все-таки выиграл. Если влипнешь в скверную историю, поучал его дядя Майкл, не теряй надежды и сохраняй кураж. Умному противнику ты этим внушишь определенное уважение и заставишь задуматься, ну а если нарвешься на дурака, то от характера твоего поведения мало что изменится. Рене почувствовал облегчение еще и потому, что ответ на последний вопрос Робера был давно продуман и встроен в соответствующую легенду.

- Я брал у них интервью. Я же репортер, вам это известно!

- В Париже десятки тысяч ученых. Они расплодились как тараканы, теперь их, Наверное, не меньше, чем официантов. Почему ты из этого сборища выбрал именно Шербье и Лонгвиля?

- Слушайте, какого черта вы суете нос в мои дела? - рассердился Хойл.

Робер холодно усмехнулся.

- Надо, мой дорогой, надо. Так надо, - Робер провел ладонью по горлу, что если ты окажешься неразговорчивым, мне придется от слов перейти к делу и попросить содействия у Беба. Беб, ты не откажешься мне помочь?

- Да уж не откажусь! - пропищал здоровяк, любовно оглядывая журналиста, словно тот был сочным бифштексом или куропаткой на вертеле.

Кураж - не самоцель, а лишь одна из тактических линий поведения. Надо уметь и отступить вовремя, но, конечно, ни в коем случае не говорить правду. Правда - для простаков, надо ограничиться полуправдой, которая дает противнику минимум информации, а тебе предоставляет максимум выгод и возможностей.

- Раз уж так надо, войду в ваше положение. Я интервьюировал Шербье и Лонгвиля по делу одного ученого-атомщика, Вильяма Грейвса. Вам о чем-нибудь говорит это имя?

- Сейчас вопросы задаю я, Рене, запомни это. Почему по делу этого атомщика ты обратился именно к Шербье и Лонгвилю?

- Потому что это не ординарные люди, у них есть искра Божья, если не в душе, то в мозгах. Я предпочитаю интервьюировать людей талантливых.

У Робера задрожали уголки рта.

- Я тоже люблю людей талантливых. Если хотите, только их можно называть настоящими людьми, все остальное - мразь и копоть. Вот и у Беба есть своя искра Божья и свой талант, а?

- Тебе виднее, - пропищал здоровяк, нахохлившись.

То, что он обиделся, не очень удивило журналиста: у профессиональных убийц и палачей жестокость нередко совмещается с чувствительностью и даже сентиментальностью.

Внимательно разглядывая Хойла, Робер достал из кармана пачку сигарет, зажигалку и закурил. Шофер молча протянул назад руку. Робер раскурил другую сигарету и протянул ему. Беб брезгливо поморщился и помахал своей лапищей, разгоняя дым. Глубоко затягиваясь табачным дымом, Робер все еще разглядывал журналиста. Его взгляд если и не потеплел, то все же потерял былую холодность, отчего лицо Робера как-то вдруг утратило часть своей дисгармонии, стало приятнее.

- Конечно, Шербье и Лонгвиль - талантливые люди, - проговорил Робер, а Рене в эту секунду вдруг понял, что кто-то из этих двух ученых, скорее всего Шербье, и навел этих молодчиков на него, бедного журналиста. - Но ухватился ты за них потому, что оба они в свое время работали на Грейвса. Так?

- Ну а если и так?

- А откуда у тебя такая информация? Не вздумай только ссылаться на телепатию или предсказание астролога!

- Неужели вы не верите в астрологию? - простодушно удивился Рене.

- Оставим звезды ученым и влюбленным. Мы все время отклоняемся от сути дела.

- Вот именно, - проговорил шофер, голос у него был бесцветный и очень спокойный. - Надо прибавить темп. Роб.

- Делай свое дело, а я буду делать свое! - бросил ему в спину Робер.

- Не кипятись, Роб. Я и делаю свое дело. За нами хвост.

Робер, здоровяк и даже Рене невольно покосились назад.

- Ты уверен?

- Вполне. Проверял несколько раз. Кремовая "симка". По-моему, в ней всего двое. Те, кого видно, в цивильной одежде.

Робер рывком за плечо повернул к себе Хойла.

- Кто это?

- Честное слово, не знаю! - искренне ответил Рене.

Секунду Робер вглядывался ему в глаза, потом слегка оттолкнул и задумался, морща лоб и слегка покусывая верхнюю губу.

- Сдается мне, это все тот же, - сказал шофер. - Вроде я узнал его.

Робер вскинул голову:

- Чего ж молчал?

- Не вполне уверен. Но, скорее всего, не ошибаюсь.

- Вот погладить бы тебе затылок! - обиженно пропищал Беб.

- Ладно, потом выясним, кто к нам прицепился, а пока продолжим. - Робер повернулся к журналисту. - Ты ищешь подходы к Вильяму Грейвсу, это совершенно ясно. На кого ты работаешь?

- На свою газету, разумеется! Разве это не ясно?

- Ваша газета не из тех, которые оплачивают заграничные вояжи. На кого работаешь? - голос Робера стал жестким, он кивнул Бебу. - У нас мало времени. Ну?

Лапища снова легла на шею Рене и начала как тисками сжимать основание черепа. Нарастала боль, подкатывала дурнота, лицо Робера поплыло.

- Хватит!

Журналист повертел шеей, потер ее рукой и слабо улыбнулся.

- Что-то вроде живой гарроты! Черт бы побрал этих испанцев! Наверное, гильотина и то лучше.

- У тебя еще все впереди, - холодно сказал Робер. - Итак, на кого ты работаешь?

В это мгновение, Бог его знает по каким признакам, но Рене окончательно уверился - Роберу и без того известно, на кого он работает помимо газеты. А вся история с допросом и насилием - всего лишь проверка его правдивости, его готовности пойти на компромисс и сотрудничество.

- Хорошо, я отвечу, - Рене сделал паузу и твердо добавил: - Но откровенность за откровенность. На кого работаете вы?

- Мы революционеры и работаем на самих себя, - надменно бросил Робер.

- Это уже лучше. - Журналист еще раз повертел шеей. - Надеюсь, вы догадываетесь, если мои хозяева узнают, что я с вами пооткровенничал, они прекратят меня финансировать и вообще выведут из игры?

- А может, и шлепнут! - предположил Беб, оживляясь.

Оказывается, этот здоровяк и слушал и слышал, но скорее всего воспринимал он не всю информацию, а только то, что представляло для него интерес и входило в круг его понимания. В этом отношении, как это ни странно, Беб был весьма похож на своего интеллектуального антипода ученого-фанатика Шарля Лонгвиля.

- А может, и шлепнут, - повторил Рене, глядя на Робера.

- Понимаю, - без тени улыбки или насмешки проговорил Робер.

И от этой серьезности у журналиста мурашки пробежали по спине. "Бедный Хойл, - подумал он, вспоминая бессмертного Робинзона Крузо, а если точнее, то его попугая. - Бедный Рене Хойл! Где ты был? Как ты сюда попал? Как тебя сюда занесло?"

- Понимаю, - повторил Робер. - Эти ребята - могила, от меня узнает только шеф. Можете быть покойны.

Рене кивнул, помедлил, как это водится в таких случаях, и сообщил, что он работает на фирму Невилла и что непосредственно его действиями руководит юрисконсульт Аттенборо. Впервые за время этого разговора шофер счел возможным и нужным повернуться и бросить короткий взгляд на журналиста. У него были лохматые брови и крупный нос - типичный южанин. Боковым зрением Рене заметил тень удовлетворения, скользнувшую по лицу Робера, и окончательно уверился в своей догадке: этим экстремистам и без того было известно, на кого он работает, они лишь перепроверяли себя, а заодно проверяли его честность.