Михаил Грешнов - Продавец снов (с иллюстрациями) Страница 24

— А там… — указывал он дальше. — Вы же не слепой, Филиппс! Как вы не видите закона всемирного тяготения? Ну подставьте же!.. — Профессор вытянул руку. — Вы грамотный человек, Филиппс! Видите F, и чуть ниже F, и над ним знак индекс квадрата?.. Вообразите же, черт возьми, Филиппс! Вся вторая строка поперек долины — закон всемирного тяготения. А дальше…

Профессор всматривался в следующие строки.

— Надо разобраться, Филиппс, — говорил он. — Это формулы. Больше, Филиппс, — это контакт! Канары — разумные существа! «Они хотят войти в диалог с нами! Вошли, Филиппс! Что же вы стоите, как столб?..

Чейз продолжал всматриваться в строки, пересекающие долину.

Не может быть! — пытался он охладить свой взбудораженный мозг. Немыслимо. Но были строки, символы. Символы повторялись, четкие, одинаковые, несомненно, осмысленные, бросались в глаза, наталкивали на объяснение. Формулы! Если поставить привычное Е — оно же напрашивается! — то в каждой формуле знак, который наверняка обозначает знак равенства. После него нельзя не поставить те и еще сверху значок, несомненно, знак квадрата. Это же встречается во второй строке, в формуле, обозначающей закон всемирного тяготения. Иначе не может быть. Иначе ничего не придумаешь!

Чейз удивляется сам себе: как все просто! А может, не просто? Сколько ночей он ломал голову над снимками долины, над расположением холмиков. Что в них угадывалось? Без этих бессонных ночей, без размышлений Чейз не разгадал бы тайну канаров. Не разгадал же Иллтон! И Филиппс не разгадал, хотя и видел эти насыпи, строки. Интуиция? Душевный настрой? размышлял Чейз. Или вечная вера в возможность контакта? И вот он — контакт!

— Филиппс! — обращается к инженеру Чейз.

В это время один за другим раздаются два выстрела. Через секунду — третий.

— Что это? — спросил профессор.

В ответ — еще один выстрел.

— Филиппс, — крикнул профессор. — Что это значит?..

«Это значит, что помощники ухлопали Старика», — подумал Филиппс, но ничего не сказал Чейзу, руки его шарили по стеклу гермошлема — где же сигарета?..

— Филиппс! — Чейз повернулся к главному инженеру. Даже в неярком свете красного солнца Филиппс заметил, как лоб и щеки профессора заливает бледностью.

— Убили? — спросил он. — Последнего?..

Филиппс молчал.

— Отвечайте!

— Убили, канальи, — признался тот. Вдруг заорал: — Я же им приказывал не стрелять!

Профессор ринулся вниз с холма. Филиппс за ним. Чейз мчался, не разбирая дороги. Неужели убили?.. Последнего? Как же мы проморгали? Мороз ходил у профессора по спине. Самым бездарным образом проморгали!.. Что представляет собой колония? Профессор не хотел говорить — представляла: вдруг они промахнулись?.. Остаток ли это древней угасшей цивилизации? Профессор видел перед собой холмики, насыпи. Или, может, канары — пришельцы? Когда-то опустились на планету, потерпели аварию и остались здесь, не сумев вернуться домой?

«Господи, — твердил профессор задыхался от бега. он, как же мы проглядели?..»

Из-за скалы навстречу показались помощники Филиппса.

— Вы!.. — кричал Филиппс, едва поспевавший за Чейзом. Убили?..

Помощники волокли по земле что-то тяжелое.

— Убили!.. — завопил Чейз, налетая на них, размахивая руками.

Инженеры остановились. Добыча лежала у их ног.

— Убили! — Профессор с разбега плюхнулся на колени перед убитым канаром.

3верь — зверь ли? — был величиной с крупного опоссума, покрытый короткой шерстью, седой. Задние лапы длинные, с черными, огрубевшими от ходьбы подошвами. Передние — короткие, но сильные, с толстыми ногтями, приспособленными к работе в земле. Не когти — у профессора это мгновенно запечатлелось в памяти, — закругленные, почти человеческие, но очень толстые ороговевшие ногти. Голова канара раздроблена, видимо, метким выстрелом Рокко. Кровь и мозг перемешались с пылью и с каменной крошкой; инженеры волокли тушу по земле. На оставшейся борозде там и здесь виднелись кусочки мозга и капли крови. «Это все!.. — с ужасом смотрел на них Чейз. — В этих комочках тайна канаров, их колонии, погибшей цивилизации!..»

— Я же говорил вам — не стрелять! — кричал Филиппс на Рокко, на Джойса. — Пропойцы!..

Помощники топтались на месте в недоумении. Ружья были у них за спиной, искатели-прутья в руках.

Филиппс тоже топтался на месте, не знал, что делать.

— Варвары! Варвары!.. — Чейз рыдал над трупом канара. Что вы наделали!

Пытался вытереть глаза под смотровым стеклом скафандра. Перчатки, испачканные землей, шаркали по стеклу и скрипели.

— Варвары!..

— Мистер Чейз…

Филиппс бросил ружье, наклонился к профессору:

— Прочь! — Чейз вскочил на ноги, поднял кулаки, как будто хотел кинуться в драку. — Хамы! Убийцы! — кричал он. — Ублюдки!

Филиппс отступил от разъяренного Чейза. Профессор повернулся к канару, взгляд его упал на ружье, лежавшее под ногами. Мгновенно профессор схватил ружье.

— Ублюдки!.. — повторял он. Два выстрела грянули почти разом. Рокко и Джойс упали. Филиппс отпрянул, хотел бежать. Третий выстрел угодил ему в спину.

Секунду над долиной висела мертвая тишина. Чейз бросил ружье и, не глянув ни на кого из троих, склонился над убитым канаром, скорбя и все еще не веря в невосполнимую утрату.

УЧЕБНЫЙ РЕЙС

Руки Павла упали с рычагов управления.

— Все, Витя, — сказал он, — горючего нет ни грамма.

Боковые иллюминаторы, жадно ловившие отблеск фотонного, но все же земного огня, погасли. К стеклам приникла ночь. Она была хозяйкой Пространства, знала это и теперь делала с кораблем, что хотела: взяла его в руки и зажала между ладонями. Далекие неподвижные звезды ей не мешали. Они были отчаянно далеки, чтобы помочь людям. Тьма вошла в остывшие дюзы, встала за переборкой, рядом. Павел и Виктор чувствовали ее, как чувствуешь кожей холод или тепло. Павел закрыл заслонки иллюминаторов.

— До Земли четыре световых года, — сказал он. — Пять, в пересчете на бортовое время. Если будем двигаться с этой скоростью, — кивнул на приборы.

Неторопливо, стараясь быть подчеркнуто спокойным, развернул карту.

— Если полет замедлится, — взглянул на Виктора, — между Землей и нами встанут тысячелетия. Девять шансов из десяти, что это произойдет. Здесь, указал на цепочку темных пятен, — переменная пылевая туманность. Здесь, черкнул карандашом по краю карты, — область еще не разведанной гравитации…

Виктор молчал. Один шанс из десяти на спасение — мало. В душе его поднимался протест против бессмысленной гибели. Что им может помочь случайность? В Пространстве случайность не в счет: как ни много посылала Земля кораблей в звездные экспедиции, они были горсточкой пыли в океане Вселенной, где звезды и те казались пылью, брошенной в темноту.