Феликс Дымов - Санаторий Страница 24

— А кто у вас там? — спросил Варгин.

— Рыба свежемороженая с Верхних Озер.

— Нельзя так, совсем не спать, это нарушение техники безопасности, — сказала Кэтрин.

— Эх, барышня, техника техникой, а домой-то спешишь. Сейчас приеду, щей горячих жена подаст, кваску грамм двести, а там и в постель. Я здесь все бока свои отмял. Сколько лет езжу, а не могу привыкнуть спать в кабине. Да нет, в кабине — это не то. Не тот коленкор, — настаивал шофер, будто кто-то с ним спорил.

В кабине приятно пахло соляркой. Подергивались стрелки приборов.

— Ну, давай, старушка, — шофер похлопал по баранке. — К вечеру тянет лучше, а почему — не пойму.

— К вечеру кислорода больше, октановое число возрастает, — объяснил Варгин.

Парень посмотрел на него с уважением.

— Смотрю я на тебя и не пойму, вроде говоришь по-нашему, а вроде как не из наших мест?

— Я с Земли.

— С Земли? И бабенка твоя тоже?

— Нет, здешняя.

— То-то я вижу. Ну, да дело ваше. С Земли, говоришь. Тогда у меня к тебе вопрос есть, — шофер искоса посмотрел на Кэтрин. — А, бог не выдаст, свинья не съест. Попутчик у меня один был, к примеру, скажем, Жук его звали, — шофер на мгновение прервался, будто прислушался к чему-то. Он даже приоткрыл дверцу: — Вот зараза, третий цилиндр не тянет. Слышь, было “та-та-та-та”, а теперь “та-та-та-та”. Ох, хоть бы дотянуть до Санаториума. Да, так вот этот Жук сказал мне, что у вас на Земле вроде как все нормально. И что наши, — он показал наверх, — все врут. Как это он сказал — дезинформируют насчет опускания почвы и обезвоживания рек и океанов. Все это, говорит, чистая неправда. Да, так и говорит. Отчаянный мужик этот Жук. Правда, со мной не в первый раз так разговаривают. Рожа у меня, что ли, такая? А еще он мне сказал: “Вот ты, Шарм, — а меня Шармом зовут, — скоро вместо грузов воздух возить будешь”. Воздух, в смысле, что ни хрена не будешь возить. А я ему говорю: а на что ж я жить буду? А он говорит: “Тебе платить будут. Хорошо платить. Ведь будешь возить?” А я ему говорю: хоть я и шоферня, а унижаться не стану. Шоферы — это самые что ни на есть гордые люди. В шоферы кто идет? Кто начальства над собой не терпит. Так что же, врут про очереди за чистой водой?

— Врут, — ответил Варгин и вспомнил, что утром он уже отвечал на подобный вопрос.

Вдали появились огни города. Проехали кольцевую дорогу. Замелькали знаки перекрестков.

— Расстроил ты меня очень, — сказал шофер. — Вам куда?

Кэтрин объяснила, где лучше остановить. Но он выпытывал, куда им надо, и довез до места. Шарм поставил скорость на нейтралку и спросил:

— Зачем же они врут?

— Вот это я и хочу выяснить.

Кэтрин попыталась заплатить шоферу, но Варгин вовремя остановил ее. Шарм сказал:

— Постой, землянин, — он достал с козырька защитного стекла замусоленный листок бумаги и химический карандаш. Послюнявил карандаш и что-то написал. — Как выяснишь, мне позвони. На, — он протянул бумажку. — Прощай, землянин.

— Прощай, — ответил Варгин.

Рефрижератор отошел, обдав дымом двух одиноких людей, оставшихся стоять посреди ночного города.

— Быстро вы с людьми сходитесь, — сказала Кэтрин.

— Рожа у меня такая, — сказал Варгин.

Кэтрин улыбнулась.

— Зачем вы его в заблуждение ввели?

— Заблуждение — это естественный этап в процессе познания. Кстати, где это мы? Кажется, я тут уже был.

— Не кривляйтесь. Пойдемте, я боюсь одна идти домой.

— О, это уже качественно новый уровень. А то я думал, будет как вчера: от ворот поворот, да еще с почетным эскортом.

Перед дверью произошла заминка. Кэтрин долго вертела ключом, вставляя его то так, то эдак.

— Что, механизм незнакомый? — спросил Варгин, взял ключ и не без усилия открыл дверь. Кэтрин провела его в комнату, схватила что-то из шкафа и, извинившись, вышла.

Комната представляла собой убежище одинокой, но деловой женщины. На столике лежало несколько красочных журналов с разнообразными иллюстрациями последних образцов продукции фирмы Чирога. Этим, собственно говоря, и исчерпывалась вся наличествующая литература. Варгин посмотрел себе под ноги. Башмаки надо бы снять. Он расшнуровал туфли и понес их в прихожую. В дверях он столкнулся с незнакомкой. Это была Кэтрин, но в домашнем халате и с распущенными волосами. “Эта Жаркомба знает, что делает”, — подумал он и сказал:

— Я тут чьи-то башмаки нашел. Может, это лазутчики оставили?

Он двинулся вперед, но пройти мимо так и не смог.

— Я ему говорю: башмаки-то поставьте, а он: нет, это не башмаки, это улики, — Кэтрин тихо засмеялась.

Варгин подумал: “Не такой уж и противный этот скрипучий голосок”, — и осторожно вынул из-под ее головы затекшую руку.

Кэтрин соскочила с дивана, который лишь слегка качнулся, и побежала к зеркалу. Она помотала головой и принялась расчесывать волосы.

— Ну, молодежь, — сказал Варгин, — ни стыда ни совести. Нет, чтобы попить принести человеку. Жаркомба бесстыжая.

Он приподнялся с дивана и поставил ноги на пол.

— Послушай, Жаркомба, где такие диваны паршивые делают? А еще передовой авангард.

— Чем это вам не угодил диван?

— Ужасный диван, болтается, стучит и скрипит как хозяйка.

Они рассмеялись.

— Я сама не знаю, вроде всегда был нормальный.

— Нормальный, нормальный, у вас все не как у людей, — забубнил Варгин, деловито заглядывая под диван. — А, понятно.

Он поднял вылетевший из-под ножки дивана спрессованный сверток бумаги. Аккуратно сложил его и попытался приподнять диван и подсунуть сверток.

— Жаркомба, — позвал он, — помоги мне.

Варгин передал ей сверток и повыше приподнял диван.

— Долго я держать буду?! — взмолился он и посмотрел вверх. Кэтрин растерянно вертела подкладкой.

— Это он, тот самый пакет, который оставил Ремо.

“Действительность намного шире и глубже ваших теоретических моделей”, — вспомнил Варгин слова шефа, сказанные на одном из ученых советов.

— Чайку бы, — сказал Варгин, разворачивая пакет.

Внутри оказалась рукопись, обозначенная странным заглавием: “Метаэкология: некоторые частные решения”. Подписано — Ремо Гвалта, институт Продвинутых Исследований, Санаториум. Варгин прочел абстракт: “Выписана система уравнений эволюции многокомпонентной самоорганизующейся среды. Найдены некоторые стационарные решения. Обслуживаются возможные приложения”. “Красиво, но непонятно”, — сказал про себя Варгин. Он полистал рукопись. Да, это нахрапом не возьмешь. Вернулась Кэтрин.