Игорь Росоховатский - Загадка «акулы». Научно-фантастические рассказы Страница 24

Автомобиль помчал их по узкой извилистой дороге между акациями и баобзбами, То и дело в ветровое стекло шлепались жуки. Они кишели всюду в траве и над головой.

Уолтер вытирал вспотевший лоб носовым платком и продолжал удивляться, что же заставило знатного сеньора вызвать его, а не известного в округе доктора Вальероса.

Уолтеру шел тридцать четвертый год, был он беден и поэтому, получив право на частную практику после девяти лет учебы и стажировки и не найдя подходящей работы, поехал в чертово африканское пекло к «тетушке цеце». Отсюда он регулярно высылал деньги своей сестре, оставшейся с тремя малышами в далекой Пенсильвании, и постоянно ворчал на жару, на холодный ветер, на засуху, на правительство, на гордых португальских сеньоров, которые лечатся у других, и на негров, которым нечем заплатить эа лечение. Правда, этих бедняков он все же лечил, почти бесплатно, но всякий раз твердил, что это в «последний раз» и что он слишком «богат для благотворительности».

Автомобиль свернул на аллею финиковых пальм, обогнул несколько ярких разноцветных клумб, миновал хозяйственные постройки и остановился у большого двухэтажного дома, расположенного в виде буквы «П». Здесь доктора встретили несколько слуг. Один схватил его чемоданчик, второй — шляпу, третий, низко кланяясь, повел в дом. Уолтер успел заметить бледную сеньору де Артоте, веселых сеньорит и очутился в просторном кабинете с оружием и фотографиями лошадей на стенах. На кровати у окна лежал сеньор Луис. На белой подушке резко выделялось его надменное лицо с маленькими усиками и клинышком черной бородки.

— Добрый день, — поздоровался доктор.

— Здравствуйте, сеньор доктор, — ответил хозяин дома, впервые величая так Уолтера, — обычно он называл его просто Кроумэном. — Вы, наверно, удивлены, почему я позвал вас. Дело в том, что я серьезно болен и хочу, чтобы меня посмотрел молодой и способный врач. До меня дошли слухи, что вы бунтовщик и смутьян. И я подумал: вот способный человек. Только тот, кто чувствует, что, несмотря на бедность, он чего-нибудь да стоит, будет бунтовать. Бездарный человек в подобном положении станет пресмыкаться и попрошайничать.

Он говорил с располагающей откровенностью, как бы специально для собеседника, снисходя до интимности. Но по плавности фраз Уолтер догадался, что всю эту тираду сеньор Луис продумал еще до его прихода.

«Впрочем, он, очевидно, в самом деле так полагает, иначе не позвал бы меня»

— Я надеюсь также на вашу скромность и на умение хранить секреты своих больных. Доктор Вальерос этим не отличается.

«Ага, вот еще одна причина!»

— Разрешите мне прежде всего осмотреть вас, — предложил Уолтер, подходя к кровати.

Он нащупал пульс, спросшл, на что жалуется больной.

— Боли в желудке и выше, трудно дышать, частые рвоты, — коротко ответил сеньор Луис, испытующе глянув в глаза доктору.

Уолтер нагнулся ближе, всмотрелся в желто-землистое лицо. «Неужели?» Он через брюшную стенку прощупал плотные образования и почти на ладонь увеличенную печень.

— Рентген? — опросил Уолтер.

Сеньор Луис улыбнулся углами губ. Глаза не участвовали в улыбке, она очень напоминала гримасу страха. Он выдвинул ящик столика, стоящего около кровати, достал несколько рентгенограмм.

Стоило Уолтеру взглянуть на них, и догадка перешла в уверенность.

Доктор опустил глаза и встретил тот же испытующий взгляд больного. Губы Луиса де Арготе раскрылись:

— Ну что, сеньор доктор?

Уолтер отвел взгляд;

— Как вам сказать…

— А вы говорите правду, я ведь немного учился на медициноком факультете… — он посмотрел куда-то в сторону и очень тихим, непривычным для него голосом спросил: — Рак? Рак желудка? С метастазами в печень?

— Если вы знаете, почему же раньше?..

— Раньше не знал, — все так же тихо сказал сеньор Луис. — Упал с коня, ударился. Думал, последствия ушиба, пройдет…

— Так… — промычал Уолтер, чувствуя, что надо что-то сказать и не находя слов.

— Не говорите пока жене. Сообщите только старшей дочери. Она у меня молодец.

Его тон снизился до просительного. Это был уже совсем не тот человек, который с холодной усмешкой указывал на провинившегося негра:

— Секите, пока не побелеет.

Теперь он был болен, испуган и напрягал всю волю, чтобы не выдать испуга. Постепенно его голос становился тверже:

— Кроме старшей дочери — никому. И что, по-вашему, следует предпринять?

— Облучение. Есть еще новые препараты… — ответил Уолтер. — Надо немедленно заказать самолет. Может быть в Филадельфию? Я моту посоветовать там хорошую клинику.

— вы полетите со мной, — сказал сеньор Луис, и его слова прозвучали как приказ.

— Но у меня больные…

— Все будет оплачено! — нетерпеливо воскликнул плантатор.

— Я не могу оставить своих больных, — пробовал сопротивляться Уолтер, представляя себе в то же время сестру и ее малышей, которым нужно купить эиммюю одежду.

— Я теперь тоже ваш больной, — настаивал сеньор Луис, несколько отвлеченный этим cпором от мрачных мыслей. — И притом тяжело больной. За одну эту поездку вы получите такую же сумму, которую зарабатываете здесь за три года. Кроме того, я уплачу доктору Вальеросу, чтобы он наведывался к вашим больным. Ну как, идет?

Уолтер кивнул.

— Итак, телеграфируйте в клинику, заказывайте билет на самолет, берите все необходимое, — командовал сеньор Луис. Он уже полностью овладел собой и снова вошел в ту роль, которую играл всю жизнь.

Паккард ожидал доктора у подъезда. Одуряюще пахли цветы; растопырив пальцы, удивлялись себе пальмы. Серые попугаи глядели с веток вслед машине.

Паккард свернул с пальмовой аллеи на узкую пыльную дорогу, и вдали замелькали нищие хижины. Негры на хлопковых плантациях жили, как и десять, и двадцать, и пятьдесят лет назад: бпали на грязных подстилках, много работали, мало отдыхали. Словно и не было расщепления атома, полетов спутников м ракет, словно время остановилось для них. Но доктор Кроумэн знал, что в этом «остановившемся времени» накапливается возмущение и уже тлеет фитиль.

Доктор вышел из автомобиля и направился к одной из самых маленьких и грязных хижин, стоивших на отшибе. Он приподнял полог, сплетенный из лиан и заменявший дверь, и невольно поморщился от зловония.

В хижине не было ни столa, ни кровати — ничего, кроме грязной циновки-подстилки, на которой лежал полуголый негр.

— О маса Диктор! — негр попытался приподняться. Одеяло, из которого вылезали клочки свалявшейся ваты, сползло, открыв обтянутые кожей ключицы. Они были такие острые что казалось — кожа на них вот-вот прорвется.