Юрий Шпаков - Кратер Циолковский Страница 24

Они уже вышли в коридор, когда раздался новый звонок.

- Пойдем, - решительно сказал Володя. - Иначе это будет до бесконечности.

- А вдруг мама? - спросил Игорь. Пришлось вернуться. Но на экране появилось лицо дежурной телефонистки междугородной станции.

- Ответьте Мурманску, - сказала она.

И не успел Володя сообразить, кто его может знать в этом далеком городе, как увидел перед собой чуть размытое расстоянием, но все равно очень знакомое изображение. Нина Журко!

- Здравствуй, Володя! - закричал ее далекий голое. - Ой, как я рада, что застала тебя! Только услыхала сообщение и сразу бросилась звонить. Неужели это правда, что ты послезавтра улетаешь?

- Правда, Нина.

- И ничего не мог сообщить! Как тебе не стыдно!

- Нельзя было. К тому же у меня нет твоего мурманского адреса.

- Ладно, не оправдывайся. Захотел бы - мог разыскать. Но я не обижаюсь. Знаю, тебе не до этого было.

- Я очень виноват, Нина.

- Вот еще, будем считаться. Скажя, вы вправду решили найти на Луне следы чужого звездолета?

- Мы все верим в это. Ты знаешь, может быть, даже узнаем что-нибудь о судьбе Платона Журко...

- Да, это было бы интересно, - задумчиво сказала Нина и вдруг спросила:

- Скажи, ты теперь, наверное, страшно загордишься?

- Что ты! Даже не думай.

- Знаю, знаю... Если бы не позвонила, так бы и не догадался попрощаться...

- Я часто вспоминал о тебе, Нина.

- Я тоже. И буду очень-очень ждать твоего возвращения. Можно?

- Можно, Нина. Мы же друзья с тобой...

Почему-то этот разговор оставил у Володи неприятный осадок на душе. Гуляя с Игорем по улице, он рассеянно отвечал на бесконечные вопросы брата, больше был занят своими мыслями. Нина любит его, это сразу видно. Но почему же он так равнодушен к ней? Милая, славная, чудесный характер. А он... Конечно, это просто свинство - нужно было разыскать ее. И зря соврал, будто часто вспоминал о ней. Тоже, захотел утешить! А на самом деле все мысли о другой. Смешно: все, кажется, встало на свои места, все определилось. Не для него Галя, это ясно. А он никак не может забыть о шей...

Под ногами похрустывал снег, крепкий мороз щипал уши. Эх, на лыжи бы сейчас! Чтобы свистел в ушах ошалелый ветер, чтобы лететь с горы в снежном вихре, забыв обо всем... Или на каток - где огни и музыка, песни и смех. Но времени остается мало! Предпоследний день на Земле, последние часы в Омске. И лыжи, и каток придется отложить до возвращения...

...На город опустились ранние сумерки, когда Володя занял свое место в кабине ракетоплана. Он летел в Москву, где должен был встретиться с остальными участниками экспедиции. Они пройдут по Красной площади, заглянут в Кремль. Потом прощальная пресс-конференция. Останутся последние сутки на космодроме и - долгожданный старт. Неужели все это действительно произойдет?

У Володи даже сердце сжалось. Может быть, виноваты две рюмки терпкого золотистого вина, которые он выпил на прощание с друзьями. А скорее всего - нелегкое расставание с родителями...

Отец крепился. Он только подозрительно часто покашливал и был непривычно суетливым. А мать не скрывала слез. Ее сухие, горячие пальцы сжимали руку Володи, словно она надеялась задержать сына.

- Береги себя, мальчик, - повторяла она. - Ох, и зачем все это нужно...

Володя заглянул в ее глаза, полные тревоги.

- Мама, а если бы я испугался, если бы отказался лететь ты была бы довольна?

И мать ничего не ответила...

Взревели ракетные двигатели, и мощная машина послушно легла на курс. Через час она будет в Москве. Но Володе казалось, что он находится на борту космического корабля, что полет к Луне уже начался...

Старт в небо

- Как самочувствие, товарищ журналист? - спросил Костров. - Жив?

Володя через силу улыбнулся.

- Кажется, жив.

Он все еще не мог прийти в себя. Вот когда ему в полной мере пришлось почувствовать разницу между теорией и практикой! Кажется, он до мелочей знал обо всем, что произойдет. Сорок секунд на вертикальный взлет, тройная перегрузка. Потом пятиминутный разгон по криволинейной траектории - и двигатель выключается. А дальше будет состояние невесомости, о котором он столько мечтал...

Но когда Никитин лег в плотно облегающее кресло, когда в наушниках застучал метроном, отсчитывая последние секунды перед стартом, мгновенно исчезли и знания, и способность рассуждать. Такое чувство бывает иногда перед трудным экзаменом, когда переступаешь порог кабины электронного "профессора" - из всех книжных премудростей остается одна классическая цитата: "Я знаю только то, что я ничего не знаю..." Правда, на экзамене спокойствие возвращается быстро. Зажигается на экране первый вопрос, и все становится на место. Пальцы привычно бегут по клавишам, и нет никакого сомнения, что увидишь зеленый огонек, знак верного ответа. А сейчас все было гораздо сложнее...

Бесстрастный голос Чумака привычно ответил: "Естъ пуск!" Все нарастающая тяжесть властно вдавила в кресло, и сознание Володи заполнила одна мысль: он летит! А потом не стало и этой мысли. Перед глазами заплясали радужные круги, зыбко закачалась черная пелена. Володе показалось, что он теряет сознание. Не было никакого сравнения с тренировками ьяа центрифуге, на роторе, на вибростендах. Пусть тогда перегрузжи было гораздо больше - зато отсутствовал самый важный, психологический фактор...

Гул двигателей внизу усиливался, превратился в отчаянный раздирающий треск и смолк. Ракета перешла звуковой барьер. Неожиданно Володю словно сдавила ледяная лапа. Стало до отчаяния страшно. На какое-то мгновение он почувствовал себя неумелым пловцом, которого неудержимо тянет в черную глубину - еще немного, и он захлебнется... В этот момент раздался спокойный, по-домашнему насмешливый голос Кострова. Володя с усилием перевел дыхание. Секунда паникш бесследно прошла. Он снова почувствовал себя не случайным пассажиром, а равноправным членом экипажа. И скоро Володя мысленно начал свой первый космический репортаж...

В ракетоплане их было трое. Дроздов и Соколов находились уже на борту межпланетной станции. Они вылетели раньше, чтобы присутствовать на последних предстартовых испытаниях "Циолковского". Там же находились и члены Государственной комиссии.

Володя почувствовал, как отделилась последняя ступень ракеты-носителя. Вибрация прекратилась. Наступил момент, которого он ждал с таким нетерпением. Начался свободный полет.

Такое чувство Володя прежде испытывал только во сне. Срываешься в бездонную пропасть, падаешь с замиранием сердца, и нет конца пустоте. Тело сделалось чужим, в ушах тонко зашумело. Тяжесть исчезла!

Володя закрыл глаза и опять почувствовал, что неудержимо падает. С легкой завистью подумал он прэ своих спутников им что, летят уже не в первый раз. А для него все в диковинку, ко всему надо привыкать...