Вадим Проскурин - Добрая фея Страница 24

Бросил на нее короткий выжидательный взгляд и отвернулся. Кажется, ею он тоже пытается манипулировать, но непонятно, с какой целью.

– Ладно, не буду навязываться, – сказал Саша. – Рад, что у вас все хорошо, меньше будет совесть мучить. – Он улыбнулся. – Успешно отдохнуть! Пока, Андрей!

Андрей сел на заднее сиденье, Костя завел мотор, они поехали. Когда машина остановилась около светофора, Андрей сказал:

– Папа, ты зря дуешься на Сашу. Он нормальный мужик.

«Видел бы ты этого нормального мужика, когда он тебе морду бьет», – подумал Костя.

Андрей тем временем продолжал:

– Я понимаю, это обидно, когда тебя побили, но, знаешь, я бы на его месте тебе всю морду разукрасил, а он только напугал и оттащил. Знаешь, какой у мамы фингал под глазом был? Я на тебя так разозлился, был бы дома – убил бы.

– Извини, – сказал Костя. – Мне очень стыдно.

Он понял, что его слова звучат как издевка, и быстро добавил:

– Мне правда очень стыдно. Знаешь, как мне плохо было после этого? Вообще жить не хотелось.

– Ладно, пап, проехали, – сказал Андрей. – Инна, а как ты с папой познакомилась?

Инна долго молчала, а потом сказала:

– Знаешь, Андрей, это, наверное, глупо, но я не хочу рассказывать. Извини.

– Стесняешься? – спросил Андрей. И добавил, не дожидаясь ответа: – Не хочешь, не надо. Экзамен сдать не могла?

Андрей забыл, что Костя уже год как не преподает. Или, может, он думает, что отец изменяет матери уже целый год? Костя не стал уточнять, больше всего ему сейчас хотелось прекратить этот разговор.

– Нет, Андрей, – сказала Инна. – Я не такая глупая, как ты думаешь. Какая тебе разница, как мы встретились с твоим папой? Главное, что мы любим друг друга, и тебе придется ко мне привыкнуть. Если тебе неприятно, давай, я выйду, езжайте вдвоем.

– Ну уж нет, – заявил Андрей. – Мы поедем втроем, и я буду тебя травить. Но не жестоко, а так, чуть-чуть.

Костя недовольно поморщился. «Жестоко травить» – это его выражение. Почему дети перенимают от родителей самое худшее?

– Хорошо, трави, – сказала Инна. – Но только чуть-чуть, не жестоко. Будешь травить жестоко – буду плакать.

Андрей захихикал.

– На это стоит посмотреть, – сказал он. – Никогда не видел, как ты плачешь.

Они вяло переругивались, а Костя думал, что между Инной и этим кобнюком Сашей есть что-то общее. Они оба умеют манипулировать людьми, разница только в том, что Инна читает мысли, а Саша обходится без этого. И еще разница в том, что Инна хорошая и добрая, а Саша… А черт его знает, какой он на самом деле, ведь если бы Инна дала ему в морду, он бы не думал, что она хорошая и добрая.

5

Через день после операции Олегу сделали томографию, а на следующий день после этого Олег решил серьезно поговорить с врачом. Подстерег в коридоре после обхода и после необходимых вежливых слов (типа можно вас отвлечь на минутку) сказал:

– Михаил Григорьевич, я знаю свой диагноз.

Олег ожидал, что Михаил Григорьевич удивится или смутится, но врач остался спокоен.

– Это только предварительный диагноз, – сказал он. – Точно будет известно, когда будет готова биопсия.

– А это когда будет? – спросил Олег.

– Завтра-послезавтра, – ответил Михаил Григорьевич.

Интересно получается. Олег уже приготовился помирать, а оказывается, еще ничего толком не известно. Не самая толковая идея была колоть непроверенное лекарство.

– Велика вероятность, что это не рак? – спросил Олег.

– Один-два процента, – ответил Михаил Григорьевич.

Олег вздохнул. Эти врачи кого угодно в гроб вгонят! Нет чтобы сразу все сказать, так нет, вначале дал надежду, а потом…

– Сколько мне еще здесь лежать? – спросил Олег.

– Завтра сделаем томографию, – ответил Михаил Григорьевич. – Потом дождемся результатов биопсии, и можно будет выписываться. Недели через две начнем химиотерапию.

– А дальше?

Михаил Григорьевич пожал плечами.

– Дальше – как повезет, – сказал он. – Посмотрите в Интернете, там много статей по этому поводу.

– Там написано, что химиотерапия неэффективна, – сказал Олег.

– Обычно – да, – кивнул Михаил Григорьевич. – Но случаются счастливые исключения.

– А у меня не та редкая форма, когда муци… чего-то там…

– Нет, – покачал головой Михаил Григорьевич. – К сожалению, нет.

– Хорошо, – сказал Олег. – Спасибо. Значит, томография и на выписку, правильно?

– Еще надо к психологу сходить, – добавил Михаил Григорьевич. – Раз вы узнали диагноз, это обязательно.

Олег криво усмехнулся.

– Боитесь, что повешусь? – спросил он.

Михаил Григорьевич не поддержал шутку, а серьезно кивнул.

– Не спешите, – сказал он. – Вам осталось жить не очень долго, но это будет почти нормальная жизнь. Будет легкая слабость, температура может слегка подпрыгивать, диету придется соблюдать, но мучиться не придется. Последнюю неделю будет тяжело, вот тогда можно будет подумать, о чем вы только что сказали. А пока не надо, не торопите события.

– Спасибо, – сказал Олег. – Не ожидал от вас такой честности, обычно врачи о плохом стараются не говорить.

– Вы производите впечатление адекватного человека, – сказал Михаил Григорьевич. – Таким пациентам я предпочитаю говорить правду. Вот только таких пациентов очень мало, к сожалению. Вы в бога верите?

Олег отрицательно покачал головой. Михаил Григорьевич немного поколебался и добавил:

– Пожалуй, дам вам еще один совет. Пожалуйтесь психиатру… ну, то есть… – он махнул рукой, – короче, пожалуйтесь, что плохо спите, она выпишет снотворное, а в следующий раз пожалуйтесь, что таблетки плохо помогают. Вам выпишут снотворное в ампулах.

– Спасибо, – сказал Олег и пожал руку врачу.

Психиатр была совсем молодой девчонкой в очках с толстыми стеклами. Олег ожидал, что беседа будет чисто формальной и закончится вердиктом «здоров», однако девушка вписала ему в карту диагноз из примерно десяти цифр, разделенных точками. Не стоило, видимо, отвечать на вопрос: «Как себя чувствуете?» «Для покойника очень хорошо». Впрочем, как показал поиск в Интернете, диагноз был совсем пустячный, что-то вроде «эмоциональная неустойчивость». Снотворное девушка выписала, даже жаловаться не пришлось, она сама спросила, не мучает ли бессонница. Похоже, у таких больных это обычное дело, что неудивительно.

Сделали томографию. А на следующий день Михаил Григорьевич сообщил, что готовы результаты биопсии.

– Диагноз подтвердился, – сказал он.

Он явно пытался придать голосу подобающую скорбность, но ничего не получилось – он думал о чем-то другом, и это что-то было совсем не грустным.

– И что там? – спросил Олег. – Я читал, опухоли как-то различаются…