Гордон Диксон - Абсолютная Энциклопедия. Том 1 Страница 24

Стихи же выражали тот огромный душевный подъем, который он почувствовал, вступив в контакт с Энциклопедией. Еще не отдавая себе отчета в происходящем, он испытал нечто до сих пор неведомое, ощутил воздействие какой-то огромной силы, взбудоражившей его, словно звук боевой трубы, проникшей в самые глубины души. На короткое время, сам того не зная, он прикоснулся к своему возможному будущему, и оно открыло ему такие грандиозные перспективы, что все остальное бесконечно мельчало перед ними. Но путь к этому будущему пролегал не через келью ученого-затворника и даже не через рабочий кабинет Тама на Энциклопедии. По крайней мере, не теперь. Еще многое в нем должно развиться до такой степени, чтобы соответствовать масштабам возможностей Энциклопедии. Какой-то глубинный инстинкт отчетливо подсказывал Хэлу, что это развитие не может происходить в стерильной, защищенной от внешних воздействий обстановке. Только живя среди людей, он сможет обрести силу, столь необходимую для использования могучего рычага, имя которому Энциклопедия. А когда он осознает в себе эту силу, то вернется независимо от того, окажется он желанным или нет.

Лежа на койке и воспринимая всем телом легкую вибрацию корабля, Хэл чувствовал себя целиком захваченным своим только что осознанным предназначением. И в то же время он ощущал свою нынешнюю отстраненность от всего происходящего вокруг него.

Глава 5

Когда направлявшийся к Новой Земле космический корабль покинул земную орбиту и началась подготовка к первому фазовому сдвигу, Хэла охватило острое чувство полного одиночества. Находясь на Абсолютной Энциклопедии, он не ощущал себя таким одиноким благодаря Таму и Аджеле, а до этого состояние шока в сочетании с воспитанной в нем способностью к самоконтролю не давало ему в полной мере осознать свое новое положение — положение круглого сироты. И вот теперь внезапно пришло понимание всей непоправимости утраты.

В эту первую ночь на борту корабля Хэл увидел яркий, красочный сон, из которого выходило, что события на террасе и смерть Малахии, Авдия и Уолтера были не более чем привидевшимся ему ночным кошмаром. Несмотря на глупое положение, он очень обрадовался: выходит, что они живы и вообще все обстоит благополучно.

А затем он на самом деле проснулся. Лежа в темноте, Хэл вслушивался в негромкое сопение корабельной системы вентиляции, доносившееся из забранного решеткой отверстия в переборке каюты. Пустота и безысходное отчаяние — вот что владело его душой. Он натянул одеяло на голову, как это делают совсем маленькие дети, и лежал так, пока через некоторое время снова не заснул. Теперь его посетили уже другие сны, и потом он не смог их вспомнить.

С этого момента чувство обособленности и уязвимости уже не покидало его. Он был способен оттеснить его в самые глубины своего сознания, но оно оставалось там, где, словно в темном углу, прятались также Блейз и прочие Иные, сжавшиеся в комок, затаившиеся и выжидающие. Теперь он понимал, что допустил серьезную ошибку, не позаботившись о том, чтобы оформить билет на вымышленное имя.

Но ситуация, разумеется, была поправимой. По прибытии на Новую Землю он мог отказаться от предварительного заказа, сделанного на имя Хэла Мэйна, а затем снова заказать себе билет на Коби, назвавшись чужим именем. Тогда, просматривая пассажирские списки, можно будет узнать только то, что Хэл Мэйн прилетел на Новую Землю.

Однако более трезвая часть его рассудка говорила, что, даже зарегистрировавшись под своим собственным именем, как сейчас, он не подвергает себя почти никакой опасности, потому что Блейзу не так-то просто разыскать в пассажирских списках его имя. И причиной тому явилось бы вовсе не плохое ведение записей или невозможность получения Иными доступа к ним. Просто дело заключалось в том, что высокая интенсивность межзвездных перелетов и отсутствие единообразия в системах регистрации превращала просмотр этих записей с целью выхода на след какой-либо конкретной личности в настоящий статистический кошмар.

Тем не менее Хэл решил, что должен оставаться как можно менее заметным до тех пор, пока не окажется на Коби, а там и вовсе затеряться под вымышленным именем. Следовало, таким образом, прежде всего ограничить в максимально возможной степени контакты с пассажирами корабля, что, разумеется, не являлось для него тяжким бременем. В данный момент он не испытывал большого желания знакомиться ни со своими попутчиками, ни с экипажем.

Однако, принимая столь благоразумное решение, Хэл не предполагал, что в результате такой добровольной самоизоляции он окажется целиком во власти собственных мыслей и чувств в продолжение всех оставшихся дней полета. Временами он вдруг неожиданно впадал в глубокую, невыносимую тоску, постепенно переходившую в холодную, неистовую ярость, которая каким-то странным образом казалась ему знакомой, хотя он не мог вспомнить, чтобы прежде испытывал что-либо подобное. Его охватывала дрожь при одной мысли о Блейзе с его Иными. Страстное желание уничтожить не только их самих, но и все связанное с, ними охватывало его с такой силой, что он не мог думать больше ни о чем другом.

Как ты поступил со мной и с моими...

Казалось, эти слова появлялись в сознании из какой-то очень древней части его существа, будто полустертая надпись, вырезанная на камне, лежащем у него на сердце. Он последует совету призраков Малахии, Авдия и Уолтера и затаится до тех пор, пока не станет достаточно сильным, чтобы вступить в схватку с Иными. А тогда он уничтожит их, как они уничтожили самых дорогих ему людей. Аджела упоминала о том, что Там Олин однажды решил покончить со всей квакерской культурой. Но потом Там передумал. Он, Хэл Мэйн, никогда не поступит подобным образом.

Уолтер воспитал в нем способность подавлять разрушительные устремления, которые могли бы руководить его поступками. Но теперь Хэл обнаружил, что в минуты самой острой и глубокой скорби, когда обрушившееся на него горе кажется уже невыносимым, противостоять ему способно лишь чувство беспредельного гнева.

Перелет на Новую Землю оказался в общем-то не таким уж длительным, если считать по фактическому субъективному, то есть корабельному, времени. Большинство пассажиров направлялось отсюда дальше, на вторую планету Сириуса — Фрайлянд, более богатую, где деловая активность была выше. Но все корабли обязательно делали остановку на Новой Земле, поскольку эта планета служила главным перевалочным пунктом. Поэтому те, кто, так же как и Хэл, следовали дальше, пересаживались на другие корабли здесь, а не на Фрайлянде.

Хэл надеялся встретить среди пассажиров хотя бы одного человека, направляющегося, как и он, на Коби или знающего эту планету не понаслышке, — чтобы расспросить его, каково там живется шахтерам. Однако попутчиков ему не нашлось.