Владимир Журавлев - Сын планеты Страница 24

— Ясно.

Эстер поднялась и шагнула в темноту.

— Эй! Заря Побережий! Не трясись, он вернется. Он никогда не бросает своих учеников. К сожалению.

— Где он сейчас? — через силу выговорила Эстер. — У тебя?

— В горах, где же еще?

— В горах? Но…зачем?!

— Ты не знаешь?! — недоверчиво спросила девушка. — Там же каратели хотят устроить бойню!

— И при чем тут Страж?

Девушка дернула плечом и повернулась, чтобы уходить. С Эстер ей явно больше не хотелось продолжать разговор.

— Может, потому что он — Страж, — пробормотала она скорее для себя. — Может, потому, что в горных племенах тоже есть его ученики…

— Когда он вернется, передай, что мы его ждем! — громко сказала Эстер.

— Вряд ли он сможет вернуться, — дрогнувшим голосом ответила девушка. — В полынных джунглях будет настоящий ад! Но если он выживет, то вернется к нам, нищим и вялым детям эфемера! Так почему-то получилось, что ему больше некуда возвращаться. Не к лордам ведь в услужение, просить подачку!

— Мы не лорды, мы гераклиты, — возразила Эстер.

Ночь ответила ей молчанием.

— Ну и как там в горах? — поинтересовалась Анни-ко.

— В горах сейчас хорошо! — вздохнул я. — Ручьи по-прежнему прозрачны и полноводны, зелень пышна, лани пугливы, и вечно цветущий митраль дарит девочкам свои венки.

Я сказал ей правду — но не всю. В горах действительно было хорошо, и каменные ладони скал надежно укрыли детей охотничьих племен. Но она ведь не про сами горы спрашивала. А в полынных джунглях был бой…

— А в полынных джунглях?

Огромные, недетски серьезные глаза — от них нелегко скрыть боль.

— Что тебе до охотников? У эфемеров свой путь.

Мне был важен ее ответ. Но еще важнее — ей самой.

— Ну… ты много про них рассказывал. Они мне как родные. Они… плохо, если с ними что-нибудь случилось. Что там было?

А в джунглях был бой. Охотники свои земли не отдают никому, но в этот раз против них встала Сила. Падали тысячелетние деревья, и падали в огне взрывов воины. Фронтовое оружие — не шутка. Это не карабинеры с пулеметами. В этот раз карателей и видно не было. Только «небесные призраки» и ракеты.

— Уводи людей в горы, вождь.

— Отступление — смерть! Ты ведь понимаешь меня, воин? Шаг за шагом мы потеряем свои земли. Полынные джунгли — наша граница, нам и защищать ее. Лучше погибнуть в бою, чем отдать то, что отстояли наши предки.

— Здесь не будет боя. Ты знаешь, что такое химическое оружие?

Вождь знал, и потому молчаливые бойцы ушли скорбными колоннами вверх по склонам. Их повела высокая суровая женщина, боевой комбез увешан запасными кассетами для ручного пулемета. В ней трудно было узнать жизнерадостную молоденькую жену вождя.

— Я остаюсь, — сказал вождь. — Здесь моя земля — куда мне уходить? Моя гвардия остается тоже. Пусть покажут, какие они Неукротимые да Бессмертные. Мы наведаемся в гости к карателям, которые прячутся от нас за расстояниями — и взорвем там все!

— В прах! — поддержал я его. — По орбите размажем.

— Я надеюсь, Страж гор останется верен клятве совести? — спросил вождь.

Я понял недосказанное. Без поддержки воина динго у отряда диверсантов не было шанса даже приблизиться к карателям. Но и с моим участием акция была самоубийственной. В изначальном смысле этого слова…

Узкая крепкая ладошка девочки успокаивающе скользнула по моей щеке.

— Я боюсь, когда ты теряешь сознание, — предупредила она. — Не уходи.

— Теперь не уйду, — вздохнул я. — Я хотел уйти, на Астору, отдышаться после боя — так не дали. Не так это просто, как раньше.

— Почему?

— Сын Планеты, в этом суть.

— Не понимаю, — сказала девочка беспомощно.

— Ну, это просто. Представь, что ты дружишь с одним парнем, даже живешь у него — но на танцульки бегаешь с другим.

— Да сколько раз уже! — развеселилась девочка. — Бывает очень интересно — хотя их, конечно, это бесит!

— Здесь то же самое.

— Да? Ну… тогда твоя Астора — очень ревнивая дама! Или не вся Астора? Это твоя несравненная Анико-сан, верно?

— Я унес ее во взрослую жизнь, — напомнил я.

— Да догадалась я уже, что прячется за этими невинными словами! — ухмыльнулась моя подружка. — Как это романтично, ах! Отнеси меня во взрослую жизнь… Слушай, а что, если я тоже так хочу?

Она развлекалась от души. Пока я не рассказал ей о ритуале подробно. Она сразу осеклась и надолго замолчала.

— Ты был ей вместо отца? — спросила наконец она.

— Больше, чем отец, — поправил я.

Такова особенность ритуалов Асторы — даже объясненные, они вовсе не становятся более понятными. К ним надо приходить всей своей жизнью. Анни-ко сейчас стояла в самом начале пути. Я ей посочувствовал.

Море шумело, переливалось в предрассветных сумерках.

— Почему-то, когда мне плохо, я всегда иду к морю, — сказала девочка. — Здесь мир кажется великим. А жизнь — таинственной и прекрасной.

Я хорошо представлял жизнь Анни-ко. Это верно — прекрасной она вовсе не бывала. А была она страшной, жестокой и безжалостной. Просто чудо, что в угаре эфемера смог вырасти такой удивительный цветок.

— Отнеси меня во взрослую жизнь, — внезапно сказала она.

Она старательно отводила глаза.

Тонкие руки обхватили мою шею. Как незаметно — и быстро — взрослеют дети…

Он встретил нас за поворотом тропы. Невысокий мужчина, худое вытянутое лицо, внимательный взгляд и спокойные манеры сильного мира сего. Анни-ко соскользнула с моих рук и подбежала к нему.

— Эстергёз Кампьело, — представился он, и властный голос с трудом выразил слабое подобие дружелюбности. — Генерал семи звезд, военно-воздушные силы Веги. В мирное время являюсь наместником этой области, в военное — неограниченным диктатором. Ну, а для вас я просто муж вашей несравненной дочки.

Анни-ко требовательно потянула меня к нему.

— Я ушла во взрослую жизнь, но ты не вздумай меня бросить! — предупредила она. — Астора от тебя отказалась, так что у тебя теперь тоже никого, кроме меня, нет!

— В свою очередь, — любезно сказал наместник, — выражаю и свое личное желание видеть вас гостем в нашем доме. Анни-ко рассказывала о вас столько … интересного. И давайте не откладывать знакомства. Мы с Анни-ко направляемся сейчас домой. Как вам идея присоединиться?

— Никак, — спокойно ответил я. — Мы не сможем дружить. Очень уж различается наше положение.

— В каком смысле?

— В любом. Даже сейчас: вы ездите, а я хожу пешком.

На Веге наличие личного транспорта означало очень, очень многое. В частности — непреодолимую пропасть между мирами, в которых мы существовали. К чести наместника, он принял это сразу. Хотя от язвительного замечания не смог удержаться.