Дмитрий Володихин - «Если», 2008 № 11 Страница 24

— Справа и слева танки, — обратил внимание гоблин.

Облако пыли, вздымаемое кентаврами, смещалось вбок — видимо, там и находились ворота, ведущие за забор. Беспокойно заерзала, застонала тихонько арахна. Нинон привыкла много знать, постоянно получать и передавать информацию.

— Они дадут тебе какую-нибудь таблетку, — успокоил ее Топус. — Ведь обещали же медпомощь всем.

— И жратву обещали! — напомнил проголодавшийся Корнелий. — Шире шаг, козлоногий, мы догоним!

— Должен признаться, это отличная мысль командования. Я имею в виду — собрать всех уродов вместе. Есть на что посмотреть!

Прохаживаясь вдоль балкончика, Ли исхитрялся что-то жевать прямо на посту. Стоило бы отчитать молодого, но сейчас сержант Пол Мадженто был слишком увлечен разглядыванием существ, заполнявших огромный зал под ними. Уроды уже начали ссориться — какой-то кентавр то ли случайно, то ли нарочно навалил кучу прямо на голову гному. Тут же набежала толпа его мелких сородичей, поднялся шум. Кентавр громко ржал, угрожал передними копытами, но пока никого не трогал. Пришедшие с ним полукони стояли смирно, только раздували ноздри и часто поглядывали на вооруженную охрану.

— Как бы нам не пришлось поработать… — Тим погладил бластер.

— Как думаешь, сколько их всего сюда запрут?

— Ну, как говорят офицеры, людей тут постоянно проживало около трех тысяч, — прикинул Пол. — Сколько у них было рабов? Я думаю, тысяч пять.

— Пять тысяч?! — изумился Тим. — Да они тут передавят друг друга!

— Не передавят, ангар большой. Но нам придется посменно спускаться и лупить тварей электрошоком, если будут плохо себя вести. Помните инструкцию? Для кентавра — уровень 12, а для гнома — 4, не больше! Иначе придется с трупом разбираться. Убьете этого… ну, больного, а отвечать как за человека. Они теперь освобожденные граждане.

— А если они на нас кинутся? — занервничал Ли. — Все сразу? Они же это… ну, ненормальные уроды!

— Во-первых, — успокоил его сержант, — они запрограммированы подчиняться людям. Хоть за это компрачикосам спасибо. Во-вторых, давайте все же не называть их уродами. Хоть постарайтесь. В-третьих, полкан Брайан — свой мужик, и если что — мы тут устроим кровавую баню для бестолковых.

В зал вошли несколько десятков бойцов и выстроились вдоль стены. Громкоговоритель, постоянно вещавший уродам успокоительные сообщения о заботе правительства и счастливом будущем, замолчал. Собравшиеся заволновались, даже кентавр, задиравший гномов, отошел в сторонку.

— Сограждане! — послышался наконец баритон полковника Брайана. — Я — комендант лагеря временного содержания «Эллия». Как вы уже знаете, вы находитесь здесь для вашей же безопасности. Я от лица всех людей свободного мира выражаю вам искреннее сочувствие. Вы много пережили, так потерпите еще чуть-чуть. Мы ведем тяжелую борьбу против нашего общего врага — компрачикосов. Эта война длится уже много сотен лет, и несмотря на постоянные успехи Федерации, враги еще находят укромные уголки в дальнем космосе, чтобы творить там свои злодеяния…

— Я думаю, он это сам сочинял, — захихикал Тим. — Да уж, в дальнем космосе полно укромных уголков!

— Выходит, мы будем воевать вечно? — Ли даже перестал жевать.

Сержант потребовал, чтобы подчиненные заткнулись, но и сам улыбался во весь рот. Конечно, компрачикосы — мерзкие твари, и у Федерации, безусловно, постоянные успехи. За последние пять земных лет, насколько было известно Полу, уничтожено аж три гнезда компрачикосов, не считая Эллии. Космос велик, и враги шарятся по нему, как у себя дома, а Федерация такой возможности не имеет, потому что враг бьет по рукам. «Вояджеры» уходят вдаль чуть ли не миллионами, но миллионами их и уничтожают. С Эллией — несомненная удача. Только за нее наверняка придется заплатить чем-то вроде налета на Таллас, когда компрачикосы безо всякой пользы для себя, просто мести ради, угробили почти сотню миллионов граждан Федерации. Вот такая война: мы у них Эллию, они нам Таллас. Конечно, Федерация могуча, Талласов у нее много, да и тот как-нибудь отстроят и очистят, но у Конфедерации куда больше миров, и они находят все новые. Война навсегда.

— …конечно, не так просто. Поэтому каждый из вас пройдет через нескольких специалистов. Это, прежде всего, сотрудники нашей контрразведки. Здесь вам недолго придется с ними общаться, ничего сложного в этом нет. Вопросы самые простые. Далее заведенный на вас файл поступит к медикам, которые оценят ваше общее состояние…

Сразу многие в ангаре стали кричать, показывая свои раны. Полковник Брайан, наблюдая за подопечными через камеры, отключил микрофон и повернулся к присутствующему на командном пункте лагеря Передку.

— Вот вам, Ральф, одно из лиц войны: перестрелки особой не было, Остров сам по себе крохотный, наши потери всего двадцать пять человек, включая раненых, а сколько пострадало гражданских! Видели бы вы, что творилось в одном из мегаполисов Респроса, когда я был там во время так называемого «усмирения вышедших из-под контроля граждан». Медиков было нужно больше, чем солдат. Война…

— Понимаю, — кивнул журналист. — Но сейчас, наверное, надо им что-то сказать?

— Сами уже зашикали крикунов, — усмехнулся полковник. — Здо-ровых-то больше, им интересно, что я скажу дальше. Да уж, самая интересная в их жизни радиопередача. Однако продолжим.

Он откашлялся.

— Раненым следует сформировать очередь у красных высоких дверей, обозначенных по бокам красными крестами. Пожалуйста, пропускайте вперед тех, кому хуже, чем вам. Имейте в виду: у нас три медицинских кабинета, очередь будет двигаться быстро. А вот тех, кто заявите я с насморком, выставим с позором!

Полковник сделал паузу — а вдруг рассмеются? Он не знал, что оставшийся без левой руки брауни в это время сказал товарищу: «Заткни мне чем-нибудь нос, течет и течет! Может, не заметят…»

Ральф Передок ожесточенно почесал все еще пышную шевелюру. Ему нельзя делать видеозаписи, да и не нужно: не того он уже полета птица. Нужны впечатления, которые можно будет переработать в концепцию, новую концепцию для граждан Федерации. Мы не просто освобождаем, мы очищаем мир от скверны… Но тогда проще всего уничтожить этих уродов прямо тут, о чем его просто подмывало попросить полковника. Ведь это оскорбление не только Человечества, но и Бога! Не столь гадки компрачикосы, как их создания.

Журналист потряс головой, словно в уши затекла вода. Нет, так каши не сваришь. Это зритель не съест. Нужно другое. Но не жвачка на тему «все мы люди, все мы равны», а что-то важное… Он пока не понимал, что именно. Надо постараться быть добрее. Да, установка на доброту. Внизу — несчастные люди, даже не похожие на людей.