Александр Щёголев - Инъекция страха Страница 24

– Что бы все это значило? – спросил Андрей, завершая увлекательный рассказ.

– Ничего бы это не значило, – зевнул гость. – В таких сказках нет смысла, точно тебе говорю. Как профессионал. Всякие лохи накручивают вокруг смерти свои сопли, потому что страшно. Извини, Андрюха, я не про вашу семью, я вообще.

«Профессионал чего?» – мысленно откликнулся хозяин. Вслух же, разумеется, согласился:

– Да, все правильно. Смысл один: пожил сам, дай другим.

– Мне лично интересно совсем другое: что будет, когда лопнет последний стакан из вашего сервиза?

– Н-не знаю… – Андрея передернуло. Непринужденная, казалось бы, реплика, а как зловеще прозвучала! Новый намек? Он уточнил: – Ты имеешь в виду, не случится ли чего-нибудь с нашей семьей?

– Я же сказал, мистикой не интересуюсь! – скривился Саша. – Я про другое. Будешь ли поминать свою бабулю, когда стаканы кончатся?

Он захохотал, искренне и не зло. Оказалось, опять шутка!

– Стаканы!.. – трясся он. – Ненавижу стаканы, из горлб удобнее!..

Андрей отвернулся, чтобы не видеть эту красную, щекастую рожу, этот бритый загривок в крупных пупырышках, эти сжимающиеся и разжимающиеся кулаки в дурацких перчатках.

– А кот? – Саша вдруг остановил веселье, поднял руку и толкнул товарища в плечо. Несильно, но точно: того развернуло обратно. – Почему кот насрал на твою бабушку?

И посмотрел – в упор. Андрей окончательно растерялся:

– Ну, наверное, не любил ее. А что?

– Я думаю, наоборот, это знак признательности. У котов все наоборот, чтоб ты знал. Он-то ее любил, в отличие от других.

Теперь Саша откровенно хамил. Что ему было нужно? Зачем он приперся столь рано? Посторонние на первый взгляд фразы, уводящие разговор в сторону, на самом деле крутились вокруг одного и того же. Этот чокнутый раз за разом давал понять, что ему известно «что-то этакое». И Андрей не выдержал, ударил в твердыню лбом.

– Ты мне ночью начал про монету говорить, – дерзко напомнил он. – Давай лучше об этом.

– Про монету? – возмутился гость. – Что – про монету?

– Ну, ты мне страшным шепотом признался, что тебе известно о краже монеты. И об «отказном деле» якобы тоже известно…

– Да я шептал, чтобы маму твою не разбудить, ты, дурак!

– Не обижайся, Саня, я же просто понять хочу. Я ведь тогда, в марте, сам тебе все рассказал, думал, ты мне поможешь. Но Кивинов все равно дело не возбудил.

– И обоснованно, кстати, не возбудил! На хрена вам это «дело», монета ведь не застрахована была!

– Не обижайся, Саня, я просто спросить хочу. В той истории ведь никаких особенных тайн нет и быть не может, кроме одной – кто спер монету?

– Ха-ха, «кроме одной»!

– Тебе действительно что-то известно, или ты все шутишь? Или ты про другую кражу говорил?..

Гость ворочался, почесывался и позволял себе ироничные комментарии. Возможно, желание ДОБАВИТЬ приблизилось к нему вплотную, вызывая жгучее раздражение ко всему на свете. Впрочем, почему он в таком случае сидел и слушал? Когда Андрей закончил вздыхать и жаловаться, наступила Сашина очередь произносить монолог, и он сказал, неотрывно глядя в окно:

– Насчет «другой кражи» – ловко ты ввернул… Нет, Андрюха, ничем помочь не могу. В том районном Управлении у меня никого нет, а искать ради тебя чужой спецконтингент и договариваться с его куратором я не буду. Знаешь, что такое «ограниченный контингент»? Это менты, у которых есть куратор из наших. Дают подписку о работе и работают на двух работах сразу. Обхохотаться. Угрозыск понавешал к себе стукачей, хотя сам тоже на ниточках. Все мы на ниточках, Андрюха. Только тс-с, это жуткий секрет, государственная тайна…

Он замолчал. За окном светало, под потолком колыхалась тоскливая тишина. Комната, вдруг потеряв герметичность, катастрофически теряла воздух. Из углов, наполняя вакуум, поползли вопросы: «…Зачем он рассказывает, если секрет?.. Доверяет?.. Наоборот, все уже решил?.. О, Господи… „Другая кража“ – это, наверное, про логопеда?.. О, Господи, но почему мне нужно помогать?.. Зачем он пришел?..» Саша смотрел в окно, отталкивал от себя электрический свет: одна его половина была болезненно белой, вторая – живой, желтой. Заговорила белая половина:

– Когда я тренировался в юношеской сборной, еще в школе, со мной вот такой случай был. Оставил я, как обычно, кроссовки на бону, залез в лодку… На бону – это, ну, значит, на причале, на берегу. А в лодку без обуви садятся, там свои ботинки есть, чтобы ноги пристегивать. Короче, потренировался, вылезаю – нет моих кроссовок. Новенькие были, отличные. Я думал, сперли, сволочи! Оказалось, что просто волной от катера смыло. Ты ухватил мою мысль?

– Причем здесь кроссовки? – вяло спросил Андрей. «Мысль» он не ухватил, зато понял иное: ничего ему не объяснят и ничем серьезным не поделятся. Не помогут ему.

– А притом, Андрюха, что не надо ценные вещи на краю причала бросать. Лично меня ваша монета совершенно не волнует. А тебе советую возле берега получше посмотреть, фонариком в воду посветить. Не знаю, правда, пойдет ли это кому-нибудь на пользу.

Андрей захотел встать. Лучше – вскочить. Он остался сидеть, потому что для следующего вопроса от него требовалось безукоризненное, жестокое спокойствие.

– Кого ты подозреваешь?

– Я, что ли? – осведомился Саша. – Ну да, подозреваю. Что ты сильно преувеличиваешь мою информированность. Кстати, насчет позавчерашней кражи можешь особенно не психовать. Я уверен, что там тоже будет «отказник» оформляться.

Конец. Он все сказал, дикси[1]. Спокойнее, еще спокойнее. Сволочь, куча мусора… Однако родилась злость, и мутная пелена презрения окутала мир.

– Не хочешь великую тайну раскрывать? – заговорил Андрей совершенно безрассудным тоном. – Прекрасно. Может, тогда раскроешь не такую великую тайну? Зачем, например…

– Ты шарманку-то свою выключи. – Гость указал на горящий экран телевизора, на роскошную мультипликационную заставку к компьютерной игре. – Надоело.

Бойкая реплика застряла на полпути, погнув колеса. Человек привстал, чтобы выполнить поручение, а диалог, между тем, тек дальше:

– Андрюха, ты чего-то не того. Какие тайны у простого майора? Ход мыслей, не больше. Да пожалуйста, мне не жалко, если просишь. Вот такой вариант, к примеру: кому-то жутко понравилась ценная бабулина монета, но бабуля сидела на ней, как наседка, не отогнать. Что придумать? Ясное дело, что! Когда старый человек умирает, никто ведь даже не удивляется, точно говорю?

– Что ты плетешь? – Человек осел обратно на кровать.

– В нашем мире все взаимосвязано. Вспомни, когда бабуля умерла? Год назад. А когда пропала монета? В начале марта. Разница – чуть побольше двух месяцев. Полвека пролежала в вашей семье, пока хозяйка была жива, а тут – двух месяцев хватило. Как там у тебя с теорией вероятности, посчитай цифры.