А. Бертрам Чандлер - Гаммельнская чума (авторский сборник) Страница 24

Астронавты вернулись в коридор. Он плавно заворачивал и, очевидно, образовывал кольцо. Справа и слева, через равные интервалы, располагались двери с номерами.

Граймс толкнул одну из них, на которой поблескивала табличка с цифрой 4 — здесь двери отодвигались, как на современных кораблях. Сначала створка застряла, потом скользнула в сторону.

Когда‑то эта каюта была спальней. Теперь она стала усыпальницей. На широкой двуспальной койке лежал, пристегнутый ремнями, рослый мужчина. В правой руке он сжимал кинжал, на лезвии которого застыло темное бурое пятно. Рядом с ним разметалась женщина — когда‑то ее, без сомнения, можно было назвать красавицей. Причина смерти была очевидна: под левой грудью у нее чернела колотая рана, а у мужчины была перерезана яремная вена.

Граймс заглянул в следующую каюту. Ее обитатели тоже лежали на койке и, казалось, мирно спали. Но над ними неподвижно висел пустой пузырек, на яркой этикетке которого был изображен череп с костями…

В третьей кабине взглядам предстало не менее печальное зрелище. Кровать была опутана целым коконом проводов, одинокий черный шнур тянулся по полу, протекал через трансформатор и уходил в розетку. Эти двое умерли быстро, хотя и не безболезненно. Простыни деликатно скрывали их лица, но тела мучительно выгнулись, застыв в последней попытке разорвать провода, спутавшие их, как змеи Лаокоона.

В четвертой каюте было лишь одно тело. Женщина в безукоризненном черном кителе, посеребренном кристалликами льда, сидела в кресле — очень прямо, пристегнутая эластичными ремнями, лицо было неправдоподобно спокойным. Лишь приглядевшись, Граймс разглядел на ее груди крошечное опаленное отверстие — след от револьверной пули.

— Каюта номер один, — медленно произнес Кэлхаун. — Может, это и есть капитан?

— Не думаю, — отозвался Граймс. — Каюта двухместная. И потом, где ее оружие? — он осторожно стряхнул иней с ее рукава. — Золотой шеврон на белой подкладке… Офицер снабжения.

Капитана они нашли в большой каюте в самом конце коридора. В парадном черном кителе с золотыми пуговицами и нашивками, он скособочился за столом. Правая рука безвольно лежала на столе. Тут же обнаружился и пистолет. Казалось, капитан пытается поймать приоткрытым ртом его заиндевевший ствол. Иней плотно облепил короткие волосы, а на затылке чернела дыра. Несколько смятых листков бумаги плавало в воздухе. Граймс поймал один и прочел:

“Тем, кого это касается…”

И больше ничего.

“Если, когда…”

Перечеркнуто.

“Когда, если…”

Если все равно…

Говорят, самоубийца жаждет излить душу — хотя бы перед смертью. Беда в том, что ему все равно редко удается быть услышанным — и тем более понятым.

Глава 18

Капитану это, в конце концов, удалось.

“Возможно, кто‑нибудь когда‑нибудь наткнется на нас. Когда мы улетали с Земли, ходили какие‑то слухи о том, что ученые открыли некие разрывы пространства. Похоже, в такую дыру мы и угодили. Говорят, здесь отсутствует время как таковое, и это позволит перемещаться на огромные расстояния за считанные часы. Может быть, когда‑нибудь люди научатся это делать. Мы оказались здесь отнюдь не по доброй воле и даже не из любопытства. Я даже не могу себе представить, как мы сюда попали и как отсюда выбраться. Если бы я знал раньше… Но что я мог сделать? Запретить использование этанола? Но откуда я мог знать, что один из контейнеров даст течь? И что всех нас ждет одна судьба? Наша вахта закончилась. Мы могли бы разбудить капитана Митчелла, а сами лечь в анабиоз. Но, обсудив все, мы решили воздержаться от этого. Вряд ли нас ждут приятные сны. Я знаю: всем остальным снится конец путешествия, счастливая жизнь, которая их ждет. Все то, чего им не хватало на Земле, то, о чем они мечтали, то, что им было обещано. Но что будет сниться нам после всего, что произошло? Холод, одиночество, страх… Черная пустота, в которую мы падаем.

А что ждет тех, кто проснется нам на смену?

Как мы туда попали? Я не понимаю. Но мы не первые и не последние, с кем это случилось. Это — одна из причин, по которой мы все‑таки решились… Какие законы действуют в этой треклятой бездне? Мы не знаем. Может быть, те странные вещи, которые попадаются нам время от времени, вообще не существует. Однажды мы увидели, как перед иллюминаторами рубки плавает труп мужчины в старинном костюме — сюртук, галстук и все такое. Самое странное, что на голове у него был цилиндр. Этот тип несколько часов кувыркался вокруг рубки, пока не исчез, но цилиндр держался, точно приклеенный… Мэри Галлагер, которая увлекается историей костюма, сказала, что такое носили в середине девятнадцатого века. В другой раз появился самолет — хрупкая конструкция из деревянных реек и растяжек, обтянутая то ли тканью, то ли бумагой. Как он здесь оказался, представить себе не могу. Было еще несколько трупов, все иссохшие, как мумии. Пароход прошлого века. Странное (несколько слов зачеркнуто) судно, судя размерам — космический корабль. На его борту можно было разглядеть какие‑то символы: возможно, это буквы или цифры, но ни в одном из земных языков нет ничего похожего.

Я знаю, мне уже пора. Ждать больше нечего. Остальные уже мертвы. Сара не могла сделать это сама, и мне пришлось ей помочь. Она сама меня попросила. Другие… Больше всего повезло Браунам — когда я раздал карты, они вытащили туз пик, и им достался единственный оставшийся пузырек этанола. Нам с Сарой — пистолет. Честное слово, это был действительно случай. Остальные… Можно сказать, каждый выбрал то, что ближе. Накамура ушел из жизни в соответствии с обычаем своего народа… Он умер самураем, а Галлагер — инженером. Мне тоже пора… Когда я допишу это письмо и отключу оборудование, придет моя очередь.

Вот и вся наша история, как она есть. Если какой‑нибудь бедолага вроде нас прочтет ее — не думаю, что кому‑то придет в голову забраться сюда по доброй воле — может, в этом будет какая‑то польза.

3 января 2055 года мы приняли на борт колонистов, оборудование и продовольствие, после чего снялись с орбиты и взяли курс к Сириусу XIV. Все сведения о ходе полета можно получить в бортовом компьютере. После того, как легли на курс, старший капитан полета Митчелл заступил на первую годовую вахту. Он самый опытный навигатор, а на этом отрезке могла понадобиться корректировка траектории. Остальные экипажи прошли необходимую подготовку и легли в анабиоз. После Митчелла настала очередь второго капитана фон Шпиделя, затем третьего капитана Клери. Постепенно это стало привычным, почти рутинным: год на вахте, потом анабиоз… Межзвездный перелет оказался довольно скучным мероприятием.