Брайан Олдисс - Малайсийский гобелен Страница 24

Член Высшего Совета бросил на меня взгляд, от которого я не только остановился, но и слегка попятился.

— Гойтола, мы отправляемся в ваш офис без промедления, — казалось, голос его доносился из мрака, непроницаемого для света масляных ламп.

Все повернулись и двинулись дальше. Я остался на месте. Мрачный голос советника напомнил мне, что я в общем-то предпочитаю иметь дело с приятными, а не с противными мне людьми. Армиде, благословенна будь она, каким-то образом удалось приблизиться ко мне. Тень и свет падали на ее лицо, и оно походило на солнце, заслоненное облаком. Армида дотронулась до моей руки и сказала:

— У нас собрание. Увидимся завтра. Позаботься о Бедалар. С этими словами она исчезла, выйдя вслед за группой через обитую зеленым сукном дверь, за которой находилась лестница, ведущая в офис и апартаменты Гойтолы. Осталась только Бедалар. Она держала свечу и выглядела довольно глупо. Некоторое время мы смотрели друг на друга.

— Вот так, — сказала она.

— Что-то произошло?

Она пристально посмотрела на свечу.

— Я не понимаю, что здесь происходит.

— Что здесь делает этот человек?

— Какие-то дела с отцом Армиды. Он только что приехал.

— Я бы не хотел иметь с ним дела, — твердо сказал Гай. Мы вернулись в мастерскую, где было лучшее освещение и не было чувства, будто на тебя из мрака смотрит волк.

Бонихатч и другие подмастерья бегали и прыгали с большим оживлением, чем тогда, когда здесь находился Бентсон. Они старались позабавить бледного оборвыша лет девяти. На лице ребенка была слабая улыбка. Это была девочка. Она стояла, держась за руку нашей швеи Летиции Златорог, сиречь леди Джемимы. Летиция этим вечером не походила на леди Джемиму. Одета она была в грубое платье и порванные шлепанцы, хотя улыбка ее, судя по тому, как оживилось и зарделось лицо Бонихатча, разжигала огонь в его сердце. Лицо маленькой оборванки, по сравнению с лицом Летиции, было как тусклое пламя свечи.

Я поприветствовал их, игриво пощекотав девочку за подбородок, хотя весьма сомневался в ее чистоте.

— Летиция только что принесла мне прекрасную рубашку, — дружелюбно произнес Бонихатч. — Теперь, Периан, я могу играть с тобой на сцене. Хотя Отто дал мне некоторые детали костюма, рубашку я должен был найти сам, а ничего подходящего для принца подобрать не смог. Теперь же, надев столь искусно сшитую рубашку, я могу быть королем. Это великолепная работа.

— В данном случае, лучше королевой, рубашка для мужской выглядит странновато, — ответил я, рассматривая обнову.

— Ну, скажи, Периан, что ты восхищен, — настаивала Летиция. — Это лучшая выкройка моего дяди. Я сделала каждый стежок сама.

— Не выпендривайся, признай, что это лучше всех твоих шмоток, — желчно заявил подмастерье Солли, скорчив мне рожу.

Рубашка была восхитительной. Она была изготовлена из тонкой хлопчатобумажной ткани, плиссирована в талии и с изысканным гофрированным воротником. Она была несколько витиевата для улицы, но отвечала всем условностям сцены. Выделялись аккуратные стежки и вышитые красивым орнаментом манжеты.

Я засмеялся, приобнял Летицию и сказал:

— Благородная рубашка, ни у кого из дядюшкиных конкурентов ничего подобного нет. И у меня нет ни одной рубашки лучше этой, поверь мне. Ты умница, и я вас всех приглашаю в таверну «Кожаные зубы» немного выпить, чтобы отметить это событие.

— Подмастерья не могут уйти из цеха до тех пор, пока не вернется Отто, поспешил сказать Бонихатч.

— Тогда мы пойдем с Летицией одни. И, конечно, захватим с собой де Ламбанта и Бедалар, когда они нашепчутся там в углу.

— Я не могу идти, меня дома ждет работа, — проговорила Летиция, с мучительной миной глядя на Бонихатча. — Мы с сестрой и так слишком надолго отлучились.

При этих словах маленькая оборванка заканючила, что хочет есть. Летиция присела около девочки, взяла ее на руки и пообещала напоить свежим чаем, как только они вернутся домой. Оборванка была сестрой Летиции. Ее звали Роза. Пока происходила эта домашняя сцена, я повернулся к Бонихатчу. Он старательно сворачивал рубашку. Я поинтересовался, во сколько она ему обошлась, а может (я не знал их отношений), Легация ее просто подарила.

— Ничего подобного, — тихо проговорил Бонихатч и загадочно взглянул на меня. — Семья Летиции, Златороги, беднейшая из бедных. Я купил ее по рыночной цене, хотя могу с гордостью сказать, что в этом деле мне помогли добрые сердца моих друзей-подмастерьев.

Он назвал мне цену. Я присвистнул, желая показать тем самым свое восхищение экстравагантностью Бонихатча, хотя рубашка стоила не так уж и дорого. Но даже и при такой цене это было больше, чем я мог себе сейчас позволить.

Летиция и Роза прощалась с нами. Они собирали остатки бумаги, в которую была завернута рубашка, и время от времени улыбались. Бонихатч обнял и поцеловал швею, другие же подмастерья галантно прикасались губами к ее руке. Де Ламбанту и Бедалар удалось каким-то образом исчезнуть. Я уже не ожидал увидеть их снова. Я вышел вместе с Петицией и ребенком во двор.

В этот момент со стороны галереи появился Бентсон. Он выглядел взволнованным, прошел к креслу и уселся. Когда подмастерья столпились вокруг него, у меня появилась возможность поговорить с Летицией.

— Твоя маленькая сестричка голодна, Летиция. Похоже, последний раз она ела сто лет назад. Позволь мне угостить тебя бокалом доброго вина, а для нее я куплю в таверне пирожное и немного печенья, а затем вы незаметно уйдете домой.

Одновременно со словами я пытался подталкивать ее в направлении таверны. Летиция сопротивлялась, а ребенок начал хныкать. Во дворе было темно. Лишь тусклый свет из окон слегка разгонял темноту. Через запотевшие стекла бокового окна таверны я мог различить мужчин, приятно проводивших время, вливая все новые дозы спиртного в свои бездонные глотки. Схватив за руку оборванку, я проговорил:

— Пойдем, дитя, я сейчас же куплю тебе пирожное. Я затянул ее в таверну, но Летиция за нами не последовала. Она стояла у двери и выглядела сердитой. Я был тоже раздражен. Я поспешно купил Розе булочку, начиненную сливами и пряностями, оставил ее у стойки и подбежал к Летиции.

Она была худенькой девушкой, постоянно робела, но даже поношенное серое платье не могло скрыть ее ладной фигурки.

Бледность не портила своеобразной красоты ее лица. Ее ремесло монотонное и изнурительное занятие — наложило на нее свой отпечаток, но не уничтожило ее очарования. У нее были большие глаза, а по форме рта и скул можно было предположить, что в ней течет заморская кровь.

— Мисс Летиция, вы такая хорошенькая, но так нерешительны. Никогда не ждать у входа — вот мой девиз. Войдите, я угощу вас вином. Ваша беседа со мной будет благодарной платой мне за вино. Мы никогда не говорили с вами.