Гарри Гаррисон - Планета райского блаженства (сборник) Страница 25

– Дальше она поедет сама, а мы пройдемся. Сейчас нет солнечной радиации, поэтому вы сможете увидеть мой мир и понять, что ждет остальные.

Они вышли во влажную духоту ночи. По дороге бежали ручейки, смывая пепел в канавы, к которым вплотную подступала растительность. Воздух был горячим и влажным, и казалось, в нем почти нет кислорода. Марк испугался, что задохнется, и стал наполнять легкие до отказа.

– Не забывайте, – сказал Эриникс, направляясь ко входу, – что сейчас ночь, середина зимы и перед рассветом самое прохладное время. Летом сюда лучше не приходить.

Марк торопливо пошел следом, обливаясь потом. Теперь он на себе почувствовал силу небесного врага, который уже поджигал горизонт на востоке. Задыхаясь от натуги и шатаясь, адвокат вбежал в здание и с облегчением увидел, как закрывается дверь.

– Теперь начинается ваша работа, – сообщил Эриникс, приведя его в уже знакомую коричневую комнату.

Пока они совершали короткую экскурсию по мировой линии под названием «Ирокез», Марк отдышался и стер с лица пот.

– Я оставлю вас здесь и вернусь через сутки за отчетом. Затем мы решим, что делать. – Эриникс распахнул дверь и указал наружу.

– Минуточку… Я же совершенно не в курсе, что здесь происходит. Вы должны меня проинструктировать.

– Я знаю об этой операции не больше того, что уже рассказал. Информация должна быть у местного сиксима, он сообщит все, что вам необходимо знать. А теперь идите. У меня своя работа, она ждет.

Не было смысла спорить. Эриникс снова нетерпеливо указал наружу, и Марк вышел через дверь, которая тяжело хлопнула позади него. Он очутился в холодной темноте и невольно задрожал после жаркого мира, который только что покинул.

– Сиксим, ты где? Можешь посветить?

Тотчас загорелась спичка, и в слабом сиянии Марк увидел индейца, зажигающего обычную керосиновую лампу. На нем были обмотанные ремешками меховые гамаши и куртка из оленьей кожи, украшенная бахромой. Он был смуглым, но с индоевропейскими чертами лица. Когда лампа загорелась, он неподвижно застыл рядом.

– Ты сиксим?

– Да.

– Что ты здесь делаешь?

– Жду указаний.

Эти существа мыслили столь же буквально и прямолинейно, как компьютеры. Вероятно, как раз потому, что их мозги и были компьютерами. Марк понял, что нужно задавать более конкретные вопросы, но у него зуб на зуб не попадал от холода. Думать было трудно.

– Давно ждешь?

– Двенадцать дней, четырнадцать часов и…

– Достаточно. И все это время ты просидел в темноте и холоде! Можешь как-нибудь обогреть помещение?

– Да.

– Ну так действуй. И дай мне что-нибудь накинуть, пока я совсем не окоченел.

В плаще из шкуры бизона сразу стало теплее, и пока сиксим разводил огонь в большом каменном очаге, Марк обвел взглядом просторную комнату. Стены сложены из неокоренных бревен, пол устлан широкими досками. Вдоль стены ящики, возле другой груда разных шкур. Ближе к огню хижина имела более обжитой вид: там располагались стол и стулья, кухонная утварь и шкафчики.

Марк устроился на деревянном стуле и протянул руки к потрескивающему пламени. Разведя огонь, сиксим вновь замер, он ждал дальнейших распоряжений.

Терпеливо задавая вопросы, Марк вытянул из робота все, что тот знал о ситуации. Агент Джозеф Крыло жил здесь и ходил на переговоры с индейцами онайда. Чем именно он занимался, сиксим не знал. Агент ушел и не вернулся. Когда истекло сорок восемь часов, робот, следуя инструкции, доложил о его исчезновении. Как именно доложил, он не сказал. Очевидно, на вопросы определенного свойства он отвечать не станет.

– Ты мне помог, но не очень, – подытожил Марк. – Придется самому выяснять, что случилось. Джозеф оставил какие-нибудь бумаги? Дневник, записки?

– Нет.

– Плохо… Здесь есть оружие?

– В этом ящике. Хотите, чтобы я его открыл?

– Да.

В ящике лежало десятка два неновых винтовок М-1, очевидно со склада для резервистов, и несколько коробок с патронами. Марк проверил затвор винтовки – тот двигался гладко – и вернул ее на место.

– Запри его. Я не ищу неприятностей, а если найду, винтовка вряд ли поможет. Зато мирное подношение может оказаться намного полезнее, особенно еда в середине зимы.

С лампой в руке он пошел осматривать другие ящики и быстро обнаружил то, что ему требовалось. Целый сундук больших копченых окороков. Он поднес один этикеткой к свету: «Смитфилдский окорок. Упаковано в Нью-Чикаго, вес 6,18 кг». Явно не из его мировой линии, но это не имело ни малейшего значения.

Еще понадобится одежда, более уместная здесь, чем серый комбинезон. Он нашел гамаши и куртки – ношеные, судя по запаху, но тем и лучше. Марк быстро переоделся возле очага, а потом, понимая, что чем дольше оттягиваешь уход, тем труднее будет уйти, сунул окорок под мышку, подошел к двери и сдвинул большой деревянный засов.

– Запрись, откроешь только мне.

– Да.

За дверью оказалось пустое заснеженное поле, дальше виднелась роща из зеленых сосен и высоких дубов с голыми ветвями. На голубом куполе неба маячило небольшое, вполне нормальное зимнее солнце, дающее больше света, чем тепла. Между деревьями тянулась тропа, а над рощей вилась струйка дыма, темная на фоне неба. Туда-то Марк и направился. Когда он приблизился к опушке, из-за дерева бесшумно шагнул высокий индеец, преградив ему путь. Он не делал угрожающих движений, но держал наготове дубинку с каменным навершием. Марк молча смотрел на него, надеясь, что сможет через столько лет вспомнить язык ирокезов. Индеец нарушил молчание первым:

– Мое имя Большой Ястреб.

– Мое имя… Детский Разговор.

Марк уже много лет не представлялся именем, которым старый индеец в резервации нарек мальчика, впервые заговорившего на языке ирокезов. Похоже, Большой Ястреб немного успокоился, услышав слова чужака, потому что дубинка чуть опустилась.

– Я пришел с миром, – сообщил Марк и протянул окорок.

– Добро пожаловать с миром, – отозвался Большой Ястреб, засовывая дубинку за пояс и принимая дар, который он с удовольствием понюхал.

– Встречал ли ты человека по имени Джозеф Крыло? – спросил Марк.

Окорок упал, наполовину зарывшись в снег, а дубинка снова оказалась в руке.

– Ты его друг?

– Я с ним даже не знаком. Но мне сказали, что найти его можно здесь.

Большой Ястреб долго молчал, обдумывая ответ. Он взглянул на пролетавшую мимо с хриплыми криками синюю сойку, потом изучил следы кролика на снегу – и при этом ни разу не отвел взгляд от Марка более чем на секунду.

– Джозеф Крыло пришел сюда в ночь охотничьей луны[4], тогда еще не выпал первый снег, – заговорил он наконец. – Всю ту ночь горели странные огни и раздавались странные звуки, однако никто не выходил из длинного дома. И самого дома не было накануне, а наутро он уже стоял таким, каким ты его сейчас видишь. Мы поняли, что тут поработала большая оренда. Потом Джозеф Крыло пришел к нам и многое рассказал. Он обещал показать воинам, где хорошая охота. Здесь охота плохая, потому что людей Шести Наций много и дичи на всех не хватает. Он все это объяснил и показал то, что заставило нас поверить. Некоторые обещали пойти с ним, хотя кое-кто и думал, что они уже не вернутся. Другие решили, что к нам явился сам Техоронхиавахон, и он не сказал, что это не так. Джозеф Крыло говорил моей сестре, Бегущей Оленихе, что он на самом деле Техоронхиавахон, и звал с собой в длинный дом. Она не захотела идти, и тогда он увел ее силой.

Большой Ястреб неожиданно умолк и внимательно посмотрел на Марка прищуренными глазами. Он не договорил, но смысл сказанного был вполне ясен. Онайда наверняка решили, что столь внезапно и эффектно появившийся Джозеф Крыло обладает большим количеством оренды – магической силы, имеющейся в каждом живом организме или предмете. У одних ее больше, у других меньше. Человек, способный за ночь построить дом, явно богат орендой. Настолько богат, что некоторые приняли его за Техоронхиавахона – охранителя племени, героя, рожденного от богов, но живущего как человек и способного в любой момент прийти к людям в этом облике. Но никакой герой не станет брать девушку силой: индейцы на этот счет очень практичны. Любого, кто так поступит, убьют родственниками потерпевшей; да по-другому и быть не может. И теперь брат Бегущей Оленихи ждал ответа Марка.

– Тот, кто так поступает, должен умереть, – сказал Марк.

Защищая уже несомненно мертвого Джозефа Крыло, он ничего не достигнет. Марк уже перенял кое-какой прагматизм у Эриникса.

– Он умер. Пойдем со мной.

Большой Ястреб подобрал окорок, повернулся спиной к Марку и повел по тропе через глубокий снег.

Мужчины племени онайда уселись вокруг огня, а женщины подали им кашу. Должно быть, плохая выдалась охота, если в каше было совсем немного толченого овса, желудевой муки и пара кусочков оленины, а все остальное – вода. После еды они закурили, набив в трубки какие-то вонючие листья вместо табака. И лишь когда церемония была соблюдена, индейцы наконец-то заговорили на тему, которая заботила всех.