Василий Головачев - Реликт (том 2) Страница 25

— Я уже имел честь спорить с Мещеряковым, но ученому надо быть последовательным и точным в терминологии, особенно по отношению к столь сложному объекту, как ваш Конструктор, иначе смысловая аберрация неизбежно ведет…

— Стоп! — сказал Железовский. — Теоретические споры — не на «треке».

— Прошу прощения, — отозвался Мартин, — пропустил реплику при выключенном информайзинге{14}.

— У вас все? — осведомился комиссар у Савича.

— Все, — ответил ксенолог. — И все же для иллюстрации разговора о музыкальном совершенстве прошу послушать отрывок передачи Конструктора.

— Давайте, — после паузы согласился Железовский. Где-то далеко-далеко родились странные звуки, словно кто-то учился играть на скрипке, пианино и трубе одновременно. А потом в уши, в мозг, в тело, хлынула цепенящая, таинственная, завораживающая и будоражащая одновременно, неземная музыка. Она заполнила комиссара до краев, хлынула наружу — через глаза, слезами, затопила пространство и время, стерла границы между завтра и вчера. В ней звучали небывалая мука и сумасшедшая радость, смех и слезы, счастье и боль, нанизанные на волшебный ритм и смешиваемые в хрустальный водопад звуков. Железовский почувствовал, что погружается в музыкальную пучину все глубже и глубже, растворяясь в этом томяще-сладком хаосе, не желая сопротивляться, думать и чувствовать что-то, еще…

Выключение передачи он воспринял, как холодный душ.

— Ну как? — донесся голос Савича.

— Дьявольщина! — только и смог выговорить ошеломленный Железовский.

— Поэт сказал бы иначе. Вот, послушайте:

В песне Мерлина — СудьбыПотрясенное звучанье;Клич воинственной трубы;Тяжкий стон и задыханьеРек, зажатых подо льдом;Голос площадей ревущих;Стук сердец и пушек гром;Поступь воинов идущих;И пустынника в глушиВопль о крепости души.{15}

— Похоже, он когда-то слышал нечто подобное, точнее и образнее сказать невозможно. Спасибо, вы заставили меня познакомиться с собственным «я». Но к делу. Чем еще, кроме орбитальных нарушений, грозит нам проникновение Конструктора в Систему?

— Не знаю, — помолчав, ответил ксенолог. — Вариантами прогнозов занимаются эфаналитики. Сам Конструктор — система с очень высокой степенью утилизации отходов, почти как черная дыра, его «след» в отличие от следа БВ чист — ни радиации, ни каких-то шлаков, ни «мусора» он не оставляет…

— А монополи, кварковые «мешки», различные К-эффекты — не мусор, по-вашему?

Савич не нашелся, что ответить.

— Конец диалогу. — Железовский покосился на соседа, который слышал разговор.

— Хотел бы я знать, — сказал Эрберг, — что ему надо у Солнца? Если человеком движет желание постичь смысл чудес и явлений, то что движет Конструктором? Ведь эта музыка… сродни самой природе, стихии. Вселенной! Никогда в жизни не слышал ничего подобного, даже близко! Лед и пламя! Нет, не так: стон и смех… Впрочем, описать невозможно. Но ведь если на нас так действует его музыка, значит, что-то мы можем понять? Шанс взаимопонимания все-таки существует?

Железовский молчал, вслушиваясь в привычные шумы населенного космоса, отсеивая будничные переговоры пограничников и ученых. Громада Конструктора проплывала мимо торжественно и бесшумно, вспыхивая неяркими переливами свечения и гроздьями искр, будто на его тлеющей поверхности горели колоссальной протяженности леса…

— Пост-семь, — раздался голос командира одной из застав наблюдателей. — Появились роиды. Даю картинку.

Изображение в обзорном виоме не изменилось, но и Железовский и Эрберг получили одинаковую пси-передачу: перед их глазами, чуть слева, появилась световая окружность, приблизилась раз и два, пока не заняла все поле видения, и в черном колодце передачи, перечеркнутом по центру крестом визира, всплыла цепочка светящихся зеленоватых пятен.

— Очередь из одиннадцати кораблей, — продолжал наблюдатель. — Размеры колеблются от двухсот метров до двух километров, скорость «очереди» — сто сорок четыре каэмэс, направление — на «северное плечо». На вызовы — ноль внимания.

Эрберг и Железовский переглянулись.

— Психическая атака, что ли? — пробормотал командор погранслужбы. — Чего они хотят добиться? И ведь не впервые, разве что масштабы «атаки» раз от разу увеличиваются. Вчера «самоубийц» было семеро.

— Издали они напоминают мне скорее пиратские брандеры. Может быть, внутри Конструктора на роидов уже не действуют капсулирующие силы, гравитация, наши физические законы, и они раскрываются, выпуская «на волю» живущих в них существ?

— Пусть ими занимаются фридманологи и ксенопсихологи, у меня воображения поменьше, и голова болит совсем по другим поводам.

«Очередь» чужанских космолетов, похожих на чудовищных морских ежей, без труда преодолела десятитысячекилометровый слой вихревых полей, укутывающий тело Конструктора, и вошла, как нож в масло, в одну из колоссальных щелей, разделяющих от дельные гранулы. Одиннадцать фиолетовых вспышек отметили наблюдатели, одиннадцать нейтринных всплесков, — и больше ничего. Конструктор словно не почувствовал столкновения, пребывая в состоянии дремы, а может быть, философской задумчивости.

— Где остальные? — спросил Железовский.

— Около двух тысяч роятся в кильватерной струе Конструктора, — доложил Мартин. — Небольшие скопления — по пять-семь-девять кораблей — описывают вокруг него ломаные траектории. Одиночки рыскают вокруг, иногда залетая за орбиту Урана. Причем, что самое интересное, как только это случается, моментально появляются «серые призраки» и сопровождают транспорты роидов до тех пор, пока те возвращаются обратно.

— Связи с «призраками» нет?

— Я бы сразу сообщил.

— Много их в Системе?

— Вряд ли «серых призраков» можно сосчитать, как чужан, они почти не лоцируются и ходят практически бесшумно, то есть без всяких вспышек, колебаний электромагнитных полей, нарушений метрики и прочих эффектов. Пока замечено семь «призраков», да и то пять из них «мигают» — то появляются, то исчезают, и лишь один дежурит постоянно. Кстати, возле него крутится и «пакмак» СЭКОНа.

— Это машина Грехова.

— Хотел бы я знать, что ему нужно, — проворчал Эрберг вслух.

— Так спроси, — философски посоветовал Железовский так же вслух.

Командор погранслужбы хмыкнул.

— А сам что же не рискнешь? Или ты у него в долгу, как крестник, и не хочешь лишний раз напоминать о себе?