Святослав Логинов - Многорукий бог Далайна. Свет в окошке Страница 25

— Ну, так уж и прожекты... Сам же сказал, брали её триста лет назад. Расскажи-ка ты мне, что известно про оборону этой твоей Цитадели и как вы её взять пытались. У меня боевой опыт какой-никакой тоже имеется, к тому же я не просто пехтура, а сапёр. Может быть, подрыться можно под стену или ещё как-нибудь подкузьмить. Рассказывай, не стесняйся, а я заодно послушаю, какие у вас разведанные собраны.

Домой возвращались уже под вечер. Илью Ильича, не спавшего предыдущую ночь, качало от усталости, да и Илюшка позёвывал. За день они успели побывать в нескольких секторах Города и заглянуть в Отработку, где жители уже не делились по нациям, а просто дотягивали отпущенные дни кто как умел. Кварталы Отработки охватывали Город широким кольцом, подобно тому как пятна свалок окружают мегаполис, только здесь на помойке оказались не испорченные вещи, а позабытые люди. Сквозь истоптанную мостовую проглядывал нихиль, дома казались ветхи, да и не дома это были, а какие-то блоки, фрагменты, выдавленные на окраину, подобно тому как живой организм гноем изгоняет вонзившуюся занозу.

Люди, которые проживали здесь последние лямишки, давно оставили всякие попытки устроиться и заработать на жизнь. Именно на жизнь, в самом прямом смысле этого жестокого слова. Не сыщешь лямишки — нечем станет дышать, терпеливо ждущий нихиль, которым наполнена река забвения, задушит, растворит, уничтожит. Никем ты был, в ничто и обратишься.

Старики, очень много стариков... Когда-то они, должно быть, омолаживались, ходили по улицам, радуясь второй нечаянной жизни, сидели в кафе, любили друг друга, ссорились и ненавидели, старались уязвить противника ловкой интригой или колкой шуткой, искали работы, не заработка даже, а возможности применить то, чему научились в предыдущей жизни. Сейчас каждый из них точно знал, сколько лямишек остаётся в тощем кошельке, и, несмотря ни на что, каждый продолжал надеяться.

Илья Ильич, сроду не подававший нищим, проходя сквозь этот квартал, роздал с полсотни лямишек. Никто не протягивал руки за подаянием, просто холодом обдавало от взглядов. Так смотрят бездомные кошки и скорбящие богоматери со старых икон.

— Понял теперь, почему я успокоиться не хочу? — спросил Илюшка, когда развалины Отработки остались позади и они вошли в русский сектор.

— Понял, не дурак, дурак бы не понял... — механически отшутился Илья Ильич, думая о своём.

И не желая разговора на тягостную тему, спросил:

— А что за девчонка к тебе подлетела?

— Так, случайная знакомая... здешняя. В «Дембель» она порой заходит, вокруг парней вертится, а приткнуться не может. Я её и запомнил только потому, ну... я тебе говорил, что запоминаю всех, с кем хоть раз поговорить довелось. А так, считай, мы и не знакомы.

— А чего ж приткнуться не может? Внешность у неё хороша, даже если всё это макияж, то нестандартный, на заказ делан. На такую парни липнуть должны.

— Так она же не проститутка, а из тех дур, кто хочет семью и любовь до гроба. А семьи в том мире остались, тут прочную семью редко встретишь, такую, чтобы в прежнюю жизнь корни не уходили. Опять же возраст. Молодая девушка из себя инженю корчить не станет, значит, этой не меньше пятидесяти лет. Я имею в виду тех, прижизненных лет. Да небось ещё и старой девой была... Нет, я от таких стремглав бегу.

— Ясно... — протянул Илья Ильич и добавил невпопад: — А Цитадель мы с тобой возьмём. Кажется, понял я, в чём тут секрет.

Глава 5

К удивлению Ильи Ильича, сын остался безразличен к обещанию взять Цитадель силами двоих человек. Они пришли домой, попили чаю и улеглись спать, так и не обсудив свежеизобретённый план. Илье Ильичу пришлось на следующий день напоминать сыну о своих словах.

— Все новички думают, что им удастся Цитадель нахрапом взять, — снисходительно объяснил Илюшка. — Я тоже так полагал. И тоже первым делом начал придумывать, как бы под стены тихой сапой подкопаться. Только ничего не получится, там и без нас рыли. Нихиль разгребать — милое дело, хоть на километр рой, туннель выходит ровный, гладкий и никуда не ведущий. Ну, скажем так, фундамент Цитадели глубже уходит, а уж его тебе даже поцарапать не удастся.

— А если взорвать?

— Мощность взрывчатки зависит от того, сколько ты в неё денег вложил. У защитников денег больше. Так что, взрывай — не взрывай, а стена будет стоять как стояла. Фейерверк получится знатный, это верно, а больше — ничего.

— Понятно. Я ждал чего-нибудь подобного. В конце концов, всё, что тут есть материального, существует лишь благодаря мнемонам, значит, и отталкиваться следует от мнемонов в чистом виде, а не от их материального воплощения.

— Красиво излагаешь, — улыбнулся сын. — Мы эту нехитрую премудрость на своих шкурах постигали во время Афганского прорыва. Потому и выискиваются способы не силой прорваться, а обманом. Серёга, вон, собирается с трапеции прыгать. Знает, что ничего не получится, а мудрует, расчёты какие-то приводит, запаздывание высчитывает... Поможет ему это запаздывание... Против лома нет приёма.

— Есть.

— Другой лом, что ли? Где ты такую прорву денег возьмёшь?

— Зачем лом? Достаточно спицы... если знать, куда ткнуть.

— А ты уже, конечно, знаешь. Давай, рассказывай, что ты сумел за один день вызнать...

Когда Илья Ильич коротко в трёх словах изложил свой план, Илюшка долго молчал, затем сказал:

— Всё равно ничего не получится. Нутром чую, что-то здесь не так.

Илья Ильич пожал плечами и не ответил. Помолчали. Потом, под незначащие разговоры, позавтракали. Никогда в реальной жизни Илье Ильичу не удавалось нормально пожарить яичницу с ветчиной, и сейчас, когда ничего он не жарил, а лишь придумывал, глазунья получилась разом горелая и недожаренная. Съели какая вышла, но кофе, убийственно крепкий и сладкий, делал уже Илюшка.

— Дорожных мастеров им не надо, повара из меня не получится, — подвёл итог молчанию Илья Ильич. — Пойду в управдомы.

Илюшка протянул руку, вытащил из ниоткуда газетный лист, бегло просмотрел, затем предложил:

— Ну что, хочешь посмотреть, как люди деньги зарабатывают? Сегодня полуфинал чемпионата по греческому боксу. Билеты мне по карману, так что пошли, я тебя приглашаю.

— Бокс вроде английское изобретение, — произнёс Илья Ильич. — Ну, ещё о французском боксе я слыхал и кик-боксинге — не знаю, что это такое. А про греческий не слыхал.

— А теперь не только услышишь, но и поглядишь. — Илюшка поднялся, показывая, что следует поспешить. — Занятная штука.

Илья Ильич покорно встал и пошёл. Собственно говоря, он готов был идти куда угодно, лишь бы рядом с сыном. Не хочет Илюшка говорить о делах — не надо, время терпит.