Владимир Савченко - За перевалом Страница 25

А вот – это уже было интересней! – сложный, запутанный рисунок во весь гладкий бок валуна: понять можно только, что Летуны повержены, сутулые победители заносят над ними карающие дубины. На соседней скале фигура Летуна с распростертыми крыльями вся усеяна метинами и щербинами; трава у подножия засыпана камнями, осколками мелков. «Эге, – подумал Берн, – метали камни фигуру, „убивали“ изображение. Тренировались?..» У него пропал академический интерес, захотелось быть подальше отсюда. И когда они, забравшись на эбонитовые скалы, надели биокрылья и стартовали в обратный путь, Берн вздохнул с облегчением.

Увы, ненадолго: улетая из городка, они не заправили крылья АТМой, не захватили ампул. И после первых километров в воздухе те движения, которые исполнял биоэнергетический концентрат, пришлось со все большими усилиями делать самим.

Первая запыхалась Ли.

– Да ну его! – сказала она. – Пойдем пешком, здесь близко.

6. СПОР

Ило хорошо понял, какие видения мелькнули в уме молодого биолога: сам так грезил.

– Что – прекрасно? Что мы отнимем у десятков… нет, теперь уже у сотен миллионов людей, – проговорил он, сухим рассудочным голосом, – долго вынашиваемую мечту? О том, чтобы именно в скафандрах. Сквозь рев студеных метановых ветров, через бурные и едкие потоки. Чтобы карабкаться по скалам, перекидывать через ущелья мосты – и приходить на выручку попавшим в беду. О том, чтобы слабые отступали а сильные выдерживали, преодолевали и знали себе цену. И чтобы у них рождались сильные дети. Чтобы трудами и опасностями проверялась дружба и любовь. Чтобы не в комфортабельных занятьицах, не в необязательных исследованиях и спорах, а в полном напряжении сил и ума проверялось: кто человек, а кто прикидывается. О том, чтобы сделать свою планету обетованной… сделать, – а не перебраться с одной на другую такую же!

– А чем сделать-то? Чем?! – взвился Эоли. – Этим?..– подскочил к проектору, вставил в паз новый диск, нажал кнопку.

Экран показал, как среди покрытых мохнатым инеем бугров ползет-переваливается, скребет по камням гусеничными траками конусообразный снаряд. За широкой коркой-зевом остается темная рыхлая полоса. По сторонам находились люди в скафандрах.

– Вы наблюдаете за испытанием в естественных условиях электрохимического планетопроходческого комбайна «Нептун-1», – сообщил автомат-информатор. – Он разработан инженерами из 4-го отряда по колонизации Нептуна для прямой переработки каменистого грунта аммиачной атмосферы планеты в азотосодержащую, богатую влагой почву. Конструкторы обещают, что комбайн сможет перерабатывать до тысячи тонн грунта в сутки…

– Так чем сделать: огородными комбайнами типа «Нептун»? – Эоли выключил проектор. – Тысячи тонн почвы в сутки, подумать только! Один гектар за пять дней. Да планете это – как слону дробина!

– И комбайнами «Нептун». И обогатителями Аспера. И электролизерами серии «Т». И стратегией комплексной колонизации. И даже применением зажима Арта в переходных отсеках гермопалаток… Всем понемногу, что напридумали за век освоения Трассы, век мечтаний и проектов. И тем, что готовили себя.

Совершенная моторика, выносливость, самозалечивание – зачем они на Земле?

Здесь и без них неплохо. – Ило встал с кресла, прошелся по кабинету, сел на подоконник. – Мы больше отнимем, чем дадим, понимаешь? Отнимем цели, к которым десятки миллионов переселенцев готовили себя, а взамен подсунем благополучие. Является ли благополучие целью человеческой деятельности? Пока его нет, кажется, что да, – но это только пока его нет.

– Подожди-подожди! – Эоли поднял ладони. – Почему – отнимем? Разве мы кого-то принуждаем действовать нашими методами? Мы через ИРЦ доводим до сведения человечества о наших результатах, о перспективах Биоколонизации. Это включается в арсенал возможностей наряду с другими. Кто желает, использует, а нет – пусть катается на комбайне «Нептун» и пристегивает зажимом Арта хоть правое ухо к левой ноге. Их дело.

– Ах, как ты не понимаешь! – Ило в отчаянии хлопнул себя по бедрам. – Не наряду с другими наш способ делать биосферу планет, совсем не наряду.

Каждый, узнав о нем, поймет: дураком надо быть, чтобы теперь придерживаться иных – мелких и трудных – методов. Просто кретином. А раз так, то побоку и они, и мечты, и планы, инициативные группы, переселенческие отряды, в которых уже распределены обязанности… все. И все будут чувствовать себя дураками, обобранными. Можешь ты поставить себя на их место?

Ило в самом деле испытывал отчаяние. Он позвал Эоли, чтобы тот силой своего ума, логики, таланта (богат был этим его помощник, он знал) разрушил его доводы. А тот высказывал пустые, дешевенькие соображения, какие Ило давно развенчал в мысленных спорах с собой.

– Могу. Но не хочу, – сказал Эоли. – С какой стати! Почему бы им всем теперь, с учетом нашей новинки, не наметить себе иные цели на биоколонизованных планетах?

– Какие, не мог бы ты сказать?

– Ну… такие, как и на Земле. Мало ли!

– Вот именно: такие, как и на Земле… – Ило горестно усмехнулся. – Тогда зачем улетать? Здесь места хватает. Теперь ты понимаешь, на что мы покушаемся этим? – Он показал на автоклав На тысячелетия героической истории. Без биосферы нельзя, а без истории, думаешь, можно?!

– История пота, нужды и скрежета зубовного… сказка про белого бычка!

– Не говори так, это то, в чем проверяется человек. Мы клянем войны, с ужасом вспоминаем о гражданских междоусобицах и кровавых бунтах. С теми же, только более свежими чувствами поминаем Потепление… Но за каждым падением следовал взлет. И нынешний мир, нынешние мы – следствия всех тех причин.

Всех – а они и есть история! И если лишить людей на новых планетах… необязательно того же, что было здесь, пусть чего-то своего – но непременно требующего напряжения ума и сил, риска, жертв, сильных переживаний, свирепой радости побед… и даже горя утрат, да! И если лишить их всего этого, то вырастет ли там из переселенческих отрядов, хоть и миллионных, такое, как на Земле, человечество? Или выродятся все?.. Теперь ты осознаешь ответственность?

Но пробрать Эоли было нелегко. Он пересел в кресло Ило, закинул ногу на ногу, качнулся, посмотрел на наставника с прищуром:

– Слушай, Ил, если ты так сетуешь о героике, считаешь, что она ныне дефицит, то… давай взорвем ИРЦ-главный. И еще Евразиатский да Северо-Американский, которые могут взять на себя его функции. А? Вот тогда будет навалом героики, романтики, жертв, напряжения сил… всем хватит. Пару аннигелятных зарядов в туннель – и… А какие об этой поре станут слагать песни!