Юрий Кудрявцев - Три круга Достоевского Страница 25

Фактически Иван является косвенным соучастником убийства. Ведь это он проповедовал Смердякову принцип «все позволено». А поняв, что Смердяков готовит убийство, он просто уехал из до­ма. Мог бы предотвратить, но не сделал этого, более того, своим отъездом способствовал преступлению. Не случайно в беседе с Иваном на вопрос об убийце Смердяков, почти как Порфирий Петрович Раскольникову, отвечает: «Ан, вот вы-то и убили, коль так...» [10, 10, 144]. И продолжает: «С глазу на глаз сидим, чего бы, кажется, друг-то друга морочить, комедь играть? Али все еще свалить на одного меня хотите, мне ж в глаза? Вы убили, вы главный убивец и есть, а я только вашим приспешником был, слу­гой Личардой верным, и по слову вашему дело это и совершил» [10, 10, 145].

Позднее Иван пришел на суд, сообщил о Смердякове как об убийце, назвав убийцей и себя. Но суд не поверил — у Ивана сумасшествие. Иван теряет основное свое достояние — разум. Не­известно, выживет ли Иван вообще. Когда-то он высказал мысль, что жить стоит лишь до тридцати лет, а там — и «кубок» об пол. «Кубок», возможно, будет разбит раньше.

Сближает Ивана с Митей любовь к детям. Дети, особенна оскорбленные, истязаемые дети стоят перед глазами его. И взрос­лых-то герой отчасти не любит потому, что они истязают детей. Он говорит о зверствах турок над детьми, но заявляет: «У меня есть и родные штучки и даже получше турецких» [10, 9, 300]. С особым сарказмом, говоря об оправдании отца, истязавшего ре­бенка, Иван замечает: «Э-эх, меня не было там, я бы рявкнул предложение учредить стипендию в честь имени истязателя!..» [10, 9, 302]. Дети, по Ивану, безгрешны, чисты. Но они истязают­ся грешными и нечистыми. Иван говорит: «...есть особенное свойство у многих в человечестве — это любовь к истязанию де­тей, но одних детей.... Тут именно незащищенность-то этих созда­ний и соблазняет мучителей, ангельская доверчивость дитяти, ко­торому некуда деться и не к кому идти, — вот это-то и распаляет гадкую кровь истязателя» [10, 9, 303].

Любовь к детям говорит о наличии светлого в Иване.

Обостренное чувство (у человека рассудочного) понимания психологии униженных детей есть, видимо, результат опыта свое­го детства. Ивана не истязали прямо. Но душа его всегда чувст­вовала себя истязаемой, как душа человека из «случайного се­мейства».

Когда Иван сказал, что в борьбе Мити и отца пусть один гад съест другого, Алеша вздрогнул. И тем уже обнаружил свою противоположность Ивану. То, что у Ивана никаких эмоций не вызывает, у Алеши вызывает дрожь.

Алеша от той же матери, что и Иван. Остался после ее смер­ти четырех лет. Воспитывался у тех же людей, что и Иван.

Человеколюбив. В каждом старается найти что-то хорошее. Хорошо понимает людей. Судит их весьма снисходительно, се­бя — строго. Хочет внести примирение в мир Карамазовых. Все Карамазовы, не имеющие общего мнения ни о чем, согласны в оценке Алеши — «ангел на Земле». За советами к Алеше обра­щаются многие. Его любят дети. И сам Алеша привязан к детям. Его любовь к ним отличается от любви к детям Мити и Ивана. Эти любят детей абстрактно, вообще. Алеша любит конкретно и конкретных детей. Он пытается исправить вывихнутые мозги дет­ского отрицателя Красоткина. Он прививает детям любовь к больному Илюше Снегиреву и тем уже делает детей добрее.

Алеша говорит детям: «Знайте же, что ничего нет выше и сильнее, и здоровее, и полезнее впредь для жизни, как хорошее какое-нибудь воспоминание, и особенно вынесенное еще из детст­ва, из родительского дома» [10, 10, 335]. Это очень важные слова. Они в определенном смысле ключ ко всем братьям Карамазовым. Никто из них не вынес хороших воспоминаний из детства. И это, видимо, одна из причин их неустроенной жизни.

Но кроме трех братьев Карамазовых есть еще и четвертый. Это двадцатичетырехлетний Павел. Фамилия его, правда, не Ка­рамазов, а Смердяков. Его происхождение от Федора Карамазова проблематично, хотя вероятность почти стопроцентная. Но не точ­но сто. Смердяков живет в доме Федора Павловича. Он повар и слуга. Воспитывал его все тот же Григорий. Поведение Федора Павловича — на глазах у Смердякова.

Этот плод Лизаветы Смердящей включает в себя все мерзкое, что возможно на свете. Лакей по духу, шпион, симулянт, дема­гог, убийца. У него — «ни думы, ни мысли нет, а так какое-то со­зерцание» [10, 9, 161]. Глуп. Но глуп в большом. Обделывать де­лишки свои умеет. Унаследовал эту черту, видимо, от Федора Павловича.

Замыслив убийство, не кричит об этом на всех перекрестках, как Митя. Готовит дело тайно, тихо, предусматривает возмож­ность свалить ответственность на других. В ночь, когда Иван был где-то на пути в Москву, Митя кутил в Мокром, Алеша обнимал землю, Смердяков убил Федора Карамазова. И ловко замел сле­ды. Симулировал даже падучую.

Позднее, не выдержав принципа «все позволено», ушел из жизни, повесился у «стенки на гвоздочке». И даже в предсмерт­ной записке не признался в своем преступлении. Подло жил, под­ло и умер.

У Смердякова, как и у Карамазовых, были определенные отношения к детям. Он, любивший в детстве вешать и торжествен­но хоронить кошек, учит мальчика Илюшу дать собаке хлеб, начи­ненный булавкой.

Воспитывавшийся возле Федора Павловича, он унаследовал его худшие качества. Скажут, что Смердякова учил Иван. Верно. Но семена Ивана ложились на подготовленную Федором Павловичем почву. Создатель «случайных семейств», Федор Карамазов сам подготовил свой конец.

«Братья Карамазовы», как говорил сам автор, есть «история одной семейки». Здесь дан итог размышлений Достоевского о «случайном семействе», об отцах и детях. И «положительное» в этом семействе лишь то, что некоторые из его членов, испытав на себе все тяготы детства, могут, как Алеша, действовать в обрат­ном направлении. Но это бывает так редко.

Взрослые благотворно или неблаготворно влияют на детей. Но есть и влияние обратное. Дети влияют на взрослых. Так, Нел­ли фактически предотвращает беду в семье Ихменевых. Фактом своего появления ребенок преобразует антиженщину Marie в жен­щину и мать.

Дети, как символ чистоты, есть своеобразные судьи взрослых. Отношение ребенка к человеку есть в произведениях Достоевско­го лакмусовая бумажка качеств этого человека. Дети любят Мышкина, Алешу Карамазова, ребенок смеется и играет с Ки­рилловым и плачет, увидя Ставрогина.

Много героев в произведениях Достоевского, взрослых и де­тей. Какова их судьба? Разная. Жив и процветает Валковский. Ушел со страниц романа после клеветы на Соню Лужин. Его дальнейший путь не обрисован. Но, зная Петра Петровича, чита­тель уверен, что тот не пропадет. Жив и здоров Петруша Верховенский. С хищными все в порядке.