Евгений Прошкин - Загон Страница 25

- Нет, не читал, - сказал он без сожаления.

- Напрасно. А здесь какими судьбами? Илья покосился на ближнюю дверь к бордовой поверхности была приколота табличка: "Г. И. Эйнштейн, чер". Как же они все похожи...

- Судьбами-то?.. - улыбнулся Илья. - Квартиру ищу. Хочу на верхних этажах где-нибудь, чтобы это... короче, обозревать.

- Работаешь? Ну-ка, встань к стене, - распорядился полицейский. - Лицом к стене.

Илья не возражал. В этой команде было столько всего - старого, родного, что он ее выполнил чуть ли не с удовольствием.

- Работаю, да, - сказал он, разглядывая потрескавшуюся краску. - В Бибиреве-36, на конвертере.

- О, я там многих знаю. Но тебе же не здесь жить надо, отсюда добираться неудобно - линейка, еще автобус... Тебе бы в тридцать седьмой блок, он у самой станции.

Полицейский ощупал его рубашку, затем брюки. Не побрезговал и носками. В носках, кроме ног, у Ильи ничего не было.

- А раньше где работал?

- Нигде.

- А сейчас что же? Деньги понадобились?

- Подружка подарков требует.

- Можешь поворачиваться. И что дарить будешь? Завтра же двадцать девятое мая, праздник.

- Духи. Бабы это любят.

- Правильно. Фамилию свою назовешь? Предупреждаю: имеешь право не называть, но...

- Да чего там, - покладисто отозвался Илья. - Царапин моя фамилия. Смешная, правда?

- Не знаю, мне не смешно. Вон, твой лифт приехал.

- Ну, до свидания тогда. Значит, в тридцать седьмом жить советуете?

- Советую. До свидания.

"Царапин, Царапин... - повторил про себя Белкин. - Из новых кто-то? Надо будет навести справки". Иван Петрович прогулялся по площадке и, остановившись у двери Эйнштейна, склонил голову набок. На кривоватой табличке было написано "чер". Никто, кроме самого Григория Исааковича, этого сделать не мог.

"Мода, что ли, у них такая? - рассердился Белкин. - Или это из протеста? Против чего?"

Протестующий чер Эйнштейн даже не догадывался, что с сегодняшнего дня его собираются охранять - и дома, и на улице. День и ночь,

Илья выскочил во двор, будто за ним гнались собаки. От возбуждения мышцы мелко подрагивали, и это тоже напоминало о прошлом, хотя и не о лучших его моментах.

Он чуть не попался. Откуда там полицейский? Случайно? Прямо под дверью этого чера...

Если неотложка хотела от него избавиться, то... Нет. Неотложка избавляется иначе, а посылать его на убийство районного дознавателя - глупо.

Надо было срочно связаться и доложить, но общение с начальством Илья решил перенести на потом. Чего доброго, новое задание дадут, с них станется. А у него руки трясутся - стакан не удержат.

"Какой стакан-то?! - обругал себя Илья. - Где стакан увидел? Разве что с ряженкой".

Он запрыгнул в подошедший автобус и встал сзади в углу, - это было его любимое место, если, конечно, в скрипучих железных сараях бывают любимые места.

Женщины по-прежнему носили розовое, дома все так же мяли небо квадратными крышами, но сейчас Илью это не волновало. Он избежал пожизненного срока за убийство. Адреналин постепенно выветрился, осталась лишь детская бесшабашная радость. Илье хотелось хохотать, размахивать руками и разговаривать с людьми - обязательно о чем-нибудь приятном, но, оглядев лица пассажиров, он понял, что к приятным разговорам люди не расположены.

Сойдя на остановке, Илья направился к блоку и как-то неосознанно свернул к дому Андрея. Больше в : этом районе поговорить было не с кем.

Дверь почему-то открыл Вадик.

- Привет, - сказал он. - Хорошо, что зашел. Может, ты его расшевелишь?

Андрей лежал на кровати и смотрел в одну точку.

- Эй! - позвал Илья. - Ты чего? Влюбился? Это, старик, весна. К осени пройдет, ручаюсь.

- Представляешь, - молвил Вадик, скрываясь на кухне, - полчаса вот так валяется и не реагирует. Не поймешь-счастье у него или горе.

- Так горе или счастье, гражданин Белкин? - строго спросил Илья.

- Горе. Отстаньте.

- Где у тебя сахар? - крикнул через стену Вадик.

- Нету, - буркнул Андрей.

- А?! Не слышу!

- Сахара нет, - громко сказал он. - С солью пейте!

- Давай с нами. Я тебе сыр принес.

- Вот повезло... - процедил Андрей. - Сыра я твоего не видал...

- А?! - крикнул Вадик. - Ничего не слышу! Где у тебя заварка?

Андрей, зарычав, поднялся и пошел на кухню.

Илья проводил его взглядом и включил монитор - чтобы заглушить скрип шкафа. Насколько он помнил, левая дверца у Андрея перекосилась, и зажатые петли издавали тонкий, пронзительный визг. Левая дверца - та, за которой находится стопка белья.

Случай был самый что ни на есть подходящий. Андрей пребывал в прострации, к тому же здесь был Вадик, а двое подозреваемых - это лучше, чем один.

Илья сунул пальцы между пододеяльниками и уже нащупал жесткий угол кредитки, но в этот момент где-то внутри зазвенел тревожный колокольчик. Отдернув руку, он быстро притворил дверцу и напряг слух --Вадик с Андреем продолжали клацать посудой.

Значит, это были не шаги. Илье показалось - кто-то идет, но нет, это было нечто иное. Он снова повернулся к шкафу и нерешительно замер. Что-то ему мешало. Что-то странное и новое - пугающе новое.

Он... он просто не хотел воровать у Андрея. Вернее, - желание было - не столько украсть, сколько купить ботинки, однако поверх этого желания наслаивались неведомые ранее чувства - жалость и стыд.

- Лучше б ты печенья притащил, - повысив голос, сказал Андрей.

Вместе с Вадиком они заносили в комнату чашки, тарелки и пузатый керамический чайник. Илья помог им все это расставить и подцепил кусочек сыра. Сыр был отвратительный.

- Погодите садиться, - обратился к ним Андрей. - Завтра же у нас День Единения, да? Пока не передумал...

Он подошел к гардеробу и, распахнув левую дверцу, порылся в белье.

- Где же она?.. Была тут... А, вот! Вот она, - он достал карточку и торжественно положил ее на стол. - Четыреста крепов. Их ведь можно разделить?

- Ты что это удумал? - настороженно спросил Илья.

- Вадику - на кисточки, тебе... не знаю. Одеколон какой-нибудь?.. Каждому по двести, - объявил Андрей. - С праздником, мужики. Завтра надо было, да завтра, боюсь, настроение пропадет. Зажму.

- Нет, - твердо сказал Вадик. - Спасибо, но нет. На кисти мне хватает.

- Я тоже не возьму, - подал голос Илья.

- Копил я на терминал... Но не судьба. Зачем он мне? Люди не меняются. Рожденный чером... как там дальше? Забыл... Так что не кочевряжьтесь и берите.

- Ну ты, Андрюха!.. - восторженно пробормотал Вадик. - Нет слов, одни междометия... Тогда я тебе картину подарю. Бери, какая понравится. И краску. Ты же хотел для этого... своего... Будет тебе завтра краска, самая лучшая. И тебе, Илья, тоже картину. С праздником!

- А я вам что?.. - растерялся Илья. - Мне и подарить-то нечего.