Генри Каттнер - Последняя цитадель Земли. (Сборник) Страница 25

— Вообще-то — да. И пить тоже хочется.

Алан с некоторым удивлением осознал свои физические потребности. В Каркасилле фонтан был для него едой и питьем, но здесь он, по-видимому, снова стал смертным человеком. Кроме того, он очень устал. Схватка с Чужим отняла гораздо больше сил, чем он предполагал, но это стало ясно лишь после того, как они оказались в безопасности. Алан почти не замечал кривых улочек, по которым они шли, и немногочисленных терази, провожавших его любопытными взглядами. Вдоль дороги через равные промежутки были установлены огромные гонги, возле которых стояли мрачные часовые.

От голода и усталости у Алана помутилось зрение. Он скорее угадал, а не увидел, что сэр Колин помог ему войти в одну из хижин с причудливой металлической решеткой вместо крыши. Голоса Майка и Карен доносились как будто с большого расстояния. Кто-то вручил ему губчатый предмет, похожий на ломоть хлеба, и Алан принялся жадно жевать, с горькой симпатией вспоминая ненасытный голод Чужого.

После еды ему стало немного полегче. Сэр Колин налил воды в металлическую кружку и с улыбкой передал ему.

— Здесь нет виски, — с серьезным видом пояснил он. — Вероятно, это свидетельствует об окончательном упадке человечества.

Вода оказалась чистой и вкусной, но еды и питья было еще недостаточно для Алана. Борьба с Чужим лишила его чего-то более значительного. Хуже того, он знал без тени сомнения, что противник не отступил. Даже во время еды он ощущал незримое Присутствие в темных закоулках своего разума. Кто-то наблюдал за ним и терпеливо ждал своего часа.

— Теперь поспи, — послышался голос сэра Колина откуда-то издалека. — Мы разбудим тебя, если что-нибудь случится.

Алан даже не почувствовал заботливых прикосновений рук, уложивших его в постель.

Глава 4 ПОРТАЛЫ СВЕТА

Глубокий, звучный гул и вибрация, сотрясающая комнату, разбудили Алана. Он лежал с открытыми глазами, не вполне представляя, где находится. Звук раздался снова; на этот раз Алан узнал его и резко выпрямился на постели. Его рука машинально поскребла небритый подбородок. Борода снова начала отрастать, хотя в Каркасилле он совершенно забыл о ней. Но сейчас у него не было времени удивляться этому. Неподалеку гремел огромный гонг, и пещера наполнилась угрожающим гулом.

Алан был уже на полпути к двери, когда в комнату вошел сэр Колин. Ученый улыбался.

— Мы надеемся, что это ложная тревога, — сообщил он и наклонил голову, прислушиваясь. Звук гонга постепенно стихал. — Как ты себя чувствуешь, парень?

— Лучше. Можно сказать, все в порядке. Но этот гонг…

— Какому-то часовому показалось, что в одной из расщелин появился Носитель Света. Он поднял тревогу, и остальные установили плотное наблюдение. Если Чужой действительно пробрался сюда, мы скоро узнаем об этом. Ну как, у тебя появилось желание встретиться с Бреккиром?

— С Бреккиром? — переспросил Алан. — Это их вождь, да? Конечно, пусть заходит. Ведь сейчас уже утро?

Сэр Колин хохотнул.

— Откуда мне знать? Здесь время измеряется по-другому. Бреккир ждет снаружи; я сейчас позову его.

Он подошел к двери и что-то крикнул. Секунду спустя в комнату вошли Майк и Карен, коротко кивнувшие в ответ на приветствие Алана. За ними в дверном проеме возникла огромная волосатая фигура. Это был тот самый дикарь с плечами дикого быка и широченной грудью, который устремился в атаку по спиральной лестнице Флэнда; тот человек, которого Алан видел за мгновение перед тем, как могучий удар сокрушил его ребра.

В глазах Бреккира зажглись насмешливые огоньки. Алан напрягся, когда вождь терази шагнул вперед и положил свои огромные руки на плечи Майка и сэра Колина. Он смерил Алана изучающим взглядом, и на его грубо вылепленном, покрытом шрамами лице отразилось нечто похожее на недоумение. Затем он обратился к сэру Колину, издав серию глубоких гортанных звуков. Шотландец ответил ему на том же наречии.

— Бреккир поражен твоей выносливостью, — перевел он. — Он говорит, что смертельно ранил тебя.

— Так оно и было, — мрачно отозвался Алан. — И я бы умер, но фонтан спас меня.

Сэр Колин перевел Бреккиру его слова. Косматые брови вождя терази поползли вверх. Он расстегнул воротник рубашки Алана и провел мозолистыми пальцами по зажившим шрамам, покрывавшим грудь американца. Когда он снова заговорил, его голос дрожал от возбуждения. Сэр Колин ответил ему; было заметно, что ученый тоже взволнован.

— Источник энергии? — вмешалась Карен. — Что он имеет в виду?

— Я не уверен. Но такого я не ожидал, хотя мог бы догадаться со слов Алана. Если Бреккир прав, мы можем получить ответ на все наши вопросы, хотя это кажется невероятным!

— Что? — недоуменно спросил Алан.

— Я лучше покажу тебе на сканнерах в контрольном центре. Придется многое объяснить. Послушай, Карен принесла твой завтрак. Поешь, а мы с Бреккиром пока что обсудим положение.

Алан уселся перед самодельным столом, сбитым из пластиковых блоков. Карен принесла ему ломоть вчерашнего грибного хлеба и кружку воды. Она внимательно следила за лицом Бреккира; гигант торжествующе улыбался, но при этом с большим жаром отвечал на спокойные вопросы сэра Колина. Майк тоже наблюдал за разговором, хотя, судя по всему, его разум не поспевал за быстрой чередой вопросов и ответов. Странно, подумал Алан, как мало они изменились за эти недели.

Внезапно его охватило беспокойство. Он понял, как долго пробыл в дремотном состоянии, с погасшим разумом, существуя лишь в воплощенных Снах Каркасиллы. Собственные мысли казались Алану чужими. Ему было трудно поверить в реальность происходящего. Волевой акт мышления напоминал мучительную разминку онемевших конечностей; даже мозг, казалось, не принадлежал всецело тому Алану Дрейку, которого он знал.

У Алана творилось что-то неладное со зрением: он как будто смотрел в обратный конец подзорной трубы. Бреккир превратился в крошечную фигурку, жестикулирующую перед микроскопическим сэром Колином. Он наблюдал за ними с отчужденным интересом, словно они были существами иной расы.

Глубоко в мозгу Алана зашевелился панический ужас, но, охваченный какой-то неземной истомой, он быстро терял осознание себя как личности. Собственное тело казалось ему чужим, беспомощным и неуклюжим. В нем поднималась волна медленного желания, не имевшего сходства с человеческими страстями. Желание зародилось в его разуме — сначала крошечное и отдаленное, но приближающееся гигантскими скачками, как Носитель Света по Тропе Богов.

Он ощущал ужасный, неутолимый голод и отчаянное одиночество. Он остался один. Он бродил в каких-то бесформенных пространствах, искал среди древних руин, дышавших мерзостью запустения. А голод все усиливался.