Ларри Нивен - Легенды Освоенного Космоса. Мир-Кольцо Страница 25

— Повезло… Брокстон, я все еще нуждаюсь в ваших услугах. Скажите, после всего, что я натворил, есть шанс встать в очередь на трансплантацию костного мозга и селезенки?

В безвыходном положении[8]

С крыши двенадцатиэтажного здания отеля хорошо просматривались окружавшие его апельсиновые сады, огороды и пастбища для скота. Они расходились правильными квадратами все дальше и дальше и одновременно все выше и выше, уменьшаясь в перспективе и образовывая замкнутую сферу — внутреннюю поверхность Фермерского астероида, расчлененную на две равные части кольцевой линией рек и озер.

Искусственное солнце заливало ярким светом все ее внутреннее пространство. «Небо» — полусфера, располагавшаяся над головой, — представлялось невообразимой мешаниной крохотных квадратиков и казалось живым: такое впечатление создавали непрерывно снующие по нему ярко-красные букашки — автоматические трактора.

Лукас Гарнер погрузился в полудремотное состояние, предоставив своему взгляду скользить по этой небесной тверди. По приглашению правительства Белта — Пояса Астероидов — он впервые в своей жизни посетил малую планету, совмещая отдых от повседневных дел с возможностью обогатить свой кругозор новыми впечатлениями — вещь редкая для человека в возрасте более ста семидесяти лет. Он и представить себе не мог раньше, насколько это приятное занятие — тешить взгляд видом изогнутого неба, состоявшего из сплавленных горных пород и импортированной почвы.

— В контрабанде нет ничего безнравственного, — заявил сидевший рядом с ним Лит Шеффер. Гарнер переключил свое внимание на хозяина.

— Вы считаете, что контрабанда — то же самое, что и карманная кража на Земле?

— Как раз этого я и не имел в виду, — заметил Шеффер.

Сказав это, он, пошарив в кармане своего комбинезона, извлек оттуда небольшой черный плоский предмет и положил его на стол.

— Я хочу прокрутить это через пару минут… Гарнер, в карманных кражах нет ничего противозаконного. Иначе и быть не может, ведь вся Земля настолько заполнена людьми, что они буквально прижаты друг к другу. Там просто никому не под силу добиться соблюдения закона, квалифицирующего карманную кражу как преступление. В Белте же контрабанда считается занятием незаконным, но отнюдь не безнравственным.

— Вот как!

— Если у белтера возникает необходимость переслать заработанное за пределы Пояса Астероидов, то он сам решает, как ему поступить в данном случае. Легальный трансфер через центральные органы на Церере обходится ровно в тридцать процентов от стоимости груза. Если же некто полагает, что ему удастся обойти «золотые мундиры», то есть наших таможенников, это его личное дело. Но в случае поимки мы конфискуем его груз, и он рискует стать всеобщим посмешищем. Недотепа-контрабандист ни у кого не вызывает чувства сострадания.

— Именно так и пытался поступить Миллер?

— Да. При нем был очень ценный груз: двадцать килограммов чистейших северных магнитов. Мы засекли его на экранах наших радаров. Миллер, по всей вероятности, держал курс на Луну, оставив позади Цереру с мощным радаром. Наши корабли оказались впереди, переходя на его курс с ускорением в два «же». Его корабль-рудоискатель способен развить ускорение, не большее чем половина «же», так что со временем его перехватили бы обязательно, что бы он ни предпринимал. Потом он обнаружил, что прямо по курсу у него — Марс!

— То есть оказался в «мешке». — Гарнер в достаточной мере был знаком с бытом и нравами белтеров, чтобы освоить их сленг.

— В самом что ни на есть настоящем. Первым его инстинктивным побуждением было тотчас же изменить курс. Белтеры достаточно опытные навигаторы, чтобы не попадаться в гравитационные ямы. Гибель грозит человеку во множестве самых различных обликов, стоит ему оказаться в непосредственной близости от «мешка». Однако у рудоискателей не бывает классных автопилотов. Они выбирают самые дешевые модели и поэтому стараются держаться подальше от «мешков».

— Вы не зря сообщаете мне все эти подробности. Это имеет отношение к вашему роду деятельности? — с некоторым упреком спросил Гарнер.

— Да, вы в таком возрасте, что вас не просто провести.

Временами Гарнеру и самому так казалось. Когда-то давно, еще в промежутке между первой межпланетной войной и сооружением первой планеты, Гарнер научился читать по лицам своих собеседников с такой же точностью, как будто владевшие ими чувства или их мысли были отпечатаны на их лбах. Часто это сберегало ему немало времени, а, с точки зрения Гарнера, его время стоило беречь.

— Продолжайте, — предложил он.

— Однако по зрелом размышлении Миллер решил воспользоваться «мешком». Используя взаимодействие сил притяжения Юпитера, Цереры и Марса, можно самостоятельно рассчитать обходные маневры, не полагаясь на автопилота. Он мог подгадать момент, когда Марс заслонил бы его корабль от радара на Церере. Или позволить себе даже чиркнуть по касательной атмосферу Марса, пройдя совсем близко от его поверхности.

— Лит, а разве Марс не является собственностью Объединенных Наций?

— Только постольку, поскольку мы никогда не видели ни малейшей от него пользы и не желали присовокупить его к своим владениям. Значит, Миллер совершил нарушение границ владений Объединенных Наций, не получив на то соответствующей санкции.

— Продолжайте. Что же случилось дальше с Миллером?

— Пусть он сам расскажет об этом. Вот его бортовой журнал!

Лит Шеффер прикоснулся к небольшому плоскому предмету, и из него раздался мужской голос.

20 апреля 2112 года.

Плоское небо, плоская поверхность планеты, никаких звезд не видно, кроме самых ярких, которые имеют темно-красный оттенок, как и здешнее небо.

Это самое дно «мешка», и я, должно быть, совсем ополоумел, пойдя на такой риск. Но тем не менее мне удалось вполне благополучно осуществить посадку, на что я совсем не надеялся, вплоть до самого последнего момента.

Представьте себе привычную нашу вселенную, в которую вдруг врывается другая вселенная, похожая на абстрактную картину, чересчур огромную, чтобы на ней можно было различить имеющие хоть какой-нибудь смысл детали, и эта вторая вселенная проносится мимо с дьявольской скоростью. Странные звуки проникают сквозь обшивку корабля, ничего похожего на это никогда не доводилось мне слышать, наверно, это были звуки, издаваемые крыльями ангела смерти. Стены стали быстро нагреваться. Слышно было, как компрессоры термосистемы охлаждения взвыли, перекрыв пронзительный вой рассекаемой корпусом корабля атмосферы. Затем, поскольку, очевидно, всего этого ангелу смерти оказалось недостаточно, корабль затрясся, как смертельно раненный динозавр, — это вырвало все четыре бака с топливом вместе с крепежными стержнями, и теперь они кружились вокруг своей оси чуть впереди рубки, раскалившись до вишнево-красного цвета.