Лорд Дансени - Дочь короля Эльфландии Страница 25

- Стать охотником, - немедленно откликнулся Орион.

- На кого же ты станешь охотиться, пока я буду за холмами? полюбопытствовал отец.

- На оленей, как От, - отвечал Орион.

Алверик с похвалою отозвался об этой благородной забаве, ибо сам весьма любил ее.

- А однажды я отправлюсь далеко-далеко за холмы, и поохочусь на созданий более диковинных, - объявил мальчуган.

- На каких таких созданий? - спросил Алверик. Но мальчик не знал.

Отец его перечислил несколько разных пород зверей.

- Нет, гораздо более диковинных, - уверял Орион. - Еще более диковинных, чем медведи.

- Так какими же они будут? - спросил отец.

- О, волшебными, - отвечал мальчик.

Однако кони нетерпеливо били копытами внизу, на морозе, и времени на пустые разговоры не оставалось. Алверик попрощался с ведьмой и с сыном, и вышел из зала, мало задумываясь о будущем, ибо будущее казалось слишком туманным.

Алверик уселся на коня поверх узлов с провизией, и отряд двинулся в путь. Селяне высыпали на улицу поглядеть на отъезд кавалькады. Все знали, что за неслыханное предприятие замыслили эти шестеро, и, после того, как все поприветствовали Алверика и пожелали доброго пути последнему из всадников, над толпою поднялся неразборчивый гул голосов. В речах жителей деревни звучало презрение к походу Алверика, и жалость, и насмешка; некоторые отзывались о безумной затее с теплотою, некоторые - с издевкой; однако же всеми сердцами владела зависть; ибо разум обитателей Эрла насмехался над одинокими блужданиями, над невероятным этим приключением, однако сердца селян стремились вослед отъезжающим.

И вот Алверик выехал из деревни Эрл; отряд искателей приключений следовал за ним: околдованный луною безумец, помешанный мальчишка, несчастный влюбленный, пастух и поэт. Алверик порешил, что в лагере заправлять будет Ванд, молодой пастух; ибо почитал его наиболее разумным из своих спутников; но едва всадники тронулись в путь, не успели они еще разбить лагеря, как уже начались споры; и Алверик, услышав либо почувствовав недовольство своих людей, понял, что в подобном предприятии распоряжаться должен не самый здравомыслящий, но вовсе лишенный рассудка. Потому он объявил, что заведовать лагерем будет Нив, полоумный мальчишка; и Нив хорошо служил правителю Эрла вплоть до того самого дня, до которого было еще далеко. Околдованный луною безумец стоял за Нива горою, все прочие исполняли повеления Нива не менее охотно, и всяк относился к походу Алверика с должным почтением. Немало обитателей самых разных земель занимаются вещами более разумными не столь согласно.

Всадники достигли нагорий, миновали поля и ехали до тех пор, пока не добрались до самых отдаленных людских изгородей, до обителей, что селяне выстроили у пределов, далее которых не заглядывали даже в мыслях своих. Сквозь ряд этих окраинных домов, (а приходилось их по четыре-пять на каждую милю) двинулся Алверик со своим странным отрядом. Хижина кожевника осталась далеко на юге. Но вот правитель Эрла повернул на север, чтобы проехать за домами, через поля, по которым некогда проходила сумеречная преграда, и отыскать, наконец, то место, где Эльфландия, может статься, отхлынула не так далеко. Алверик объяснил это своим людям, и главные вдохновители похода, Нив и Зенд, сведенный с ума луною, немедленно зааплодировали; Тиль, юный мечтатель во власти песен, тоже сказал, что план сей мудр; увлеченное самозабвение этих троих подчинило себе и Ванда; а влюбленному Ранноку было все равно. Всадники двинулись вдоль домов, но не успели отъехать далеко, как алое солнце коснулось горизонта, и искатели приключений поспешили разбить лагерь, пока еще не вовсе угас свет короткого зимнего дня. Нив объявил, что сейчас они построят дворец, во всем подобный королевскому; мысль эта воспламенила Зенда и заставила его работать за троих; и Тиль тоже помогал весьма охотно; вместе они вбили колья и натянули на них одеяла, и сложили стену из валежника, ибо остановился отряд под самыми изгородями. К грубому заграждению из прутьев приложил руку и Ванд; утомленный Раннок трудился изо всех сил вместе с прочими; когда же все было готово, Нив объявил, что это дворец и есть. И Алверик вошел внутрь и прилег отдохнуть, пока остальные разводили снаружи костер. Еду на всех приготовил Ванд: он привык стряпать для себя каждый день среди безлюдных холмов; и никто не сумел бы позаботиться о лошадях лучше Нива.

И, по мере того, как вечернее зарево угасало, зимний холод становился все ощутимее; к тому времени, как зажглась первая звезда, в ночи единовластно правил жгучий мороз, однако люди Алверика, закутанные в меховые и кожаные одежды, мирно спали, устроившись у огня - все, кроме влюбленного Раннока.

Алверику, что покоился на мехах в своем шатре и наблюдал, как алые угли освещают темные очертания его спутников, поход казался многообещающим; он отправится далеко на север, высматривая Эльфландию за каждым новым горизонтом; он станет держаться границы ведомых нам полей, и потому при необходимости всегда сможет пополнить запасы продовольствия; а ежели так и не увидит вдали бледно-голубых гор, то будет ехать все вперед и вперед, пока не отыщет поля, с которого Эльфландия не отхлынула, и так приблизится к горам с другой стороны, обогнув их кругом. Нив и Зенд, и Тиль клятвенно уверяли его в тот вечер, что не пройдет и нескольких дней, как все они наверняка отыщут Эльфландию. С этой мыслью Алверик уснул.

Глава 15.

ЭЛЬФИЙСКИЙ КОРОЛЬ ОТСТУПАЕТ.

Лиразель уносилась прочь вместе с великолепными листьями; листья, один за другим, покидали веселый хоровод, что кружился в мерцающем воздухе, еще недолгое время мчались над полями, а затем собирались на отдых у изгородей; однако Земля, что все притягивает вниз, более не могла удержать Лиразель, ибо руна эльфийского короля уже пересекла земные границы и теперь призывала принцессу домой. Потому Лиразель беспечно улетала на крыльях северо-западного ветра все дальше и дальше, и, стремительно скользя над ведомыми нам полями на пути домой, праздно поглядывала вниз. Совсем никакой власти не имела более над принцессой Земля; ибо вместе с весом (а именно за счет веса Земля и удерживает нас) Лиразель оставили все земные заботы. Ничуть не горюя, обводила она взором знакомые поля, где бродила некогда с Алвериком рука об руку; поля проносились мимо; она видела дома людей; но и дома оставались позади; и вот взгляду ее предстала граница Эльфландии: плотная, густая, насыщенная цветом.

В последний раз Земля воззвала к Лиразель многоголосным хором: в хоре этом слились крик ребенка, хриплая перекличка грачей, низкое мычание коров, поскрипывание тяжелой телеги, что неспешно катила домой. Но вот принцесса оказалась в густой сумеречной завесе, и все земные звуки вдруг сделались тише; принцесса миновала преграду, и звуки смолкли. Словно усталый конь, что падает замертво, наш северо-восточный ветер стих у границы сумерек; ибо ветрам, что проносятся над ведомыми нам полями, в Эльфландию вход заказан. Лиразель мед-ленно заскользила вперед и вниз, и вот ножки принцессы снова коснулись волшебной почвы родного ей края. Она отчетливо различала вдали вершины эльфийских гор, а внизу, под ними, темную полосу леса, что хранит трон эльфийского короля. Высокие шпили по-прежнему мерцали над лесом в зареве эльфийского утра, что переливается огнями более ослепительно-великолепными, нежели наши самые росные рассветы, - и не ведает конца.