Григорий Неделько - Неомифы (сборник) Страница 25

— Мэш.

— Мгм. А после того, как представилась, Мэш начала размахивать привязанной к руке включённой бензопилой…

— Именно. И, чтобы очень тяжёлый для хрупкой девушки инструмент не упал, придерживала его той рукой, где был обрез.

— Ясно. Размахивала, значит, требуя освободить квартиру?

— Да, причём — немедленно. Квартира-то её… Принадлежала ей, — поправился посетитель.

— Давно?

— В XXI веке. Но потом хозяйка случайно перенеслась в Средневековье, и ей пришлось ждать восемь или девять сотен лет, чтобы заявить права на жильё.

— И чем же всё закончилось?

— Она превратила меня в ходячий труп, перед этим, чтобы не выпендривался, выбив зубы ломом.

— Но я же прекрасно понимаю каждое ваше слово. Да, и почему вы совсем не мёртвый?

— Не то чтобы прямо совсем не мёртвый…

Уставшая от непродуктивного диалога, страховщица отложила ручку, поджала губы.

— Знаете, — проговорила она холодно, — вам не сюда надо, а к доктору.

— Эх, тут полно народу… — с виду, нелогично отреагировал на это заявление собеседник. — Ну да ладно.

Придя к выводу, что иного выхода нет, мужчина обхватил худенькими ладонями голову в модных квадратных очках, снабжённую ряхой вдвое шире среднестатистической и коротко стриженными, соломенного оттенка волосами. Голову, до странного не вязавшуюся ни с комплекцией посетителя, ни с манерой одеваться, ни с цветом кожи на руках. Клиент поднатужился, поборолся — а через мгновение раздались громкие испуганные крики людей. Под аккомпанемент этих-то звуков изгнанный из квартиры зомби и оторвал от шеи вместилище мозга самолично убиенного вчера логопеда.

(Июль, август 2013 года)

Сложности посвящения (в члены одной влиятельной организации, известной своими крутыми законами) (Соавтор — Павел Ганжа)

— Ты — позор семьи!

Колька хлюпнул носом. Дядя был прав, он — позор семьи. По крайней мере, не гордость — точно.

— Даже больше, ты позор всей организации! Хотя о чём я говорю, какая организация! Тебя же не примут. Такие никчёмные личности нам не нужны.

Колька хлюпнул носом ещё громче. На глаза наворачивались слёзы. Нет, не из-за обиды, а из-за… справедливости дядиных слов. Никчёмная личность — в точку.

— Вон уже глаза мокрые… — Дядя вздохнул. — Эх, нет в тебе жёсткости, племяш. Букашек разных жалеешь, с котиками играешь, ужиков, и тех привечаешь, короче, зверушек любишь… Ласковый, добренький. И размазня к тому же: чуть что — в слёзы. А если тебя на разборку послать, что ты там делать будешь? Плакать?

— Я не плачу. — Колька всхлипнул. — Это просто свет яркий слишком. И ветер ещё. И пыль.

— Вижу. Нет, ну скажи, как тебя, такого, в организацию принимать? Толку же не будет. Ни «стрелку» забить, ни дань собрать, ни, прости господи, в морду кому сунуть.

— Будет толк. Если надо я… жёстким стану… И на стрелку, и в морду…

— Кому ты вешаешь лапшу на уши? Ты вон и Нюрки боишься. Между прочим, ваше общение мне очень не по нраву…

— Я не боюсь, просто… просто… — Колька не нашёлся, что возразить, и неожиданно даже для себя спросил: — А куда стрелку забивать?

— Тебе в… — Дядя хотел что-то добавить, но лишь шумно выдохнул. — Да о чём с тобой говорить. Тютя!

— Зато… зато я единоборствами занимаюсь!

— Да ладно?! — Дядя фыркнул. — И что, есть результат? Научился кирпичи грызть?

— Ну-у-у…

— Хвост веревочкой тяну. Нет, племяш, не дам я согласия на твоё вступление в семью. Ты испытания не пройдешь. Да и посвящение тебе не нужно — зачем? Лишний раз опозориться?

— Не понял.

Дядя закатил глаза.

— А ты знаешь, какое у нас посвящение?

— Да, — радостно откликнулся Колька. — Знак ставят.

— Вот именно — клеймо на живот. Знак семьи. И это очень больно. Ты же или испугаешься, или разревёшься. И потом, посвящение заслужить надо. А ты что для организации сделал? Ничего!

— Но я готов, сделаю… оправдаю… Пусть мне задание назначат! — собравшись с духом, выпалил Колька.

Дядя скептически посмотрел на племянника, хмыкнул и произнёс:

— Хорошо. Будь по-твоему… Вот твоё испытание — кого-нибудь из гадов конкурирующих кокнуть. А то в последнее время совсем распоясались. Куда ни плюнь — везде они. Даже на нас шипеть осмеливаются. За шкуру ихнего наши недорого дадут. Но, если с одним из паршивцев справишься, тебя в семью возьмём. Если же нет — извини.

— Замочить так замочить, — согласился Колька и уточнил: — Это в речку надо сбросить… или просто из ведра?

— Пошел вон, придурок! — заорал дядя.

Колька на мгновение съёжился от страха, а затем стремглав бросился к выходу. Вслед ему прогремело:

— И без доказательств победы над желтобрюхим гопником чтоб на глаза не показывался!

Колька чуть ли не галопом нёсся к выходу из малинника.

Наблюдавший за «пробежкой» дядя почесал за ухом. А потом сделал другой жест — условный, который был для многих тайной.

Слышавший диалог и получивший сигнал Усач бесшумно выскользнул из тени.

— Проследить, — коротко бросил дядя.

— Есть!

Колька бесцельно брёл по траве. Понуро опустив голову, он время от времени поёживался: то ли от холода, то ли от мыслей о своей никчёмности. А ещё размышлял, как завалить противника, которого он просто вынужден завалить, и куда бросить — на землю или всё-таки на солому. При этом враг должен быть хотя достаточно авторитетным, но менее опытным и опасным, чем сам Колька. Ведь тот в своей жизни и мухи не обидел.

В итоге, ситуация вырисовывалась удручающая. Вариант, что чудесным образом повезёт, отпадает. Шансов справиться с испытанием — ноль. Значит, к позору молодого пришьют ещё один факт — вот и всё…

Погрузившись в невесёлые раздумья, Колька упёрся в ствол яблони.

— Ай!

Лоб заныл от боли.

Раскачивавшийся на ветру, давно созревший фрукт словно только того и ждал. Он просвистел в воздухе и свалился прямиком на Кольку.

Однако эффект оказался не отрицательным, а, пожалуй, наоборот. Внезапная гениальная идея пришла в голову пожизненному неудачнику! Тот аж подпрыгнул на месте.

Прихватив яблоко с собой, Колька помчался назад.

Выбирая обходные тропки, чтобы не попадаться на глаза знакомым, Колька ступил на запретную территорию. Встал под раскидистым дубом. Огляделся. Никого не заметив, вполголоса позвал:

— Шиш.

Молчание.

— Ши-иш, выходи.

Молчание и свист ветра.

Пришлось окликнуть громче.

— Шиш, чтоб тебя!..

— Да тут я, тут, — раздалось из-за ближайшего куста.