Алексей Золотухин - Агония небес. На исходе дней Страница 25

Словно загипнотизированный, я не мог оторвать глаз от надвигающейся на меня горы мышц с огромными кулаками. И только в тот момент, когда наручник громко звякнул о металлический стул, я осознал, что одна рука уже свободна, и смог отвести взгляд от Тимофея.

Вид собственных рук меня ошеломил: правая больше не была заключена в «браслет», а вот посредине левой ладони, прямо из нее, торчал наручник. Каким-то неведомым мне образом, он сам собой снимался с руки, проходя через нее. В тот самый момент, как я сконцентрировал внимание на этом процессе, он остановился. Тогда-то я и ощутил примерно то же самое, что почувствовал бы любой другой человек, которому прямо в ладонь всадили металлический прут.

Острая боль обожгла мою руку, и вместе с ней я ощутил холод металла, который болезненно давил на кости.

Тимофей невольно застыл на месте при виде столь неординарного зрелища.

Воспользовавшись его замешательством, я изо всех сил потянул на себя левую руку, но получил лишь резкую боль, как если бы пытался содрать ее с железного крюка, а кровь выступила по краям застрявшего наручника.

Перестав дергаться, я закусил губу от нестерпимой боли. У меня на глазах снова выступили слезы, на сей раз уже самые обыкновенные, правда, еще чуть розоватого оттенка.

Собравшись с силами, я вновь, на этот раз медленно и осторожно, потянул руку, и та нехотя продолжила движение, освобождаясь от наручника.

– Ах ты, фокусник чертов! – возмутился пришедший в себя Тимофей и отвесил мне жесткий удар в челюсть, от которого я упал вместе со стулом, но, к счастью, моя вторая рука уже тоже освободилась, и я немного смягчил свое падение, выставив вперед ладони и спружинив на руках.

Пожилой напарник Тимофея также подключился к моей обработке и стал усердно пинать меня ногами.

Удары. Боль. Кровь. Парни просто сошли с ума. Не было сомнений в том, что они держали на меня обиду еще с Твери.

Сколько это продолжалось, сказать трудно. Должно быть, долго – ребята даже изрядно вымотались. Что же касается меня, то я, напротив, начинал адаптироваться к их ударам и чувствовал себя немного лучше. Даже боль, казалось, притупилась.

Удары становились все слабее, и наносили их оперативники все реже. Бойцы вспотели и выглядели неважно. Движения их становились все более вялыми.

Неожиданно пожилой оперативник схватился за сердце и упал рядом со мной сначала на колени, а потом и вовсе рухнул на пол, скорчившись и прерывисто дыша.

Его напарник, поняв, что дело принимает дурной оборот, отступил назад и потянулся одной рукой к кобуре, а другой – начал на ощупь искать на столе телефон.

Однако я легко предотвратил его порывы, встав с пола и просто толкнув оперативника рукой. Тимофей весь обмяк и, словно неживой, рухнул на пол, по пути ударившись затылком о стол. Его глаза смотрели на меня через полузакрытые дрожащие веки, как будто он засыпал.

Похоже, что, как и в тренажерном зале, существовала реальная связь между приходом сил ко мне и уходом оных от окружающих людей.

От противников я избавился, но как отсюда уйти, мне было неизвестно.

Наконец, у меня появилась идея. Вспомнив, как мне удалось освободиться от наручников, я решил проделать нечто подобное с целью побега. Пройдя мимо выпавшего в осадок парня, я приблизился к узкому окну с решеткой. На счастье, мы были на цокольном, а не на каком-нибудь восьмом этаже.

Поэтому я решился испытать свои новые способности и вылезти наружу сквозь окно.

Форточка была открыта, но решетка оказалась слишком узкой, чтобы я смог в нее протиснуться. Подставив стул, я попробовал вылезти, но, естественно, застрял. Усилив нажим на решетку, я почувствовал только боль и никакого движения сквозь прутья.

Сосредоточившись, я стал, как и в случае с наручниками, делать все не спеша. Следя за дыханием, словно бы на занятии йогой, я потихоньку усиливал нажим головой на прутья решетки. Долгое время никаких результатов не было, и когда отчаянье уже почти охватило меня полностью, я неожиданно начал медленно продвигаться сквозь решетку наружу.

Поначалу казалось, что я попросту оторвал себе уши, но ощупав голову, понял, что они были в целости. Немного успокоившись, я продолжил свой странный побег.

Стараясь не спешить, не делать резких движений и практически не дышать, чтобы не застрять где-нибудь посередине, я в конце концов покинул комнату допросов. Пара долгих, бесконечно долгих минут, и вот я уже выползал на улицу позади здания ФСБ.

Эксперимент был болезненным и весьма неприятным. Однако он дал свой результат: я оказался на свободе.

Теперь только небольшой розовый силуэт, оставленный моей кровью на решетке, да привкус железа во рту убеждали в том, что все произошедшее являлось реальностью.

Однако расслабляться было рано, и я поспешил убраться прочь.

Преодоление преград не прошло для меня даром. Через некоторое время меня начало мутить, голова закружилась. С трудом дойдя до ближайшей подворотни, я согнулся в приступе тошноты. Меня вырвало, как мне показалось, с примесью крови и металлической стружки. По крайней мере ощущение было такое, что остатки металла, покидая мое тело, резали все внутренности, словно ножом.

Меня шатало от слабости. На глазах были слезы, но боль ушла раньше, чем они высохли. Сев на первый подошедший троллейбус, я поехал до его конечной остановки. К счастью, чувствовал я себя уже как ни в чем не бывало. Видимо, мой организм, ко всему прочему, обладал теперь и потрясающей регенерацией.

Домой возвращаться я побоялся и поэтому решил найти себе ночлег где-нибудь неподалеку. Сил у меня на длительный поиск почти не осталось. Немного осмотревшись, я остановил свой выбор на одном из подъездов без домофона.

Поднявшись на лифте на самый верх, я обнаружил, что замок на чердаке был не особенно серьезным. Он висел на петлях, прикрученных саморезами прямо к стене. Немного усердия, и я избавился от них с помощью ключа.

Поднявшись по металлической лестнице на чердак, я закрыл за собой люк и, притулившись у узкого окна, попытался уснуть.

После такого безумного дня я логично ожидал кошмаров и бессонницы. Однако подсознание почему-то решило, что преследование для меня сейчас не самый главный травмирующий фактор. Вместо жутких погонь оно порадовало меня сном о приятной прогулке в летний солнечный день.

Мне снилось, как мы гуляли со Златой, держась за руки, по узкой лесной тропинке, наслаждаясь тишиной и запахом хвои. Мы непринужденно болтали, я все время шутил, и девушка часто смеялась – мелодично и заразительно. Постепенно тропинка нас вывела к реке со старой заброшенной кирпичной дамбой. Мы поднялись на мост и встали над бурлящей водой этого искусственного водопада. Девушка нежно ко мне прильнула, и мы поцеловались.