Юрий Петухов - ЧУДОВИЩЕ (сборник) Страница 25

Но вот они кончились, и Антон Варфоломеевич заметил на расплывчатом лице тень улыбки.

— Мы и не сомневались, что вы именно тот человек, который нам нужен, — сказало лицо, — теперь дело за пустяками, я думаю, с вашей стороны возражений не будет? Вы ведь догадываетесь, о чем я говорю?

— Как бы вам сказать, — начал деликатничать Баулин, — не то чтобы совсем…

— Хорошо, — оборвало его лицо, — я поясню вам вашу миссию.

— Миссию? — недоуменно переспросил Антон Варфоломеевич.

— Не в словах суть, пусть это назовется заданием, смысл от этого нисколько не меняется. Так вот, скажу прямо, вам выпала огромная честь. Да-да, я не оговорился, именно честь. И пускай ваше имя так и останется неизвестным для миллионов, все равно и тогда оно будет вписано в историю золотыми буквами!

— Теперь я окончательно сбит с толку и честно вам заявляю, что ничего не понимаю, — промямлил, бессмысленно хлопая глазами, Антон Варфоломеевич.

— Подробно со спецзаданием вас ознакомят в другом месте. Я же объясню лишь суть. Не волнуйтесь — у вас впереди еще два месяца особой подготовки — вникнете во все до мелочей, и, кроме того, вас обучат всему необходимому — мало ли что там может случиться.

— Где это там?! — заволновался Баулин.

— Не спешите. Слушайте меня внимательно. — Лицо встало и оказалось рослым, подтянутым человеком спортивного вида, неопределенных лет. Заложив руки за спину, человек стал мерить кабинет шагами, в такт им произнося слова. Антону Варфоломеевичу ничего не оставалось делать, как вертеть головой слева направо и наоборот, следя за движениями говорящего, и внимательно слушать его.

— Нам потребовалось шесть лет для того, чтобы выйти на этот центр. Десятки лучших наших людей отдали свои жизни. И вот наконец мы у цели. Теперь дело за специалистом. Не просто было отобрать подходящего кандидата, собственно, не так уж и много их было — я говорю именно о вашей специализации. В итоге мы пришли к выводу, что вы тот единственный человек, который справится с заданием. Выбора у нас нет.

Антон Варфоломеевич заерзал на стуле.

— Я поясню, — медленно и четко произнес человек, — слушайте, уважаемый Антон Варфоломеевич, а точнее… вам предстоит теперь довольно-таки долго жить под другим именем, так скажем сразу, чтобы и вы привыкли, — Майкл Дэвидсон, да-да, не удивляйтесь. Слушайте, уважаемый Майкл Дэвидсон. В одной из стран, не будем пока называть какой именно, в невероятно засекреченной лаборатории ведется, а точнее, почти завершена разработка новейшего оружия, по сравнению с которым ядерное и нейтронное, скажем, просто-напросто детский лепет. Вы меня понимаете? Упредить их — вот в чем наша задача. И должны будете сделать это вы. Второго такого ученого, который мог бы разобраться в этой чертовой штуковине, у нас нет. Вы понимаете всю ответственность, которая возлагается на вас?

Антон Варфоломеевич обреченно склонил голову.

— Через два месяца вас забросят в этот исследовательский центр, вы будете снабжены всем необходимым, специально для вас разработана тщательно проверенная легенда. Время не ждет. Если мне удастся, я постараюсь сократить срок вашего обучения. Но не будем забегать вперед, уважаемый Майкл Дэвидсон, будь то через два месяца или ранее, но придет час, когда все будет зависеть только от вас, вы должны будете вступить в схватку с опытным и безжалостным противником и одержать верх. Вы один!

Стул под Антоном Варфоломеевичем заходил ходуном. Язык его свело судорогой, и он не смог выговорить ни слова.

— Мне нравится, что вы с мужеством и хладнокровием ведете себя, — продолжал человек, — прямо скажем, не каждый бы воспринял поручение с такой твердостью, как вы! Но в сторону комплименты, надо обговорить маленькие детали.

Он снова сел за стол и отвел отражатель лампы от лица Антона Варфоломеевича.

— Вот вам лист бумаги — вы должны написать завещание. Знаете ли — формальность, но все-таки необходимая. И второе. — Он достал из ящика стола бархатную папку и выразительно постучал по ней костяшкой указательного пальца. — Это указ о вашем награждении. Он уже подписан. Когда придет срок, указ и награды вручат вашей жене и детям.

— А почему не мне лично? — встрепенулся Антон Варфоломеевич.

Человек устало пожал плечами.

— К сожалению, — сказал он приглушенно, — с нами произойти может всякое. И хотя надежды практически нет, будем все же надеяться на лучшее!

Антона Варфоломеевича затрясло в мелком ознобе.

— Как это — практически никакой надежды? Это значит, что меня могут?.. — Он заплакал, не договорив. — И другого выхода нет?

— Вы меня правильно поняли. — Человек подошел к Баулину и положил ему руку на плечо, печально поглядел в мокрые от слез глаза. — Не только ваше здоровье, но и сама жизнь… Вас ждет вечная благодарность потомков!

На этом беседа кончилась, и Антона Варфоломеевича вывели из кабинета.

Очнувшись, Антон Варфоломеевич неожиданно для себя увидел склоненное над ним внимательно-озабоченное лицо Сашки. Впрочем, он и не сразу понял, что это Сашка, — ему показалось, что это какое-то продолжение одного из его кошмарных снов, и он в ужасе закричал.

— А-а-а-у-у!!! — разнеслось по всему этажу.

Сашка от неожиданности отпрянул, что-то залепетал. Но Антон Варфоломеевич уже справился с минутной слабостью. Он тяжело дышал, грудь вздымалась как кузнечные мехи. Затылок затек, глаза еле различали окружающее, хотелось сорвать с себя что-то липкое, противно тяжкое и отбросить все это как можно дальше, но что — Антон Варфоломеевич не знал.

Воспоминание о разговоре с директором породило в нем внутренний стон и повергло в бездонную, безысходную печаль. Захотелось бежать куда глаза глядят, лишь бы подальше.

Окончательно добили Антона Варфоломеевича всплывшие в памяти Сашкины слова об уходе Иван Иваныча. Он вдруг почувствовал, что в самом прямом смысле теряет почву под ногами, все вокруг поплыло, и Антон Варфоломеевич потерял сознание.

Домой его отвезли на служебной машине, когда он очнулся. До конца рабочего дня оставалось полтора часа.

Вечером того же дня Валентина Сергеевна пригласила на дом известного в определенных кругах невропатолога. По совместительству он был также знатоком восточной медицины и целителем-универсалом, чем и снискал себе шумную, но устойчивую популярность.

Целитель был давним знакомым их семьи и при случае пользовался некоторыми услугами Баулиных, за что питал к ним самые теплые чувства.

Без лишних слов, по-деловому, он приступил к осмотру пациента — щупал его, стучал молоточками, тыкал в живот металлической палочкой и делал множество других вещей, недоступных рядовым гражданам даже с высшим образованием и остепененным. Лишь после этого он перешел к расспросам, которые продолжались не меньше часа и не дали ожидаемого результата.