Хуберт Хорстман - Загадка серебряной луны Страница 25

Но Далберг находился не в институте исследования мозга, а в буровой машине!

Анне дернулась от ужаса, когда взрыв разорвал тишину. Веккер и Вестинг спешили со своими исследованиями. Немного позднее она услышала шаги. Они исходили с верхней палубы и приближались к мостику. Затем их было слышно в шлюзовой камере. Анне побежала к иллюминатору. Бронстайн и Далберг только что ступили на посадочную платформу перед внешней перегородкой. Они спустились на равнину и удалились в направлении обоих товарищей. Вероятно они хотели узнать результат первого сейсмического анализа.

Исследовательская программа шла своим чередом. У каждого была своя задача. Лишь она, Анне, не продвигалась вперед. Как и прежде, она стояла перед загадкой. Была это треть или четвертая загадка, с тех пор, как они ступили на спутник Сатурна?

Бронстайн и Далберг исчезли на поле стелющегося по льду тумана. Через несколько десятков шагов они снова появились. Было видно лишь их головы и плечи — чудовища без тел, плывшие по морю из ваты.

Анне вернулась обратно к своему столу. ESB не выходила у нее из головы. И сначала без настоящего намерения, словно играючи, она развила до конца мысль, что там внизу, на россыпи, существовал феномен… Субстанция, которая вызывала ESB-подобные проявления? Она запнулась. Излучение, которое проходило через гермошлем и действовало на определенные участки мозга?

Анне почувствовала, что она пошла на поводу у идеи. Она не боролась с этим. Не только Далберг, но и они все находились на россыпи, но это ни о чем не говорит. Сфера влияния излучения могла быть строго ограниченной, и Далберг пробрался в свод глубже, чем другие.

Сейчас, когда она нашла точку опоры, мысли Анне начали работать с холодной объективностью. Необходимо было обследовать свод. Было важно точно реконструировать каждый шаг Далберга.

Анне поднялась. Она должна была склонить спутников к этому плану.

Предвестники ночи сидели под корпусом корабля и таращились на Анне застывшими от холода глазами, когда она вышла из шлюзовой камеры. Они терлись своими ледяными телами о гидравлические амортизаторы, визжали, швыряли в нее обрывки тумана и зернистый лед, когда она вышла на равнину.

Анне засмеялась. Она столкнулась с порывами ветра, которые дули со стороны взрывных скважин, и пристально направила свой взгляд на приглушенный свет прожектора. К черту всю эту чувствительность! Еще были средства успокоить раздраженные чувства. Был ли там странный, звук, словно кто-то волочит что-то кожаное? Глупости, высохший аммиачный снег скрипел под ее ногами. Там по льду прошмыгнул коричневый, грибовидный образ, остановился на месте и следовал сейчас за ней по пятам? Песок, принесенный ветром от вулканов — и ничего более.

Будет шторм или нет. Будет в зените Солнце или бледный как воск диск Сатурна. Не внешние факторы, не непривычное окружение — это вдруг стало ясно Анне — были причиной ее нервозного беспокойства. Она сама оказалась в таком состоянии по своей вине. Потому что она слишком часто была занята самой собой, своим эго. Интроспекция — это был справедливый и полезный метод исследования. Но он и таил в себе опасности: тенденцию, прислушиваться к себе более, чем необходимо; неосознанное желание, найти что-то, что не соответствовало бы «норме», склонность к гиохондрии.

И как быстро было найдено что-то, раздуто, искусственно превышено! Интроспекция? Не здесь, не на продолжительное время экспедиции! Она отвлекала от настоящих задач, сковывала решимость. И кожная чувствительность в кончиках пальцев было таким Нечто, которому она посвятила слишком много внимания. Пусть проявляется, сколько ему влезет. В будущем она будет его игнорировать.

Куполообразное всплыло из тумана. Она вспомнила, что Вестинг высказывал намерение поставить экспериментальную палатку рядом со взрывными скважинами. Он придавал большое значение немедленному анализу на месте, как данных сейсмографа, так и проб бурового мусора.

Палатка была уже полностью установлена и закреплена на льду нейлоновыми тросами, которые скрещивались над притупленным куполом. Жалюзи из алюминия закрывало вход. Позади него находился похожий на шланг, протянутый внутрь шлюз, разделенный на несколько камер.

В конце шлюза Анне натолкнулась на Далберга. Он сидел на корточках рядом с эксгаустером[7] и поприветствовал ее мимолетным движением. Его взгляд был направлен на шкалу.

— Десять процентов гелия, шесть процентов метана, двенадцать процентов кислорода, семьдесят процентов азота… Мы откачаем первоначальную смесь газов и заменим ее земным воздухом, — объяснил он. — Через полчаса Вы можете снять скафандр.

— Большое спасибо.

Анне постаралась разглядеть спутников в полумраке палатки, но ее взгляд преградил штабель ящиков.

— Температуры ниже минус ста градусов мне не особо по душе.

Далберг показал большим пальцем руки на купол палатки.

— Поэтому мы установили там наверху инфракрасный излучатель. Там скоро будет жарко.

Анне нашла Бронстайна и Вестинга в отделенной от палатки, слабо освещенной кладовке. Они сидели, склонившись над сейсмограммой. Когда она вошла, комендант встал.

— Результат первого взрыва. — Он посмотрел на свет один из листов бумаги изрисованный зигзагами. — Точно так, как предполагал Веккер: лабиринт из пустот подо льдом.

— В непосредственном окружении, — сказал Вестинг. — Подождем, что принесет вторая детонация.

Бронстайн посмотрел на свои наручные часы.

— Она, кстати, запоздала на восемь минут. Хотел бы я знать, что там Веккер так долго тянется.

— Возможно запальные шнуры задуло. Порывы ветра становится сильнее из часа в час.

Словно в подтверждение палатку потрясло сильным порывом ветра. Жалюзи поднялись вверх и громыхая упали обратно, привязные тросы кряхтели, электрические лампы качались. На равнине послышался звук словно от разлетавшегося вдребезги стекла.

— Восемь процентов гелия, четыре процента метана, четырнадцать процентов кислорода, — равнодушно крикнул Далберг. — Поправка: пятнадцать процентов кислорода, семьдесят один…

Его голос утонул в усиливающемся свисте и вое. Что-то стремительно двигалось на палатку с растущей скоростью; звук, становился все пронзительнее, наполнил воздух, от него щекотало, вибрировало и кололо в ушах. Теперь он перешел предел слышимости, вернулся к исходному состояния, стих и закончился с глухим грохотом.

— Шторм, — сухо сказал Вестинг. — Должно быть прошел довольно близко.

Бронстайн обеспокоено взглянул на часы. «Насколько далеко Веккер вышел за пределы?»