Вячеслав Бакулин - Русская фантастика – 2017. Том 2 (сборник) Страница 26

Если работать с чужим сценарием, а не создавать весь фильм самому, – разница будет очень заметна. Поэтому нужно самому и придумывать сюжет, и воплощать его в виде образов в голове. А еще важен сильный эмоциональный посыл, особенно в кульминационных сценах. И вот в этом со мной никто не может сравниться. Умею обрушить на зрителя шквал эмоций, чтобы они захватили и держали его, не отпуская, до самого конца фильма.

– Вставай, соня… – теребит меня Марина, – забыл, что ли? У тебя сегодня приемная комиссия. Судьба решается. Просмотр твоего первого короткометражного эмофильма. А я, может быть, всю жизнь мечтала стать женой визуализатора.

Она лукаво смотрит на меня, выдерживает паузу и добавляет:

– Ну, или просто – твоей женой. Пусть даже ты так и останешься никому не известным автором маленьких рассказов.

Маришка слегка опрометчиво наклоняется, чтобы поцеловать меня. Хватаю ее за талию и легким рывком укладываю рядом на кровать.

Без завтрака вполне можно обойтись, но вот без Маришки… А время до выхода у меня еще есть.

До чего же я ее люблю…

Секунданты подносят шпаги. Мой противник нетерпеливо хватает одну из них. Серж д’Реш, ловелас и дуэлянт. Десятки дуэлей, все соперники – убиты, у него – ни царапины. Сейчас ему бросил вызов никому не известный юнец. Сержу хочется проткнуть его побыстрее, чтобы не опоздать на свидание.

Серж непобедим, ведь он – ученик Великого Мастера, равных которому в фехтовании не было и нет. Но Серж нарушил клятву. Ученики Великих Мастеров могут обнажать оружие лишь для спасения чьей-то жизни. Участие в дуэлях им запрещено. Поэтому Серж должен умереть. В честном поединке, лицом к лицу с противником. У него есть шанс. И шанса нет. Ведь я – сын Великого Мастера. Отец уже стар для боя. Поэтому благословил меня на эту дуэль.

– Ученик Мастера должен узнать ученика Мастера по первому соприкосновению клинков, – говорил отец. – Мастер должен узнать Мастера по тому, как тот берется за шпагу. Великий Мастер узнает Великого Мастера по случайному взгляду в толпе.

Ты ничего не понял, Серж, когда посмотрел мне в глаза. И, похоже, растерял мастерство, раз так жестко держишь шпагу. Забыл уроки моего отца?!

– Шпагу надо держать в руке, словно певчую птицу. Чуть сожмешь – она задохнется. Чуть расслабишь пальцы – она улетит.

Могу убить тебя первым же ударом, Серж. Когда смотрю на противника, вижу – как нанести этот единственный укол. Но ты убил столько человек и так легко не отделаешься.

Первое соприкосновение клинков. В твоих глазах – ужас?! Наконец-то ты все понял, Серж…

Вдоль забора в прошлом году высадил несколько молодых елочек. Сейчас они стоят, припорошенные выпавшим вчера снежком. Жаль, не увижу их взрослыми, высоченными елями. Мне не сложно это представить, может, и вставлю такой кадр в следующий фильм. Но заставить поверить в реальность образов, возникающих в голове, я могу кого угодно. Вот только не самого себя. Создать такой эмофильм, который у тебя самого вызвал бы ощущение полной реальности происходящего, – известный пример принципиально неразрешимой задачи. Так называемый «Парадокс Визуализатора». Мне по силам навязать свои эмоции и чувства кому угодно. Но вот только себя не обманешь…

Прудик покрылся тонкой коркой первого льда. Маленькие золотые рыбки давно переехали из него на зиму в аквариум. Интересно, они ощущают разницу или им все равно?

На лужайке – первый невесомый снежок, но под деревьями местами еще зеленая трава. Возвращаюсь обратно к дому. Его окна так уютно и маняще светятся невдалеке. И на секунду возникает ощущение, что в этом доме меня сейчас кто-то ждет.

Старый дом на краю леса. Отец очень любил это место. Поэтому и для меня оно – почти святое. Когда, как сейчас, неспешно брожу по участку, то иной раз чувствую рядом присутствие отца и понимаю, что он мне хочет сказать… оттуда, Сверху.

Но теперь, все чаще и чаще, возникает ощущение, что мне нечего ответить ему в свое оправдание…

Раз-два, раз-два. Я выбрасываю руки вперед, бой с тенью, привычное упражнение боксера. Только в каждой руке у меня по десятикилограммовой гантели. Нельзя максимально реалистично представить себе ощущение мышечной силы, если у тебя ее нет. Раз-два, раз-два.

Марина неслышно подходит ко мне сзади, целует в шею. Оборачиваюсь, кладу гантели на пол, беру ее под локотки и начинаю методично поднимать-опускать. Мартыша хохочет, забавно дрыгает ногами, когда поднимаю ее над собой. Раз-два, раз-два.

– Хватит, хватит, а то надорвешься, расшалился тут с утра. Лучше скажи, тебе прислали сценарий для нового эмофильма? Раз уговорил меня уволиться с работы, то и зарабатывай теперь за двоих. Мартышке – на орешки-бананчики, на бусики-трусики.

Аккуратно опускаю Марину на пол, утыкаюсь носом в аромат ее волос.

– Нет, не прислали. И никогда больше не пришлют. Мой контракт аннулирован.

– Что случилось? – обеспокоенно спрашивает Маришка. В ее глазах легкий испуг, испуг за меня. – Им так не понравился твой последний эмофильм?

Прижимаю Маришку к себе, смотрю в ее огромные серые глаза, на которые вдруг наворачиваются две слезинки…

– Мартыша, не успел тебе вчера сказать. Мой прежний контракт аннулирован. Заключили новый. Никаких чужих сценариев. Теперь – только мои собственные фильмы. Визуализатор высшего уровня.

Огромные глаза Марины распахиваются еще больше. От удивления она по-детски приоткрывает рот. И не воспользоваться этим моментом было бы крайне глупо с моей стороны.

До чего же я ее люблю…

Первая попытка – пристрелочная к высоте. Чуть скомкал разбег и оттолкнулся без куража, без яростного азарта победителя. Планка сбита. Во вторую попытку вкладываю все, на что способен. И опять – полное фиаско, даже не вышел над планкой, зацепил еще на взлете. Над стадионом уже стемнело, включили прожектора. И тут начинает накрапывать дождь, перечеркивая своим штрих-пунктиром все мои оставшиеся надежды. Моя последняя Олимпиада, и опять – не в полете, а в полном пролете. Годы тренировок, бесконечная череда неудач, многочисленные травмы.

Третья попытка. Последняя. Никогда не брал планку на такой высоте. Не возьму и сейчас. Знаю, что собью, потому что знаю, что собью. Страх – перед высотой, на которую не прыгал. Планку сбиваешь не от того, что она установлена слишком высоко. А потому, что не веришь в то, что эта высота тебе по силам. Недостижимая мечта… как Ирина.

Судья машет мне рукой – пора. Снимаю теплый спортивный костюм. Какое-то легкое шуршание в кармане. Совсем забыл – записка от тренера. Сунул мне до начала соревнований. Сказал – прочесть перед последней попыткой. Как же, волшебные слова… вот сейчас прочту – и сразу планку возьму. Чушь какая. Разворачиваю маленький листок бумаги. «Люблю. Ты сможешь. Ирина».

Все ведь так просто. Сначала встать на отмеченную точку начала разбега. Левая толчковая нога – чуть впереди. Легкое покачивание вперед-назад. Нужно прочувствовать ритм разбега. Но главное – поймать тот момент, когда поймешь: сейчас или никогда. А дальше не надо думать о планке – лишь о том, чтобы набрать даже не столько скорость, сколько отчаянное безрассудство для яростного рывка вверх? И чуть замедленного, но фантастически дерзкого, почти ирреального вылета над планкой…

Очередной перерыв. Что-то совсем не идет у меня сегодня работа. Опять хожу-гуляю по дорожкам-тропиночкам и думаю об отце. Боюсь, что там – Наверху – ему не слишком нравится, чем я занимаюсь. Он жил в Литературе и для Литературы. А я теперь занимаюсь ее профанацией. Силы Света против Сил Тьмы. Мечи и магия. Отважные звездолетчики и коварные космические пираты. Светлые дневные стражники и темные ночные бражники. Призрачные галеоны, пиастры и дублоны, марсианские шпионы, воины-клоны, ликующие стадионы, страстные стоны… вот ведь бредятина какая, если задуматься. Неужели это все, на что теперь я способен?

Мои первые рассказики были и не так плохи. Пусть без блеска мастерства, но искренние, честные. Вот только никому особо не нужны. А я хотел, чтобы Маришка могла позволить себе все, чего была лишена в детстве, – красивые вещи, дорогая косметика, вкусная еда. Но так ли уж это ей было нужно?

Сейчас могу купить практически все, на что хватит фантазии. Вот только ничего мне не хочется и ничего не нужно. Какая разница, можешь ты купить виллу на берегу океана или нет, если единственное место в мире, где изредка бывает легко на душе, – это старый дом на краю леса.

От отца – любовь к литературе, от мамы – талант математика и художника. Давным-давно бывшие коллеги с подначкой усадили меня пройти тест для определения уровня интеллекта. Не помню уже точную цифру, но на графической шкале стрелочка уперлась в надпись «Гений».

Использовать эти способности, чтобы раз в полгода выдавать по очередному 4D-эмофильму, предварительные заказы на который принимаются задолго до выхода, – самое правильное их применение?