Евгений Филенко - Пламенная кода Страница 26

– Последнюю фразу, пожалуйста, – попросил хорунжего Фабер.

– Имя! – заорал Мептенеру на ближнего к нему эхайна. – Звание!..

Тот обратил пасмурный взор на Фабера.

– Позволите встать, янрирр? – спросил он равнодушно.

Фабер неопределенно пожал плечами. Но когда эхайн начал распрямляться во весь свою башенный рост, хорунжий зашипел что-то угрожающее и грубым тычком вернул его на прежнее место.

– Смотреть снизу вверх не желаю, – пояснил он в ответ на укоризненный взгляд Фабера. – Нисколько.

– Пожалуй, – нехотя согласился тот.

– Этелекхи, – сказал эхайн с обидной интонацией. – Вы слишком высокомерны, чтобы сражаться с нами, или слишком слабы? Почему вы поручили свою работу безобразным штронхам?

– Ребята просто развлекаются, – нахмурившись, сказал Фабер. Он сознавал, что неубедителен, но время для дискуссий было избрано не самое подходящее. – Молодая раса, намного моложе вас. Только им, в отличие от Эхайнора, уже не хочется воевать и завоевывать. Но слишком еще много энергии, нужно ее выплескивать. Например, взять практически голыми руками отряд Истребителей Миров.

– Вы взяли не всех, – криво усмехаясь, проговорил эхайн.

24. Держись рядом, и будешь спасен

Закрывая лицо рукавом, чихая и кашляя, Тони Дюваль вывалился на опушку. Если он и держался на ногах, то во многом благодаря капралу Даринуэрну, который сам сознания не терял, и его тащил под мышкой, словно куклу. Сева преодолел парфюмерную ловушку самостоятельно, потому что, несмотря на свою молодость и эхайнское происхождение, был он какой-то ненормально стойкий, негнущийся. Хотя, вполне возможно, он просто задержал дыхание на десять минут – что, впрочем, тоже не всякому под силу. Мичман же Нунгатау с громадным любопытством вертел круглой башкой по сторонам и всю дорогу порывался поделиться впечатлениями с окружающими. Положительно, таких, как он, лепили из какого-то другого теста.

Пусто. Ни единого звука. Свет какой-то ненатуральный, будто замороженный. И пахнет горелой травой.

– Назад, – тихим, каким-то высохшим голосом приказал капрал Даринуэрн, но удержать не успел.

В полнейшей тишине, утирая слезы, Тони сделал несколько неверных шагов. На пригорке он увидел что-то черное, бесформенное, почти рассыпавшееся… и протянутую в его сторону голую руку со сведенными пальцами. Рой мелких ледяных иголочек выплеснул из желудка прямо в голову. С трудом отводя глаза от жуткого зрелища, Тони кинулся бежать. Вернее, так ему показалось. На самом деле он отшатнулся и сразу же уткнулся лицом в необъятную грудь капрала.

– Где все? – потерянно спросил Сева.

Ему никто не отвечал.

Капрал Даринуэрн осторожно, как нечто хрупкое, отстранил Тони от себя и на негнущихся ногах приблизился к страшному пригорку. Медленно, как во сне, отсалютовал. Огляделся, поворачиваясь всем телом, будто осадная башня. Что-то увидел и снова отсалютовал…

– Мы не могли опоздать! – сказал Сева с отчаянием. – Так нечестно!

– Нас две сотни, – пробормотал Тони. – Кто-то должен спастись. Не только я…

– Тихо, – вдруг скомандовал мичман Нунгатау и воздел указательный палец.

Все взоры обратились к нему, даже на неподвижном лице капрала возникла слабая тень надежды.

– Вы что, не слышите? – негодующе спросил мичман.

– Эти гадские деревья имеют свойство тереться кронами… – начал было капрал и осекся.

– Голоса, – пояснил мичман Нунгатау, напряженно хмурясь, и показал направление. – Сотня голосов, а то и две…

– Их… убивают? – вопросительно прошептал Тони.

– Это не крики, – возразил мичман. – Когда идет бойня, всегда стоит сплошной крик. Уж я-то знаю… А здесь просто очень много голосов.

– Да, – согласился капрал Даринуэрн. – Крики мы бы уже услышали.

Сева подошел к нему и, кривясь, как от страшной боли, промолвил:

– Поздно. Я ничего не смогу сделать. Простите меня.

– О чем вы, янрирр? – сумрачно спросил капрал.

Сева не ответил, только отрицательно помотал стриженой соломенной головой.

– Держитесь за мной, – сказал капрал. – Мичман, вы прикрываете тыл.

– Да уж я запомнил, – проворчал тот без большой уже злости.

Они сторожко двигались вдоль кромки леса, готовые в любой момент броситься наутек, хотя бы даже и под негостеприимный полог льергаэ. Тони боролся с навязчивым желанием пригнуться. Он видел, что никто, кроме него, не страдает излишними тревогами, хотя каждый из его спутников выше на две головы, даже мичман, но ничего не мог с собой поделать. А ведь еще этим утром, минувшим почти тысячу лет, он полагал себя храбрецом. Как видно, не каждому дано сохранять отвагу посреди поля брани…

– Справа, – вдруг сказал театральным шепотом мичман Нунгатау. – И еще впереди в семи ярдах. Мне стрелять?

– Отставить, – приказал капрал Даринуэрн и поднял руку, призывая остановиться.

– Бросить оружие! – раздался шелестящий, отчетливо нечеловеческий голос. – Лечь, руки за голову!..

– Это не эхайны, – изумленно объявил капрал. – И не люди.

– Вижу, – откликнулся мичман. – Какие-то штронхи. Так мне стрелять? А то у вас, янрирр капрал, духу ни на что не хватает.

Откуда-то сверху на узкое пространство между ними обрушилась нелепая, с головы до ног закованная в рельефную броню, но при этом довольно человекоподобная фигура. В три тычка распихав всех, она сграбастала юного Тони под мышки – тот и ойкнуть не успел, – рявкнула с чудовищным акцентом: «Я друг и защитник! Держись рядом, и будешь спасен!..» и свечой взмыла вверх. Капрал Даринуэрн проворно отбросил свой цкунг и опустился на колени. Мичман Нунгатау как бы нехотя выронил оружие в пределах досягаемости и тоже принял позу непротивления. На лице его громадными знаками начертано было: «Все это мне охренеть как не нравится». И только Сева, которому ситуация была явно в новинку, остался стоять, любознательно озираясь. Выросшие прямо из травы бронированные создания перли на него с двух сторон, с самым угрожающим видом выставив перед собой какие-то несусветные инструменты, крайне отдаленно сходственные с оружием.

– Свои! – вопил откуда-то сверху Тони. – Это свои, не трогайте их!..

– Это наш Тони! – закричал подбежавший Антуан Руссо. – И наш капрал! Это наш эхайн, понимаете? – втолковывал он слегка опешившим панбукаванам, отчаянно жестикулируя перед ощеренными бурыми рожами. – Это хороший эхайн! Un bon echaine… good guy… Дьявол, как сделать, чтобы вы поняли?!

Десантники обменялись длинными сериями щелчков и присвистов. Затем опустили оружие, и тот, что был ближе, неохотно сообщил, ни к кому персонально не адресуясь:

– Я друг и защитник. Держись рядом.