Дмитрий Емец - Гроб На Колесиках Страница 26

Глава десятая.

СТЕКЛЯННАЯ ГОРА

Катя с родителями переехали на новую квартиру. Старые хозяева их предупредили: - Делайте что хотите, только не дергайте в ванной желтый шнурок! Ночью Катя прокралась в ванную и дернула желтый шнурок.

Раздался грохот, и в ванной появилась толстая старуха с топором. - Меня будить? Я тебя зарублю! - зашипела старуха. Катя дернула шнурок еще раз. В ванной возник крокодил с куриными ногами. - Я тебя сожру! - сказал крокодил и открыл пасть. Катя дернула шнурок в третий раз. В ванной появился громадный пылесос. Его шнур сам собой включился в розетку. Пылесос загудел и засосал толстую старуху с топором и крокодила. - Теперь я засосу тебя! - сказал пылесос и протянул к Кате свой шланг. Катя взвизгнула и выдернула пылесос из розетки. Пылесос возмущенно загудел и исчез. На другой день пала отрезал шнурок и сжег его.

"Желтый шнурок".

1.

В Потустороннем Мире давно усвоили, что летать можно заставить всё, что угодно, если, разумеется, подобрать нужной силы заклинание. Если в первое время наиболее традиционными и часто используемыми полетными средствами являлись ступы, метлы и ковры-самолеты, то вскоре нечисть взяла моду летать на виселицах, гильотинах, гробах, дыбах и костедробилках времен раннего палеолита. Особым шиком считались кресла-качалки с деревянными полозьями, выложенными человескими зубами, а также медные вавилонские быки, в которых некогда приносились кровавые жертвы Молоху. Шишки помельче, вроде Злюки-Кузюки, Студенца, Боли-Бошки, Пожиралы или Бедовика, летали на неуклюжих старомодных саркофагах, корабельных якорях, а также на задубевших от мороза покойницких саванах. Стиральные машины, пылесосы, холодильники и прочая бытовая техника использовались редко, главным образом из-за своих низких аэродинамических качеств. Кроме того, для того, чтобы поднять их в воздух требовались заклинания повышенной мощности. Стиральная машина, на которую я имел глупость запрыгнуть, сосредоточенно летела на запад, удаляясь от освоенной прибрежной части Потустороннего Мира вглубь континента. Я молча сидел на ней, не ожидая ничего хорошего. Для меня было очевидно, что тот, кто послал за нами это дурацкое средство передвижения, сделал это не для того, чтобы дать нам возможность совершить видовую экскурсию по Потустороннему Миру. Талисман вел себя как последний паникер. Он то начинал вопить и сыпать угрозами, требуя у машинки немедленно снизаться, то тихо рыдал мне в жилетку. Наконец, переутомившись, он забылся тяжелым сном, но и во сне продолжал болтаться на шнурке и бредить. - Нет, нет! - бормотал он. - Они нарушают священные права общества талисманов!.. Не трогайте мою тонкую душу своими грязными пальцами! Потом в сне полумесяца, очевидно, произошли какие-то изменения. Он зачмокал и уже совсем другим голосом зашептал: - О, какая чудесная цепочка! Как блестят твои колечки! Иди ко мне, дорогая! Не желая слушать весь этот бред, я засунул талисман поглубже под свитер и стал смотреть вниз, где в легкую дымку ночного тумана кутались выжженные равнины Потустороннего Мира. Сказать, что Потусторонний Мир огромен, значит не сказать ничего. Для того, чтобы реально судить о размерах чего-либо, надо знать его границы, границ же Потустороннего Мира не знал никто. До сих пор не существовало даже его приблизительной карты, да и не могло существовать, потому что изменения происходили здесь ежечасно. Не успевали вы отметить на карте пустыню, как назавтра тут было уже что-то другое. Я не раз задумывался, кому вообще нужен был Потусторонний Мир, это место вне Ада и вне Рая, своего рода свалка отживших монстров, отставных чертей, выселенных из Ада за непереносимостью климата, языческих богов, допотопных мифологических персонажей и таких неудачников, как мы с Настей, которых не удосужились даже занести в реестры смертей? Больше всего похоже было на то, что Потусторонний Мир - это место забвения, место неких средних, промежуточных сил, которые до сих не выбрали еще между добром и злом, и потому уже, что они не добры, невольно тяготеющих ко злу. Пока я размышлял об этом, выжженные равнины закончились, как до этого закончились черные скалы, и началось что-то вроде огромного болота или высохшего русла реки, в котором виднелись частые островки, заросшие ивой и мелким осинником. Несколько минут я подумывал, не спрыгнуть ли мне в это болотце, но высота была слишком большой. К тому же мне совсем не нравились частые всплески мутной воды, сопровождавшие наш перелет по болоту. Похоже было на то, что некий весьма крупный обитатель этого веселенького местечка учуял летящую машинку и теперь плывет за ней в надежде поймать меня в свою гостеприимную пасть. Стиральная машина летела долго, так долго, что я почти потерял счет времени. Скорость полета была не слишком высокой из-за ее несовершенных аэродинамических свойств и необходимости лететь против ветра. Я уже начал терять терпение, когда мы резко пошли на снижение. Вообще-то "пошли ни снижение" - это довольно мягко сказано. Точнее было бы выразиться, что она рухнула вниз как подбитый бомбардировщик. В ушах у меня свирепо завыл ветер. Мне мерещилось, что он воет: "Киррил покойник! Киррил - покойник!" Я вцепился в стиральную машину. Не потому, что мне так хотелось, но потому, что она была единственным, во что можно было вцепиться. И самое обидное, что во все мгновения моего падения свинский талисман, до этого паниковавший выше всякой меры, преспокойно дрых и видел сладкие сны. Пикируя вместе с машиной, я разглядел огромную стеклянную гору, тонкую и длинную, как чертов палец. Гора стояла посреди каменистого плато. На вершине была небольшая площадка. Мне казалось, что мы пронесемся мимо и разобьемся, но нет. Борясь со встречным ветром, стиральная машина решительно направилась к этой площадке и, взбрыкнув, довольно неделикатно выгрузила меня на нее. Сделав это, она подкатилась к краю пропасти и рухнула вниз, через несколько томительных секунд превратившись в груду кувыркающихся обломков. - Ага! Значит, на обратную дорогу такси не заказано! - понял я, вытирая кровь с носа. В следующую минуту я сделал еще одно неприятное открытие: а именно, что спуститься с отвесной горы невозможно, если, разумеется, не выбрать тот способ, который предпочла машинка. Ее едва различимые куски белели теперь на каменистом плато. Полумесяц под моим свитером зашевелился и, подтянув самого себя за шнурок, выбрался наружу. - О, мы уже не летим! - обрадовался он. - В самом деле? А я и не заметил! - съязвил я. Однако полумесяц пропустил эту остроту мимо ушей - он зевал. - А здесь неплохо! - заявил он. - Посмотри, какой прекрасный вид! Спорю, здесь бывают роскошные закаты. Жаль, я не художник, я черпал бы в этом неиссякаемое вдохновение! - Лучше придумай, как нам спуститься с горы. Талисман лицемерно вздохнул. - Ты заставляешь меня высказывать тебе истину в лоб. Я надеялся подготовить тебя постепенно. - К чему подготовить? - К тому, что с этой горы нельзя спуститься. Это, видишь ли, особенная гора. Гора-ловушка, созданная именно для того, чтобы все, кто попадут сюда, остались здесь навсегда. - И что нас теперь ждет? - Ну как тебе сказать... Наш конец будет ужасен. Ты от голода и солнца высохнешь и превратишься в оплавленный солнцем скелет, а я... я тоже, разумеется, буду мучаться, глядя на тебя. М-да... - в голосе полумесяца не чувствовалось особенного беспокойства, из чего я заключил, что ему лично серьезной опасности не грозило. - А вызвать транспортное помело ты не можешь? Или связаться с Ягге? - спросил я с надеждой. - И не мечтай. Здесь отвратительная связь. Другими словами, ее попросту нет. Так что хочешь или не хочешь, тебе все-таки придется... Внезапно полумесяц обеспокоенно зашевелился. - Хочу тебя обрадовать. Ты не превратишься в груду опаленных солнцем костей, сказал он без всякого восторга в голосе. - Почему? - Видишь то крошечное пятнышко? К нам кто-то летит! - А ты точно никого не вызывал? - Русским языком тебе говорят, это невозможно!