Ричард Бах - Ничто не случайно Страница 26

Мы распрощались с Милли, оставив на столе чудовищные чаевые, и пошли к самолетам. Мы вместе поднялись в воздух, сохраняли строй до высоты 800 футов, потом Пол резко отвалил в сторону и взял курс на озеро Мичиган, в 60-е годы.

Мы остались одни. Великий Американский Воздушный Цирк состоял теперь из одного самолета, одного пилота и одного прыгуна с парашютом; пункт назначения, как всегда, неизвестен.

Земля под нами стала совсем плоской. Местность все больше начинала походить на Иллинойс, и, пролетев примерно час, мы увидели вдалеке реку. Кроме нас, в небе не было ни одного самолета, а на земле все были заняты какой-нибудь солидной, респектабельной работой. Чувствовали мы себя довольно тоскливо.

Мы летели вдоль реки на юг и на запад, над речным потоком биплан оставлял за собой свой маленький поток взбудораженного воздуха.

Площадок, удобных для посадки, было мало. Поля вблизи городков были затянуты телефонными проводами либо засеяны кукурузой и бобами. Несколько часов мы летали наугад в разных направлениях, держась поближе к воде, пока наконец, когда я уже готов был сложить руки, мы не наткнулись на поле в Эри, штат Иллинойс. Оно было коротковато, находилось в полумиле от города, и по одному из его краев росли деревья. Все это было скверно, но сено на поле было скошено и собрано в копны, так что получилась широкая чистая полоса. Мы со свистом пронеслись над полем кукурузы и сели на соседнем сенокосе, закончив пробег недалеко от фермера, работавшего на огромном роторном подборщике сена. У него что-то не ладилось, и я заглушил мотор.

- Привет, - сказал я.

- Здорово.

Я и Стью подошли к машине.

- Вам помощь не нужна?

- Пожалуй. Я пытаюсь прицепить эту штуковину к трактору, но она слишком тяжелая.

- Не думаю. Мы вполне можем ее поднять.

Стью и я приподняли стальную цапфу подборщика, навесили ее на крюк трактора и вставили на место стопорный штифт.

- Спасибо вам, ребята, - сказал фермер. На нем была джинсовая куртка поверх комбинезона, фуражка железнодорожника, а на лице - выражение безмятежного спокойствия при виде свалившегося на его поле самолета.

- Хороший у вас сенокос, - сказал я. - Вы не против, если мы тут немного полетаем, покатаем пассажиров?

- Один только раз?

- Мы надеемся, что много.

- Ну...

Ему эта идея пришлась не по душе, но в конечном счете он согласился.

Я разгрузил самолет для нескольких пробных полетов, чтобы посмотреть, не будем ли мы задевать деревья. Дела были неважные. Мы пролетали над вершинами деревьев гораздо ниже, чем я надеялся, а с пассажирами на борту будет совсем неуютно. Но другого поля поблизости от городка не было. Кругом сплошная кукуруза.

Нечего было и пытаться. Просто это поле оказалось неподходящим, и нам придется двигаться дальше. Но солнце уже опустилось низко, да и горючее было на исходе. Мы решили заночевать здесь, а с утра тронуться в путь. Мы лишь укрепились в своих намерениях, когда в сумерках к нам подошел все тот же фермер.

- Лучше бы вам не летать здесь, парни. Выхлопы вашего мотора могут испортить мне сено.

- О'кей. Вы не против, если мы здесь заночуем?

- Это пожалуйста. Я только не хочу, чтобы эти выхлопы добрались до сена, и это все.

- Спасибо, сэр. - Мы пешком отправились в город за гамбургерами, держась правой обочины и задевая по пути сорняки.

- Как насчет его трактора? - спросил Стью. - У его трактора разве нет выхлопов?

- Есть, но это не имеет никакого значения. Он хочет, чтобы мы отсюда убрались, и мы уберемся. Тут нет вопросов. Это его земля.

С закатом мы вернулись к самолету и нашим спальным мешкам. Там нас дожидались десять миллиардов речных москитов. Они курсировали с легким гудением на малых оборотах и с нетерпением жаждали с нами встретиться.

Стью, ставший более разговорчивым после отлета Пола, стал делать предложения.

- Мы могли бы выставить для них на крыле кварту крови, - сказал он. - Или привязать поблизости пару сотен лягушек. Или можно запустить мотор и выкурить их отсюда...

- Ты очень изобретателен, парень, но все, что нам нужно, - это прийти к взаимопониманию с москитами. У них свое жизненное пространство в этом мире, а у нас - свое...

- Мы могли бы вернуться в город и купить какое-нибудь средство от комаров...

- ...и как только мы поймем, что они вовсе не собираются нарушать наш покой, они тогда просто... уйдут.

В десять вечера мы уже шли в город. Пока мы шли, каждые семь минут мимо нас с ревом проносился сверкающий новый автомобиль без глушителя со скоростью 70 миль в час, потом останавливался, разворачивался и стремительно несся обратно.

- Что, черт побери, делают эти придурки? - спросил я озадаченно.

- Тащатся по Главной.

- Что?

- Это называется "тащиться по Главной", - пояснил Стью. В маленьких городках детворе нечем заняться, вот они и мотаются всю ночь на машинах туда-сюда.

Он ничего не сказал ни в похвалу, ни в осуждение. Он просто рассказал мне все как есть.

- Это что, развлечение такое? Они делают это ради забавы?

- Да.

- О!

Мимо с визгом пронеслась еще одна машина. Нет. Машина была та же, что и семь минут назад.

Боже милостивый, подумал я. Появился ли бы у нас когда-нибудь Авраам Линкольн, Томас Эдисон, Уолт Дисней, если бы все проводили свое внешкольное время, тащась по Главной? Я всмотрелся в мелькавшие в долю секунды лица сидевших за рулем и увидел, что проносящиеся мимо молодые люди не столько вели машину, сколько их самих вела за собой откровенная, отчаянная скука.

- Я горю нетерпением узнать, какой вклад в достижения человечества сделают эти парни.

Ночь стояла теплая. Стью постучал в дверь магазина, вот-вот готового закрыться, объяснил им насчет москитов и уплатил пятьдесят центов за бутылочку обещаний, что москиты нас не тронут. Я купил пинту апельсинового шербета, и мы пошли обратно, к самолету.

- Возьмешь немного этого зелья? - спросил Стью.

- Нет. Все, что здесь нужно, - это понимание...

- Вот черт. А я уже собирался продать тебе пару капель за пятьдесят центов.

Никому из нас не удалось добиться покоя от этих мелких тварей.

В пять тридцать утра мы уже были в воздухе, словно призраки летя на юго-восток над тихими речными туманами и направляясь к черной точке на карте, которая должна была обозначать аэропорт. Горючего у нас было на один час полета, а туда мы должны были долететь за 30 минут.

Воздух был тихий, как солнце, лучи которого пробивались над прохладным горизонтом, и мы были единственным движущимся предметом в тысячемильном пространстве небес. Я начинал понимать, почему старый бродячий летчик с такой радостью вспоминал эти дни.

Мы переживали трудную неделю, не переставая удивляться, как мало в Иллинойсе городишек, способных приютить бродячих пилотов. Наши пальмирские доходы давно растаяли.