Елена Хаецкая - Летающая Тэкла Страница 26

– Знаете, Сулла, – сказал вдруг Альбин, – а вы тип… Вы, клоны, все такие?

Сулла пожал плечами.

– Мы – как сорта чая, – ответил он. – Терпкие и сладковатые, с фруктовым привкусом или горькие… В конце концов каждый находит себе чай по нраву.

– Или как сорта яда, – сказал Альбин. – С удушьем, с пеной изо рта, с резью в животе или судорогой в ногах – кому что глянется.

Сулла громко, демонстративно обнажая зубы, расхохотался.

– С вами исключительно приятно болтать вот так запросто, – заявил он, поймав Альбина за руку и притянув к себе. – Хотел бы я оказаться ядом в вашем вкусе.

– А если я вообще не люблю отравы? – возразил Альбин.

Глаза Суллы оказались совсем близко – белесо-голубые, с еле заметными желтыми точками вокруг крохотных зрачков. Не звериные, не человеческие, не мутантские… глаза маленького злого языческого бога – Фавна, Тритона, Эола.

– Не любите отравы? – переспросили мертвые, тщательно вылепленные губы. – Что, и чая не пьете?

Альбин попытался вырвать руку, но Сулла держал его крепко. Патриций смотрел на губы клона с отвращением, как будто ожидал вот-вот увидеть сползающую с них змею.

– Не вашего сорта, – сказал Альбин Антонин грубо. – Я хочу видеть моих мутантов! Ясно вам? Немедленно!

Сулла выпустил его руку, раскинулся на постели и, любовно глядя на свое отражение в потолке, потянулся, изогнул тело, напряг шею.

– Как хорошо жить… – молвил он. – Как жаль, что скоро этому наступит конец… Я хотел бы, чтобы вы полюбили меня, Антонин. Вот таким, каков я есть, – жалким испорченным клоном, чье время истекает. Разве я не красив, не нежен, не умен? Посмотрите только, какое тело!

– Я уже сказал вам, на что посмотрел бы с охотой, – повторил Альбин.

– Эти ваши мутанты… – Сулла наморщил нос и искривил рот брезгливо. – Маленькие грязнули… Слушайте, Антонин, они ведь злобные. Они просто гаденыши – и к тому же уроды. Что вам в них?

– Они мои, – сказал Альбин. – А вам что, завидно? Я желаю их видеть, и все тут!

– Капризы! – Сулла облизнулся и неожиданно вскочил с постели, как ужаленный. – Ладно, идемте. Удивлены?

– Нет, – проворчал Альбин.

Сулла метнул на него косой взгляд, схватил опять за руку и потащил из комнаты. Как Альбин ни старался, он не уследил, где находятся скрытые панели управления и каким именно образом Сулла находил нужные кнопки. Сулла, конечно, приметил, что Альбин пытается их высмотреть, и заметил фамильярным тоном:

– Лучше и не старайтесь, дорогой Антонин. Они все равно реагируют только на определенную температуру тела. У клонов она в среднем на три градуса выше, чем у естественного индивида и тем более – у патриция. Это, кстати, – одна из причин нашей более короткой жизни. Все процессы ускорены, протекают, так сказать, более интенсивно. Так что вам и пытаться не стоит.

– А если у меня будет жар? – спросил Альбин.

– До этого не дойдет, – заверил его Сулла. – У нас превосходные медикаменты.

Они оказались в коридоре, освещенном круглыми стеклянными масляными лампами. Здесь было тихо, как под землей, – ни голосов, ни шума деревьев. Потом что-то разбилось совсем рядом и кто-то громко вскрикнул – и снова настала мертвенная тишина.

Сулла провел пленника через весь коридор, затем по лестнице наверх – и вот они оказались на плоской крыше двухэтажного дома. Отсюда были видны лишь стены соседних строений и часть ограды – больше ничего, так что Альбин не смог, сколько ни старался, даже приблизительно оценить надежность своей тюрьмы. На крыше находилось ложе, без одеял и валиков, голое и какое-то с виду костлявое. Имелся вазон с неприятным на вид мясистым растением, которое источало едва приметный гнилостный запах. Даже небо над головой не радовало здесь Альбина – оно выглядело плоским и серым, точно было еще одной крышей, неотъемлемой часть всего комплекса латифундии Метробиуса.

Альбин, конечно, знал, что этот Сулла за ним внимательно наблюдает и уж наверняка от души потешается, но ему было это безразлично. Он приблизился к краю и заглянул в ближайший перистиль. Карлики находились там. Они сидели на корточках среди причудливых низкорослых статуй и фонтанчиков с толстой, короткой струей, – сами похожие на скульптуры, такие же неподвижные и непропорциональные, с большими головами и короткими туловищами. Их лица были очень мрачны, однако следов дурного обращения Альбин не заметил. Как и говорил Сулла, карликов было четверо – двое оставались на свободе и, несомненно, поддерживали со своими братьями телепатическую связь. А Тэкла? Альбину страшно было и помыслить о том, что Летающая Тэкла могла оказаться в плену. Неизвестность мучила его, а спросить у Суллы он не решался.

Недолго думая, Альбин вложил пальцы в рот и свистнул. Резкий звук почти сразу утонул в ватной тишине, но карлики его услышали. Забавно было видеть, как в перистиле ожили четыре фигуры – подскочили на месте, закрутили головами во все стороны, а после задрали бороды и одинаково уставились наверх, на крышу. На прочие фигуры – раскормленных амуров и дриад – свист Альбина не произвел никакого впечатления. Они по-прежнему стояли, оттопырив каменные зады или выставив серый от пыли живот.

– Это патрон! – завопили карлики и стали подскакивать на месте, размахивая руками и дрыгая в воздухе ногами. – Патрон! Вас не оскорбляют? Вас хорошо кормят? Патрон, вы целы?

Альбин скорчил гримасу – таинственную, по его мнению, – и взмахнул руками, как будто собирался взлететь. Поначалу карлики совершенно не поняли намека.

– Патрон! – завопили оруженосцы, заметавшись внизу, как перепуганные мыши. – Не делайте этого! Вы убьетесь!

– Дураки! – в сердцах сказал Альбин и еще раз повторил взмах.

На бородатых лицах вдруг появилось понимание, сразу на всех, и братья энергично и многозначительно замотали головами. Альбин вздохнул с облегчением. Он даже взялся за грудь, чтобы показать, как отлегло у него от сердца.

– Скажите им, патрон, – крикнул один из братьев, – пусть перестанут давать нам одни овощи!

– Да, – поддержал его второй, – пусть кормят мясом!

– Можно крольчатину, – добавил третий. – Тут держат кроликов, мы видели.

– Ладно, – обещал Альбин, – спрошу.

И он отошел от края. Сулла все это время внимательно наблюдал за ним, и Альбину вовсе не хотелось давать ему лишний материал для размышлений. Сулла и без того узнал о пленнике слишком много. Сейчас в душу полезет.

И точно.

– И почему это вы так привязаны к этим уродцам, дорогой Антонин? – спросил Сулла сиропно. – Почему я, такой горячий и совершенный, не способен растопить ваше сердце, а некрасивые бородатые фавны столь вам милы, что вы готовы позабыть о себе и прыгнуть к ним с крыши?