Александр Юдин - Искатель. 2009. Выпуск №3 Страница 26

От следователя Костромиров, не теряя времени, направился сразу к Афонскому подворью, что на Гончарах. Проехав Котельническую набережную, миновав Яузу, он вырулил в Большой Ватин переулок, и вскоре перед ним выросли белокаменные стены с двумя башнями, надвратной церковью, куполами и большой колокольней. Это и было московское подворье Русского Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне. Горислав был уверен, что с помощью имеющихся у него там хороших и давних знакомых он без особого труда добудет обязательное письменное разрешение на посещение Святой Горы.

Обернулось все вполне благополучно, и уже через два дня на третий, вернувшись из Греции, Горислав Игоревич, даже не приняв с дороги душ, первым делом созвонился с одним знакомым доцентом из Историко-архивного института. Проговорив с ним о чем-то не менее получаса, он неожиданно вспомнил, что в спешке даже не удосужился проверить почту. Непростительное упущение!

Почтовый ящик профессор открыл с понятным волнением, и оно оказалось не напрасным: внутри лежал большой белый конверт с уже знакомой размашистой надписью по диагонали: «Профессору Костромирову Г. И.». Разумеется, без указания отправителя и обратного адреса. Продолжение «Жития»! А это значит… Однако, едва взяв в руки анонимное послание, профессор тут же понял, что конверт навряд ли содержит более одного листа писчей бумаги — слишком легок и тонок тот был. Не мешкая, Костромиров вскрыл письмо. Внутри действительно лежал единственный листок, причем почти чистый, если не считать одинокого набранного на компьютере предложения. «Следующие две части спросите у следователя Хватко В. В.», — прочитал профессор.

В некоторой растерянности поднявшись обратно в квартиру, Горислав набрал номер друга.

— Вернулся? — пробурчал Вадим. — А у меня тут, ядрен-матрен… ляпсус вышел. Даже два.

— Кто? — только и спросил Костромиров, уже понимая, что оправдались его худшие предположения.

— Академик Чудинов и этот… с двойной фамилией.

— Хоменко-Лисовский?

— Точно.

— Когда?

— Вчера вечером… Слушай, а откуда ты знаешь, что…

— Не усердствуй — мне письмо пришло.

— Та-ак, — протянул Вадим Вадимович, — и ты его что, вскрыл?

— Вскрыл и прочитал, а там…

— Да ты соображаешь, что делаешь?! — перебил его следователь. — А отпечатки пальцев? Надо было позвонить мне, чтобы под протокол…

— Не надо срывать на мне зло, — в свою очередь перебил его Горислав Игоревич. — Откуда мне было знать, что в нем? Всего сразу не сообразишь.

— Ладно, — вздохнул Хватко. — Так что в письме? Впрочем, молчи — я сейчас сам к тебе приеду.

— Жду. И захвати продолжение «Жития».

— Ты и про это знаешь? Ладно, жди.

Через полчаса раздался звонок в дверь — прибыл Вадим. Старший следователь был угрюм и подавлен. Он молча прошествовал на кухню и тяжело осел на табуретку.

— Плесни мне водки, — сказал он вместо приветствия, кидая на стол кожаную папку.

Исполнив просьбу друга, Костромиров, который тоже не имел видимых причин для веселья, сел напротив, подпер подбородок руками и приготовился слушать. Но Вадим в прежнем мрачном молчании пробежал глазами послание анонима, потом расстегнул папку и протянул Гориславу две стопки пергамента в прозрачных файлах:

— Вот они, эти следующие две части. Знаешь что? Давай начнем с них. Вдруг там какой ключик? Сможешь — с листа и вслух? А то я в этих чертовых завитушках, как ни пыжился, ни черта не понял.

Горислав возражать не стал. Те паче что ему самому не терпелось узнать продолжение таинственной истории Феофила Мелиссина.

Глава 8

ДЕМОНЫ АМАСТРИАНА

«— Эх, обидно, что мы лишились всех денег, — с сожалением сказал Григорий Камулиан, выходя вслед за остальными из дверей фускарии в ночную тьму, — ибо теперь придется нам волей-неволей разойтись по домам, не осчастливив своим посещением и любовью ни одну из гетер в Кифи.

— Ну, ты-то не потерял ни единого медяка, — успокоил его проексим Воила, — так, может, наскребешь несколько милиарисиев для себя и друзей?

— Опомнитесь, несчастные! — в притворном ужасе вскричал Арсафий Мономах. — Разве вы не видите, что улицы пустынны, а огни в тавернах погашены? Продолжая бродить по городу в столь неурочный час, мы нарушим установления городского Эпарха! Что, если заметит нас ночная стража?

— Друзья мои, утешьтесь, — вступил в разговор неугомонный Трифиллий, — я отведу вас в заведение, в котором у меня открыт неограниченный кредит и где, клянусь мужественностью Приапа, все удовольствия нам доставят в долг! И помните, что с нами проексим Петр Воила, — кто осмелится задержать адъютанта доместика гвардейской тагмы экскувитов?

— Не только осмелятся, но и почтут за счастье, — мрачно проговорил Воила. — Ни денег, чтобы откупиться, ни подписанного Никтэпархом пропуска у меня при себе нет, а мой командир — доместик Иоанн Пикридий — пребывает в постоянной вражде с главою тагмы арифм и начальником ночной стражи — друнгарием виглы Алексеем Мусулемом, ибо первый держит руку августы, а второй — императора. Так что задержать экскувипгора для стражников будет просто делом чести.

— В таком случае и для нас дело чести — надуть копьеносцев виглы! — воскликнул Петр Трифиллий. — А что скажешь на это ты, Феофил? Ведь ты — единый из нас не почтен никаким саном и потому рискуешь больше всех, ибо стражники могут не только упечь тебя до утра в узилище Халки, но и примерно выдрать плетью!

Я несколько рассеяно ответил, что предпочел бы уединиться в своем доме и поспать.

— Э! Да я вижу, ты никак не забудешь чертова агарянина! — заметил Трифиллий. — Успокойся, любезный Мелиссин, душа твоя явно осталась при тебе и не попала в лапы демонов. Если, конечно, за таковых не почитать Камулиана, меня и всех остальных. Однако для поднятия духа тебе явно необходима женская ласка. Потому, друзья, решено: следуйте за мной в известную только вашему Трифиллию потаенную обитель Афродиты! Я буду вашим вожатым этой ночью, и да уподоблюсь я покровителю путников Гермесу или благой вестнице богов Ириде, но не мрачному старику Харону!

Сказав это, он подхватил под руки меня и Камулиана и живо повлек куда-то в ему одному известном направлении. Мономах и Воила последовали за нами.

Пройдя кривыми и порядочно грязными переулками где-то между базиликой святого Иоанна и цистерной Бона, мы выбрались наконец на широкую, вымощенную каменными плитами Месу. Однако едва мы миновали руины крепостных ворот старой стены Константина и подошли к мраморным львам, охраняющим пятиглавую громаду храма Святых Апостолов, как услышали тяжелые шаги и лязг железа. К нам приближались ночные стражники виглы!