Михаил Михеев - Путь домой Страница 26

Правда, неженкой Виктория, надо признать, не являлась – не стонала, что не успела отдохнуть и выспаться, не упрашивала чуток задржаться и пообедать в человеческих условиях, хотя, как злорадно подметил курсант, на лошадь она забиралась с осторожностью. Задница, видать, болела после той дороги – ну правильно, это он никуда особо не торопился, а ей пришлось его догонять. Ездить она, конечно умела намного лучше Петра, видимо, и впрямь дома занималась чем-то подобным, но уметь прокатиться с ветерком и держаться в седле несколько дней, с перерывами на сон и естественные потребности организма – две большие разницы.

Кстати, попутно выяснилось, кто ей помог и с лошадью, и с попутчиками. Граф, зараза старая! Правда, тут Виктории повезло – встретила в городе его жену, ну а через нее вышла на графа и не нашла ничего лучше, как во всем признаться. Повезло еще, что граф был серьезным человеком и служил в серьезной по местным меркам конторе. В ней сохранились обрывки памяти о предках, прилетевших со звезд, и граф, подумав, решил девушке поверить. Ей это облегчило маршрут, а Петру добавило поводов почаще крутить головой. Граф, конечно, мужик хороший, но бластеры пришельца, да и его голова, набитая передовыми по местным меркам знаниями – серьезный соблазн этого самого пришельца отловить.

В тот день уехали они не слишком далеко – выехали поздно, да и ехали аккуратно. Петр мог бы проехать и дольше но, если верить карте, до следующей деревни они в любом случае до темноты не успевали. Сам он без проблем переночевал бы в лесу – чай, не впервой, однако теперь с ним была дама… Чтоб ее налево и пополам! К тому же эта самая дама хоть и молчала, и пыталась изобразить, что на все ей плевать с высокой орбиты, но, как только она забывалась хоть на миг, на лице ее появлялась гримаса боли. Стертая задница – не шутка, как бы смешно это не звучало, и Петр, совсем недавно прошедший через это, понимал девушку очень хорошо. Понимал, но сочувствовать не собирался.

Словом, когда въехали в деревню и остановились перед постоялым двором, он соскочил с лошади, аккуратно помог девушке слезть (точнее, поймал ее, когда она чуть не упала) и осторожно прпроводил ее в снятую для нее комнату. К счастью, комнат было более чем достаточно – проезжающих мало, что называется, не сезон, поэтому две комнаты снять удалось без проблем. Выдал Виктории обезбаливающую и заживляющую мазь, приказал лежать и самолично притащил ужин прямо в комнату. Вот ведь, не было печали – купила бабка порося…

Жалко только, что не получилось продолжить путь по реке. Увы, не получалось – река текла почти точно с севера на юг, а его путь лежал на восток, поэтому пришлось смириться с многодневной, а может быть, и многомесячной конной прогулкой. Впрочем, как говорил наставник по тактике, если не можешь победить – старайся минимизировать потери, а раз так, надо было искать плюсы в сложившейся ситуации, рассматривая ее, как экстремальный туризм. Тем более чистый воздух, вкусная вода, свежие, выращенные на грядках, а не синтезированные овощи. Мясо, опять же, свежайшее, рыбалка когда хочешь, и рыбалка успашная – реки здесь рыбой прямо кишели… Ну а вдвоем теперь хоть будет возможность языком потрепать, а то Петр в последнее время заметил, что начал уже разговаривать сам с собой. Нехороший симптом, однако.

Отнеся привязавшемуся ходячему несчастью, лежащему на пузе и еле сдерживающему оханье, еду, Петр спустился обратно, в общую залу. Какой-то пьянчуга, сидевший за столом, скарабезно улыбнулся ему и подмигнул. Петр состроил зверскую рожу, положенную ему по роли. Теперь, когда приходилось путешествовать вдвоем, потребовалась новая легенда. Молодая дворянка, отправившаясь посмотреть мир, и ее охранник – варвар с далеких островов, тоже дворянин, хотя и бедный. Легенду он озвучил еще когда набирал для "госпожи" полный поднос еды (надо же, маленькая, худая, а жрет, как кашалот). Естественно, пока он ходил, народ уже обсудил новость, пришел к выводу, что охранник охраняет не только днем, но и ночью, и не только охраняет, но и выполняет еще кое-какие функции. Словом, пища для сплетен надолго. Ну и отлично – теперь никто из-за дубов не увидит леса, а болтают… Да пусть себе болтают, Петру от этого было не тепло и не холодно. Завтра утром он просто забудет об этих людях.

Увы, он в очередной раз ошибся. Если в обычной ситуации девушка в сопровождении звероватого хама-охранника с пудовыми кулачищами, который не только охраняет, но и согревает – нормальное явление, то в стране с большой ролью церкви это может вызвать нежелательные последствия. Как раз сейчас был именно такой случай и если нормальные люди вели себя адекватно, то сидевшие в углу и наливающиеся вином личности, когда градус перешел границу осторожности, решили, что ситуация требует исправления. Хотя ошибка курсанта была простительна. Ну откуда Петр мог знать, что наткнется здесь на священников? И уж тем более он даже предположить не мог, что они к нему привяжутся.

В общем, когда Петр приканчивал вторую кружку отличного местного пива, к нему за столик даже не сел, а плюхнулся мужик огромного роста и необъятной талии, одетый в богато украшенную рясу. Курсант даже засмотрелся – человека, в брюхо которого можно было без усилий залить бочонок пива, добавив сверху еще кувшин вина и зарихтовав сверху бутылочкой самогона, невозможно не уважать. А вот когда тот заговорил, эффект пропал – слишком уж наставительно зазвучали его слова. На фоне запаха смеси перегара и свежака это смотрелось неприятно.

– Молодой человек, когда вы в последний раз были в церкви?…

Петр слушал и охреневал. Речь священника лилась широкой, полноводной струей, как бывает у многих алканавтов, и смысл этой речи можно было свести к одной короткой мысли. Оказывается, Петру даже не рекомендовалось, а настоятельно указывалось мчаться в церковь, покаяться во всех грехах, а особенно в прелюбодействе, внести богатое пожертвование… И так далее, и в том же духе. Виктории, кстати, тоже, ну да ей святой отец обещал отпустить грехи лично, причем он может сделать это прямо сейчас. Ну, в смысле подняться в комнату и исповедовать ее. Самое интересно, что никому из собравшихся здесь людей смешно не было – слушали разглагольствования они со всем возможным вниманием и почтением. А вот Петр слушать не желал, не было у него привычки уважать кого бы то ни было, не доказавшего такое право делом. И уж тем более не собирался он выслушивать бредни пьяного адепта умирающей религии.

Будь Виноградов постарше, поопытнее и посдержаннее, он бы, наверное, сумел перевести разговор в обмен ничего не значащими фразами, а потом и вовсе аккуратно его свернуть. Увы, он так просто не умел, да и церковь в любых ее проявлениях презирал, поэтому дальнейшие его действия были одной сплошной ошибкой. Все действия, начиная с самой первой фразы.