Стивен Бакстер - Око времени Страница 26

Бисеза прищурилась и посмотрела на него в упор. Джош, к стыду своему, понял, что она точно знает, что именно его интересует.

– Я уже несколько лет не замужем, Джош. Отец Майры умер, и больше у меня никого не было. – Она положила голову на согнутую в локте руку. – Знаете, кроме Майры, я о людях в целом не сильно тоскую. Этот маленький телефон мог связать меня со всем миром, с целой планетой. И куда ни брось взгляд – всюду анимация: реклама, новости, музыка, разные цвета, двадцать четыре часа в сутки. Непрерывный поток информации.

– Звучит потрясающе.

– Наверное, да. Но я к этому привыкла.

– Тут тоже есть свои радости. Вдохните... Чувствуете? Уже ощущается морозец... Горит костер – и знаете, вы скоро научитесь отличать одну древесину от другой только по запаху дыма...

– И еще кое-чем пахнет, – негромко произнесла Бисеза. – Мускусом. Как в зоопарке. Тут есть дикие звери. Такие звери, каким тут быть не полагается – даже в ваше время.

Джош потянулся к Бисезе и порывисто сжал ее руку.

– Здесь нам нечего бояться, – заверил он ее. Она не отдернула руку, но и не сжала его пальцы в ответ. Через пару секунд он неуверенно отстранился. – Я-то ведь в большом городе родился. В Бостоне. Так что все это – эта жизнь под открытым небом – для меня в новинку.

– А как вы сюда попали?

– Особых планов у меня не было. Просто, знаете, я всегда был любознателен, мне всегда хотелось заглянуть за угол, посмотреть, что делается в соседнем квартале. Я принимал одно безумное предложение за другим, пока в конце концов не оказался здесь, на краю света.

– На самом деле вы оказались гораздо дальше, Джош. Но я так думаю, вы как раз из тех людей, которые способны пережить наше странное приключение.

Она смотрела на него чуть насмешливо – может быть, она над ним подтрунивала.

Джош упрямо продолжал гнуть свою линию.

– Вы не похожи на тех солдат, которых я знаю. Бисеза зевнула.

– Мои родители были фермерами. Они владели большим экологически чистым участком земли в Чешире. Я была единственным ребенком. Ферма должна была перейти мне по наследству – и я очень любила эти места. Но когда мне было шестнадцать, отец взял да и продал хозяйство. Видимо, решил, что я никогда не буду всерьез этим заниматься.

– А вы собирались.

– Собиралась. Я даже подала заявление в сельскохозяйственный колледж. Произошел разрыв с родителями. А может быть, он и так существовал и только стал явным. Мне захотелось уехать. Я перебралась в Лондон. Потом, как только позволил возраст, я поступила на службу в армию. Конечно, я понятия не имела о том, каково будет в армии – физическая подготовка, муштра, оружие, учения. Но я свыклась с этим.

– Не могу представить, что вы кого-то убиваете, – признался Джош. – А ведь солдаты обязаны это делать.

– В мое время – не обязаны, – ответила Бисеза. – По крайней мере, в британской армии. Миротворчество – вот для чего мы отправляемся на задания по всему миру. Конечно, иногда убивать приходится, иногда даже приходится вступать в войну ради поддержания мира – а это уже совсем другое дело.

Джош откинулся на спину и стал смотреть на звезды.

– Так странно слышать, как вы рассказываете о своих ссорах с родителями, о нарушении связи, об утраченных амбициях. Когда я думаю об этом, мне представляется, что через сто пятьдесят лет люди станут слишком мудрыми, чтобы их мучили такие проблемы – что люди слишком сильно эволюционируют, как сказал бы профессор Дарвин!

– О, я не думаю, что мы так уж сильно эволюционировали, Джош. Но кое к чему стали относиться мудрее. К религии, например. Возьмите хотя бы Абдыкадыра и Кейси. Правоверный мусульманин и человек, притворяющийся христианином. Казалось бы, они должны быть так далеки друг от друга. Но они оба экуменисты.

– Это от греческого слова... «эйкумена»?

– Да. За последние несколько десятков лет мы не раз были близки к развернутому конфликту между христианством и исламом. Если заглянуть в глубь веков, это покажется абсурдным: у этих религий общие корни; и та, и другая в основе своей призывает к миру. Но все попытки примирения на высоком уровне, все переговоры епископов и мулл ничего не давали. Экуменизм – это движение обычных людей, пытающихся добиться того, что не удалось сделать на высшем уровне. Движение настолько мало финансируется, что существует почти подпольно, но все же оно есть и пробивает себе дорогу.

Этот разговор заставил Джоша осознать, как далеко от него то время, в котором живет Бисеза, как мало он в этой жизни понимает. Он осторожно осведомился:

– И что же, Бог в ваши дни изгнан, как предсказывали некоторые мыслители?

Бисеза растерялась.

– Не изгнан, Джош. Но мы стали лучше понимать самих себя. Мы понимаем, почему нам нужны боги. В мое время находятся некоторые, кто рассматривает все религии как психопатологию. Они указывают на тех, кто готов подвергать пыткам и убивать своих единоверцев за расхождения в считанные проценты в весьма туманной идеологии. Но есть и другие, которые говорят, что, несмотря на все свои недостатки, религии представляют собой попытки найти ответы на самые главные вопросы бытия. Пусть они ничего не говорят нам о Боге, зато очень много объясняют, что такое – быть человеком. Экуменисты надеются, что объединение религий приведет не к их растворению друг в друге, а к обогащению – это как возможность разглядеть драгоценный камень с разных сторон. И быть может, эти робкие шаги – наша единственная надежда на истинное Просвещение в будущем.

– Звучит утопически. И что же, хоть что-то получается?

– Медленно, как и миротворчество. И если мы создаем утопию, то делаем это во мраке. Но, наверное, мы все-таки стараемся как можем.

– Чудесное видение, – восторженно выдохнул Джош. – Будущее, судя по всему, удивительное место. – Он повернул голову и посмотрел на Бисезу. – И как это волнующе – находиться здесь с вами... и быть отверженными во времени вместе!

Она протянула руку и прикоснулась к его губам кончиком пальца.

– Спокойной ночи, Джош.

Она повернулась на другой бок, закуталась в пончо и затихла.

Джош лежал на земле, смотрел на звезды, и его сердце билось учащенно.

На следующий день начался подъем, земля уходила все более круто вверх, появились трещины и овраги, совсем исчезла растительность. Прозрачный воздух становился все более разреженным и холодным, а с севера дул пронизывающий до костей ветер, хотя солнце светило ярко. Теперь не приходилось сомневаться, что не стоит бояться ни пуштунов, ни кого бы то ни было еще, и Бэтсон отменил пикетирование. Отряд стал продвигаться вперед быстрее.