Журнал «Если» - «Если», 2003 № 12 Страница 26

Так и не досмотрев цикл вечерних новостей, Матвей в панике метнулся к регулятору температуры и разом перевел его на несколько делений. Результат не замедлил сказаться, и уже на следующий день ученые экологи дружно заговорили о близости очередного ледникового периода. Матвей поднял рычаг чуть выше, и положение стабилизировалось.

На какое-то время он успокоился и перестал экспериментировать. Зеркало также перестало гримасничать, впервые показав Кожанкина улыбчивым и умиротворенным. Все это отдавало явной чертовщиной, и от непривычных мыслей голова Матвея продолжала кружиться. От частых переживаний стало покалывать в левом боку — то ли сердце, то ли какой иной совестливый орган.

Самое обидное, что никаких рациональных выводов он сделать так и не сумел. По всему выходило, что либо над ним откровенно насмехались, либо, рассказывая о должности смотрителя, Бенедикт Валентинович действительно не лгал. Хотя понять — что же именно он имел в виду, говоря о «действующей модели», было довольно сложно. В самом деле, если есть живая планета, при чем тут какая-то модель? И если даже кому-то взбрело в голову изготовить подобие Земли в миниатюре, то каким образом это сказывается на реальном положении вещей — на погоде, на состоянии здоровья людей, на солнечной активности?.. Проще было предположить, что в бункер заманивали простаков вроде него, а после, имитируя телепередачи, потешались над реакцией очередной жертвы. Подобный вариант Кожанкина совершенно не устраивал, и в роли жертвы он оказываться не желал.

Несколько дней Матвей только и думал об этом, и черные мысли дали свои ростки. Следующий эксперимент он проделал скорее со зла, стремясь насолить своим виртуальным тюремщикам.

Верхнюю часть шара, где, по идее, должна была располагаться Арктика, он окропил горячим чаем, а страны, где, согласно рекламе, текли вдоль кисельных берегов молочные реки, щедро припорошил солью.

Вечерний цикл теленовостей он снова не сумел досмотреть до конца. Америка с Европой задыхались от соляных бурь, в Арктике началось таяние льдов, дамбы Нидерландов прорывало одну за другой. При этом журналисты не скупились на эмоции, а всевидящие камеры услужливо показывали разрушенные дома, утонувших животных и покалеченных людей. Это было уже слишком, и, не выдержав, Матвей выскочил из комнаты.

Голова его плавилась от мыслей, руки ходили ходуном.

ОНИ действительно могли засадить его сюда — не столь уж сложно это было сделать! Они могли намудрить с зеркалом и барьером, могли подвесить к потолку черную вращающуюся махину. Но ОНИ не ограничились этим! Они показывали ему картинки! А на картинках люди рыдали и жаловались на невзгоды, ругали бушующую стихию и умирали. По мнению Матвея, ЭТО невозможно было сыграть. Благо и времени на фиктивные съемки отводилось совсем немного. Из всего этого следовала одна простая вещь. Все, что ему показывали, было правдой. Необъяснимой, грандиозной и жестокой.

В состоянии шока он несколько раз ударил кулаком по оскаленному зеркалу. Его отражение глумливо кривилось и показывало язык. Более Матвей находиться здесь не мог. С утробным рыком он ринулся к выходу. С разбегу попытался одолеть силовой барьер, но у него снова ничего не получилось. Все та же незримая сила остановила его, безжалостно отшвырнув назад. На четвереньках бывший председатель сельсовета вернулся к порогу и в голос зарыдал. Вволю наплакавшись, он попробовал звать на помощь. Сами собой на глазах вновь выступили слезы. Наверное, никогда в жизни он не кричал так тонко и жалобно. Очень скоро голос его сел, и крик перешел в сиплый кашель.

Тем не менее Матвея услышали. Знакомый голос откликнулся издалека. Это был Санька Губошлеп.

Санек ввалился в пещеру веселый и пьяный. Как и уверял Бенедикт Валентинович, барьер на второго гостя не подействовал, и уже через мгновение бывший напарник стоял рядом с Кожанкиным. Никогда прежде Матвей не испытывал столь сильных чувств. Он даже не мог предположить, что появление известного на всю округу пьяницы вызовет у него такую бурю восторга. Кожанкин стиснул Губошлепа в объятиях, лицом вжался в тощенькую грудь.

— Санька! Милый! Наконец-то!..

Губошлеп, не ожидавший такого проявления чувств, был явно смущен.

— Ладно, чего там… Мы своих нипочем не бросим.

— Сколько же я тебя ждал! Думал, уже свихнусь.

— Так это… — Санька виновато заморгал. — Я же за веревкой бегал. Потом узлы вязал. Без нее как бы я к тебе спустился? А потом ведь и товар надо было пристроить. Ну, и это… Немножко, конечно, отметили…

Если верить календарю, губошлеповское «немножко» растянулось на две с половиной недели, однако Матвей не стал упрекать приятеля. Куда важнее было то, что напарник в конце концов появился. А потому он продолжал тискать Саню в объятиях, дружески хлопал его по спине.

— А ты, я вижу, тут тоже неплохо обжился. — Вихрастая голова Сани Губошлепа оживленно вертелась. — Даже не знал, что тут могут быть такие хоромы.

— Это еще что! Я тебе такое покажу — ахнешь! — ухватив Саню за руку, Кожанкин потянул его в глубь бункера. — Здесь, брат, и холодильник волшебный имеется, и самое настоящее телевидение. Я так полагаю, осталось после наших военных. Техника такая, что нам и не снилась.

— Сила! — Губошлеп зачарованным взором уставился на забитые продуктами полки холодильника.

— Холодильник — ерунда! — Матвей захлопнул дверцу рефрижератора и повел Саню в зал с шаром. — Главная сила здесь! Это Земля, понимаешь? Действующая модель.

— Вот это да! — Саня покачал головой, обозревая махину черного шара. — А зачем она нужна — эта твоя модель?

— Я же толкую: наследие союзных времен. Тайное оружие империи. Я сначала не понимал, а потом догадался. У кого есть такая модель, может всем миром заправлять, представляешь?

— Это как же?

— Ну, к примеру, ты берешь и поливаешь шар из шланга. Да не где попало, а там, где расположены страны твоих недругов. И все! У них начинаются потопы, то-се, а правители срочно запрашивают помощь. А ты идешь потом к глобусу и проверяешь результаты.

— Какому еще глобусу?

— А та штуковина на столе, видишь? Это и есть телевизор, только в сто раз лучше. Показывает картинки со всего мира.

— Как же это может быть?

— Откуда мне знать? Я же говорю — техника. В старые времена еще и не такое строили. Или забыл, кто первый спутник запустил в космос?

— Американцы, что ли?

— Сам ты американец! Вот и видно, что неуч.

— Может, и неуч, а только товар грамотно пристроил! — Санька обиженно тряхнул сумкой. Внутри отчетливо звякнуло стекло. — В ящике-то не патроны оказались, а взрывчатка. Самая натуральная. Я и тебе брусочек принес показать. Точь-в-точь как мыло хозяйственное. Заодно пузырей штук пять прихватил.