Павел Парфин - Сопротивление бесполезно ! Страница 26

* 14 * Под вечер, словно притянутый магнитом, Гриценко снова оказался на Первомайке, поблизости от фирмы "Бокс Лтд". Как бы гуляя, совершенно бесцельно фланируя по залитому августовским теплом центру города, Серега забрел в знакомую арку в жилом доме, стоявшем наискосок к полуподвальному офису. Зашел как бы от нечего делать да и остался торчать в арке на добрых полтора часа. Справа садилось грузное красновато-лиловое, будто вобравшее в себя всю жизненную силу, всю кровь уходящего дня солнце. Слева в красно-оранжевой палатке торговали "Ахтырским". Пиво было на разлив. Чтобы не вызывать у жильцов дома подозрения (чего это, мол, мужик чужой встал в проходе, как маньяк какой-то?), Гриценко время от времени покупал прозрачный полулитровый полиэтиленовый стакан чуть водянистого "Ахтырского светлого". "Странное дело, но днем мне вовсе не хочется крови, - лениво потягивая пиво, размышлял Гриценко. - Вот пива - совсем другое дело!" И злости у дневного Сереги совсем не было, не токмо жажды крови. Он, в общем-то, давно простил Артема-"Маруани", этого засранца... Зато не простил другой Гриценко, ночной - вурдовамп. У Гриценко-вурдовампа злости и ненависти было хоть отбавляй!.. Но время его еще не пришло. А пока в ставшей уже привычной засаде притаился дневной Гриценко, предпочевший человеческой крови "Ахтырское светлое", пусть даже такое разбавленное, каким сейчас торговала в красно-оранжевой палатке усатая толстая тетка. Дневной Гриценко выглядел обычным мужиком, безразличным, казалось, абсолютно ко всему и даже к тому, кто мог бы посягнуть на его свободу. Оттого-то был дневной Серега Гриценко таким беззащитным. Переминаясь с ноги на ногу в пахнущей сырым кирпичом тени арки, Серега рассеянно поглядывал на противоположную сторону улицы, на стеклянную дверь, ведущую в офис "Бокс Лтд". Еще полчаса назад из нее должен был выйти злейший враг ночного Гриценко. Но Артема все не было, а пиво уже давало о себе знать. Черт бы побрал это "Ахтырское"! Сейчас Гриценко не радовало даже отсутствие "жигуленка" Приходько. В самом деле среди припаркованных авто не видать было "тачки" Савелича. В этот вечер мастер почему-то не приехал за племянником. Может, бдительность ослабил, а может, Приходько не было в городе. А, один фиг!.. Вдруг, беззвучно хлопнув стеклянной дверью, показался Артем. Чтобы убедиться, как сильно напуган парень, Гриценко понадобилось пару секунд. Семимильными шагами перемахнув через улицу, Серега схватил Артема за грудки. Тот побелел, как анальгин. - Ну, засранец, шо мне с тобой робыть? Серега поднял за ворот дорогого, вызывающе пахнущего пиджака обидчика и... теперь не знал, что с ним делать. "Впиться что ли в горло да высосать кровь?.." Нет, такие мысли могли прийти только больному на голову. Серега чувствовал себя совершенно здоровым. Здоровым! - Был бы ты девкой, я б тебя трахнул. Люблю черноволосых... - Пидор... - едва слышно выдавил из себя Артем. Он продолжал беспомощно дрыгать ножками, повиснув в сильных, соскучившихся по тяжести руках Гриценко. На странную парочку начали обращать внимание. Кто-то крикнул охранника. Серега поймал на себе уже не один гневный взгляд, но никто из прохожих не рискнул вслух выразить негодование или тем более поносить и пугать милицией здоровенного мужика. А того вдруг начал разбирать пьяный смех: сколько ждал этой встречи, представляя во всех подробностях, как расквасит нос этому ублюдку, и вот на тебе!.. Бить Артема по-прежнему не хотелось. Зато тот внезапно изловчился и, оставаясь в подвешенном состоянии, ударил коленом в переполненный пивом мочевой пузырь Гриценко. Серега только ахнул! На свое счастье, Артем мгновенно поймал такси и, испуганно оглянувшись из-за заднего стекла, укатил. Серега хохотал во всю глотку. Стрельнув сигарету у щуплого охранника (пока Гриценко держал на весу своего обидчика, охранник неуверенно подпирал двери офиса), Гриценко вернулся в арку. Там он минуты три поливал тугой струей грязный камень. И опять ему никто не посмел сделать замечание. Серега весело кончил мочиться, и солнце с облегчением провалилось за горизонт. Спустились теплые августовские сумерки. Но Гриценко уже знал, где живет Артем. Как знал и то, что молодой человек не рискнет выйти из дома до самого утра. Поэтому в начале первого ночи, вооруженный коротким ломом, завернутым в кухонный Людкин фартук, Гриценко стоял возле дома Артема. С таксистом Серега успел расплатиться за две минуты до полуночи, поэтому желания перегрызть водиле горло у Сереги не возникло. Семья Артема Бойко жила в элитной трехэтажке на Новоместинской. Напротив подъезда в тесной компании "опелей", "дэу" и "шкод" стоял знакомый приходьковский "жигуленок". К его крыше прижался пятерней почерневший в ночи кленовый лист. На пути всерьез настроенного Гриценко встала дверь с кодовым замком. Снисходительно хмыкнув по поводу надписи "Новые арии - в аду и раю!", красной краской (видимо, из пульверизатора) выписанной прямо над замком, Гриценко ломиком взломал дверь. Даже в коротком тамбуре подъезда, вылизанном по последним причудам евроремонта, был установлен подвесной потолок. Молочный свет лил с него светильник, напомнивший Сереге перезрелый огурец. Гриценко, словно юноша, легко взбежал на третий этаж. Дверь под номером "18". Даже не удосужившись нажать кнопку звонка, Серега принялся деловито высаживать шикарную, цвета вишневого варенья дверь. Раз ломик сорвался и грубо свез фрагмент вычурной резьбы, оставив глубокий шрам на лакированном теле двери... Наконец дверь поддалась и неуклюже повалилась набок. В ярко, до рези в глазах, освещенном коридоре стоял угрюмым истуканом мастер Приходько. Савелич был бледнючим, с черными мешками под глазами. Наперевес, нацелив в грудь Гриценко, он держал черную охотничью двустволку. Глядя на замешкавшегося Серегу неподвижным взглядом, Приходько дал залп одновременно из двух стволов. Крупная дробь (может, даже картечь) пробила насквозь грудную клетку Гриценко, щедро прыснув алым соком на поваленную красно-вишневую дверь. Мощь выстрела была такова, что Гриценко, словно мячик, выбросило на лестничную площадку. Но ни боли, ни страха, ни жалости к себе он не почувствовал. Запрокинув голову, ощерив черно-желтые, будто вскрытые морилкой, клыки, Гриценко издал истошный грозный рык. Серега снова стал вурдовампом. Чудовищем, жаждущем крови и мести. У мастера вздрогнул, мелко запульсировал нерв на небритой левой щеке. Судорожным движением Савелич вытащил из брюк патрон, но перезарядить ружье не успел. Гриценко так двинул мастеру в челюсть, что тот, пролетев вдоль длинного коридора четырехкомнатной квартиры, с ужасным грохотом вышиб спиной дверь в туалет. - Сопротивление бесполезно!! Помоги мне, боже... - вспомнил страшную молитву Гриценко-вурдовамп. С клыков на роскошный желто-синий ковер капала вязкая, концентрированная Серегина ненависть. Он нашел Артема в комнате с необъятной, как любовные фантазии, кроватью. В спальне сладко пахло духами и уютным грехом. Серега одним рывком вытащил из-под кровати за ногу Артема. Юноша дрожал крупной дрожью, точно отбойный молоток в руках дорожного рабочего. На Артеме был дорогой блестящий костюм "Adidas". - Кто носит фирму "Адидас", тот родину... - сырым басом загоготал Гриценко и вдруг, доверительно шепнув: "Гляди фокус-покус" - одним движением могучей руки кузнеца насадил на свои крепкие, здоровые зубы чудо-челюсть из сверхтвердого сплава. Напрасно забился в истерике "новый арий" Артем Бойко, фантастически похожий на легендарного Маруани. За семь секунд Гриценко перегрыз стальной браслет на горле обидчика и меньше чем за секунду - тонкое его горло. Но кровь юноши Серега выпил потом, когда разделался со всем его семейством. А в Артемовом семействе собрались еще те типажи! Да вот они еще дергают ножками: начальственного вида отец, потрясающе смахивающий на Михал Михалыча Жванецкого (и тоже не лишенный чувства юмора - защищаясь от кровопийцы, папа Артема схватил ножницы и изобразил из них крест), молодящаяся, кокетливая мамочка, эдакая Мерилин Монро с платком пани Солохи на голове (мамочка до последнего дралась раскаленными электрощипцами и отчаянно поливала Гриценко едким лаком для волос, и только тогда, когда зубы чудовища сомкнулись на ее красивой длинной шее, она вдруг с такой страстью прижала Серегу к груди, что едва не задушила) и, наконец, бабушка, кругленькая, крепкая еще старушенция, у которой был шанс проткнуть вурдовампа Серегу клюкой. Гриценко повезло: на конце клюки был надет резиновый колпачок. Он-то и самортизировал удар. Зато Серега действовал без жалости и промаха: так лязгнул зубами по бабкиной шее, что голова ее снегирем слетела со старушечьих плеч и, надо ж, точно в открытую форточку! То-то было веселья слонявшимся под окном от нечего делать подросткам!.. Но что самое удивительное, что так изумило разошедшегося не на шутку вурдовампа Гриценко, так это отсутствие в доме Бойко даже малейшего намека на принадлежность домочадцев к неизвестной элите - "новым ариям". "Ну да, сразу видать, не из бедных, - поглядывая на раскиданных по комнате мертвецов, размышлял Гриценко. - Папаша - начальник какой-нибудь или бизнесмен. Мамка тоже не из простых - грудь как у царицы. Про старуху вообще молчу - ведьма еще та! - Серега погладил грудь там, куда пришелся удар клюкой. Вздохнул почти сокрушенно: - Но какие они, к е... матери, арийцы?! Или, шо хуже, фашисты? Кровь-то у них не чище, чем у бомжа из мусорного бака..." И тут Гриценко вспомнил про Приходько: "Ах ты! Савелич точно на фашиста похож! Уволил меня, зараза! Не прощу!.." Но в туалете мастера не оказалось - смылся. Бачок унитаза был густо забрызган кровью. "Ты гляди, как мастер долбанулся о дверь! Не иначе как головой..." Оторвав кусок туалетной бумаги, Серега вытер кровь, а бумагу не выкинул - сунул в карман.