Антон Орлов - Гонщик Страница 26

– …На Тадане работали четверо наших. Они крутое дельце провернули! Там ведь есть и гинтийские базы, и тергаронские – знаешь, да? Ну и гинтийцы с их тонкой подачи всяко обложили тергаронцев в средствах массовой информации, а те, естественно, полезли воевать! – Гером говорил торопливым шепотом, брызгая слюной и беспокойно ерзая на стуле. – Вся планета закипела, как мясорубка… тьфу ты, как кастрюля. А наши знай себе снимали, получилось целое кино про войну! Как начнет затухать, так они опять топлива подбрасывают… Знали ребята свое дело, – он помрачнел и вздохнул.

– А дальше? Их что, случайно прихлопнули?

– Черта с два – случайно! – Гером с горечью выругался. – Это было так мерзостно… Тадана ведь – одна из немногих планет, где есть месторождения веланиума. Гинтийцы и тергаронцы его добывают и продают, в том числе силарцам. Ну те и приперлись за новой партией, а по ним кто-то шарахнул. Эффектные были кадры – покореженный звездолет, дохлые кустоподобные твари… Шеф аж плясал, но кончилось все паскудно. Заявились еще силарцы – другой разновидности, которых называют «рроов’зен». На суперсовременном боевом корабле, поэтому прихлопнуть их не смогли – хотя старались и те и другие. Жизнь, Саймон, это паскудная штука!

– И что дальше? Силарцы отутюжили всю планету?

– Если бы… Они поступили гнусно и подло! Ни на кого не нападали, вроде бы соблюдали показной нейтралитет, зато ко всем подряд цеплялись и задавали вопросы. Говорят, этих самых рроов’зен очень трудно убить, от них все отскакивает! Разнюхали, а потом обратились к гинтийцам и тергаронцам с заявлением: на Тадане, мол, работает группа эксцессеров, это они развязали войну.

– Не может быть… – Саймон ощутил легкую тошноту.

– Может. Я и сам не сразу поверил… Гинтийцы и тергаронцы сперва сомневались, но потом заключили перемирие и устроили настоящую охоту на наших ребят. Саймон, они убили их, как последние звери! А силарские твари купили свой веланиум и убрались восвояси. Да за такое надо судить! Мы живем в паршивом, насквозь прогнившем мире, Саймон. Нет никаких законов, которые защищали бы эксцессеров!

Саймон машинально взял чашку и тут же поставил обратно: руки тряслись. Да, он слыхал о том, что четверо его коллег погибли, но только сейчас узнал, каким образом! Аппетит пропал, даже смотреть на еду не хотелось. Гером, ссутулившись, ковырял вилкой рыбу в своей тарелке, потом прошептал:

– Ненавижу негуманоидов… Холодные, скользкие твари! Но ведь гинтийцы и тергаронцы – такие же люди, как мы с тобой, а повели себя, как… не знаю, каким словом их можно назвать! Силарцы их попросту зомбировали, чтоб отовариться своим чертовым веланиумом! Ты слыхал про Храм Познания? Говорят, они там всех зомбируют. Но люди так поступать не должны! Люди должны понимать, что эксцессеры для них же стараются! Все любят смотреть скандалы и катастрофы – и он, и она, и они, – Гером поочередно указывал вилкой на посетителей за соседними столиками. – Тогда почему эксцессера до сих пор не объявили неприкосновенной персоной? Почему мы вынуждены прятаться – как преступники, как тараканы в третьесортной гостинице?

– Тише, – стараясь не стучать зубами, попросил Саймон. – А то они поймут, кто мы такие, и растерзают нас!

Гером замолчал, угрюмо уставившись в тарелку. Саймон простился с ним и вышел из ресторана в расстроенных чувствах. У него была мысль наведаться к Джулии сегодня вечером, но теперь он поставил на ней крест: вдруг Джулия решит отомстить за вчерашнее и выдаст его? Правда, она не знает, что он эксцессер, и слишком глупа, чтобы догадаться… Но если она начнет болтать, кто-нибудь умный, послушав ее, все поймет – и тогда Саймона убьют. До отлета «Аониды» нужно затаиться.

Так он и сделал. Вернувшись в отель, заперся у себя в номере, проглотил еще три таблетки метарина и включил видео. Передавали последние новости, промелькнуло в том числе сообщение с Таданы: обе стороны соблюдают заключенный при посредничестве Силара мирный договор и проводят обширные восстановительные работы; есть надежда, что в скором времени добыча веланиума достигнет прежнего уровня.

Скривившись, Саймон переключился на другой канал: здесь медленно скользили объемные абстрактные фигуры, непрерывно меняющие форму и цвет, – значит, метаморфизм опять возродился… Пять лет назад Саймон сделал материал о том, что метаморфизм якобы внедрила некая негуманоидная организация с целью лишить людей разума и воли (будто бы этот вид искусства способен воздействовать на человеческий мозг, как наркотик). Чтобы не быть голословным, он взял интервью у нескольких клинических психопатов, которым заранее растолковали, что нужно говорить, когда пойдет запись, – в передаче они фигурировали как «жертвы метаморфизма, пострадавшие из-за своего чрезмерного пристрастия к созерцанию зловещих изображений». Поднялся шум – власти некоторых планет приняли все это за чистую монету и запретили метаморфизм; художники-метаморфисты, в свою очередь, начали отчаянно доказывать, что они вовсе не выполняют заказ враждебных человечеству негуманоидов, а свободно самовыражаются. Вот была потеха! «Талантливая работа, – похвалил Саймона шеф. – Ты первоклассный эксцессер!»

Саймон вздохнул: если бы ему пришла в голову еще хоть одна подобная идея – новая, неожиданная… Но вот уже два года, как новых идей не возникало. Наверное, он переутомился. Это неправда, что под действием мейцана человек постепенно деградирует. Саймон Клисс все такой же, каким был девять лет назад, когда его вышибли из ВНН (Всепланетных Ниарских Новостей) – за «неэтичное поведение в эфире, компрометирующее ВНН в глазах широкой публики», формулировку-то какую придумали! – и он впервые переступил порог подпольного офиса «Перископа».

За окнами начало смеркаться, автомат принес ужин. Саймон без аппетита поел и растянулся на койке. Система Раксы – нецивилизованное место, ему туда совсем не хотелось. Потом он вспомнил о том, что на планетах, которые крутятся вокруг Раксы, вряд ли можно встретить видных политиков, знаменитостей и бизнесменов – то есть тех, кто, как правило, питает к эксцессерам необъяснимую ненависть, – и эта мысль примирила его с малопривлекательным будущим.

Утром он чуть не проспал (забыл, что метарин в больших дозах действует как снотворное), но автомат разбудил его и сообщил, что аэрокар ждет на крыше. Времени было в обрез. Саймон съел две таблетки, оплатил счет, загримировался под Родгева Раоса, наспех упаковал чемоданы и поднялся наверх. Кеодос простирался до самого горизонта, в кристально-чистом воздухе вырисовывались ракуны, причудливые здания, фигурки пешеходов… Опасный город. У Саймона закружилась голова. Он развалился на сиденье, морщась и припоминая, не оставил ли в номере что-нибудь нужное. Кажется, ничего не забыл.