Михаил Савеличев - Догма кровоточащих душ Страница 26

Он вытирает рукавом подбородок и рот, тяжело поднимается, опираясь на ружье, и, сильно хромая, идет к вагончику кафе, где все еще горит свет, а бармен что-то спокойно читает, сидя на своем месте за кассой.

Мы еще не во всем разобрались, девочка, говорит Ерикку мертвой Банане, мы еще не во всем разобрались. Он передергивает затвор, досылая смерть в казенник, и входит в кафе.

7

- Мы столкнулись вот так! - Рюсин ударил в ладоши, объясняя Тэнри - как они столкнулись. - Налетели друг на друга! Врезались!

Врет, понял Тэнри, врет, заливает, сочиняет. Рюсин любит сочинять на ходу. В этом его проблема - у него не хватает терпения продумать выдумку в деталях. На чем его и ловят.

- И что дальше?

- Мы разлетелись в стороны и упали. Точнее, она упала, а я остался стоять. Меня не так-то легко свалить! Юбка у нее, естественно, задралась...

- Естественно, - хладнокровно сказал Тэнри.

- Ну... Задралась, короче...

- А ты стоял?

Рюсин не видел подвоха, но уже что-то почуял.

- Ну... как тебе сказать... не то, чтобы стоял... Но ВСЕ видел! - слово "все" приобрело в устах Рюсина высочайшую значимость, по сравнению с которой всякие мелкие детали имели третьестепенное значение. Какое кому дело - упал Рюсин или остался стоять? Главное в произошедшем - он ВСЕ видел.

- Все? - усмехнулся Тэнри.

- Все! - гордо ответствовал Рюсин. - Ноги, колени, бедра и... и...

- Трусики?

Рюсин замялся. Если описывать колени и бедра не составляло труда - у каждой девчонки, да что там - девчонки, у каждого человека в их возрасте они, в общем-то, одинаковы, то вот с трусиками возникали проблемы. Эти девчонки почему-то предпочитали невероятное цветовое многообразие для самой скрытой детали их туалета. Как будто кто-то, кроме них самих, мог еще оценить красоту крошечных кружевных тряпочек.

- Ну... трусики... да... не все, конечно... а так, чуть-чуть...

- И какого они были цвета? - безжалостно спросил Тэнри, разглядывая свои ногти. Видеть мучения Рюсина было и жалко, и смешно.

- Бе... бе-белые. Они у нее были белые, - Рюсин облегченно вздохнул. Только теперь он сообразил, что у Тэнри нет никаких шансов проверить его выдумку. Не полезет же он к ней под юбку! И не спросит! Или спросит? От Тэнри всего можно ожидать. Ха, ну и что, если спросит? Так она ему и ответила! Закатит пощечину, назовет извращенцем - вот что она сделает Тэнри. Пускай проверяет! А уж он, Рюсин, посмеется!

- Белые? - переспросил Тэнри.

- Белые, - подтвердил Рюсин. - С кружевными оборочками.

- А как зовут новенькую? Или тебя больше интересовали ее трусики?

- Сэцуке, - сказал Рюсин. - Ее зовут Сэцуке. Будет учиться в нашем классе.

- Повезло тебе, - задумчиво сказал Тэнри. Сердце у Рюсина забилось от переполняющего чувства гордости. Еще бы! Первым познакомился с новенькой, да еще умудрился рассмотреть столь интересные подробности! Тэнри оставалось только завидовать.

Рюсин ухмыльнулся и завалился на до сих пор не застеленную койку. С ногами, обутыми в кеды. Руки за голову, глаза закрыты, чтобы не блестели от трудно сдерживаемого торжества.

- Только знаешь что, Рюсин, - продолжил Тэнри, - почему-то я тебе не верю. Врешь ты все. Может быть, ты и столкнулся с новенькой, может быть, она даже упала. Я это допускаю. Может быть, ты даже видел ее коленки, хотя ничего особенного я в этом не нахожу. Ты можешь увидеть коленки и целиком все ноги наших девочек на уроке физкультуры. Подумаешь! Но вот с трусиками ты переборщил. Наврал ты насчет трусиков.

Рюсин беззаботно засвистел в том смысле, что, мол, если не веришь, то иди сам и проверяй. Подойди к новенькой, представься, и спроси о цвете ее белья. Очень здорово! Вот будет потеха!

- Конечно, - продолжал вслух размышлять Тэнри, - ты рассчитываешь на то, что проверить - видел ты ее трусики или не видел у меня не получится.

- Точно, - сказал Рюсин. - Не получится. Тебе остается только верить своему лучшему другу.

- А вот здесь ты ошибаешься, - улыбнулся Тэнри. - Единственное свободное место в нашем блоке - в комнате у Агатами. Поэтому новенькую поселят именно там. Я могу спросить Агатами о цвете трусиков Сэцуке. Возможно, это тоже чревато последствиями, но я все объясню Агатами насчет тебя, а уж для того, чтобы уличить тебя во всяких выдумках, она на многое пойдет.

Рюсин похолодел. Он сел на кровати и посмотрел на Тэнри.

- Ты мне не веришь?

- Нет, - твердо сказал Тэнри.

- Тогда пошли к Агатами, - решительно сказал Рюсин.

- Ты уверен?

- Уверен.

- Ладно, - сказал Тэнри. - Пошли.

8

Агатами сидела в холле и раскладывала на доске для го сложнейшую композицию из черных и белых камешков. Рядом на столике лежала бумажка, с которой девочка сверялась, прежде чем положить камешек на одно из перекрестьев линий.

Новенькая устраивалась в комнате, и Агатами решила ей не мешать. Не лезть с обычными придурочными расспросами, с какими любят лезть в душу заводные куклы из 105-й комнаты. Уж они-то наизнанку бы вывернули новую жиличку. А как тебя зовут? А откуда ты? А что ты любишь? А у тебя есть парень? Как будто не понимают, как бывает паршиво на душе в самый первый день заключения в здешнем клоповнике. Да, клоповнике! Вот она прекрасно это представляет - хочется плакать, но кто-то схватил тебя за горло и не дает вырваться ни единому всхлипу, ни единой слезинки. Так и ходишь несколько дней с глазами, точно набитыми снегом. Какие уж тут светские беседы! Единственное, что можно позволить, это узнать имена друг друга.

- Привет, я - Агатами!

- Привет, - грустно сказала новенькая. - Меня зовут Сэцуке.

Она уже была обряжена в самую дурацкую форму на свете, в руках держала игрушечного медведя, а на плече висела набитая учебниками сумка. Больше ничего. Ни чемоданов, ни других сумок с вещами. Как будто у нее не было родителей, или те не позаботились о том, чтобы снабдить девочку чем-то еще, кроме формы и школьных принадлежностей.

Странно. Очень странно.

Агатами положила черный камешек на доску и взяла белый. Камешки были гладкие, увесистые, приятные на ощупь.

В коридоре хлопали двери, слышались голоса и музыка, на подоконнике расположилась очкастая Дора с учебниками, которую ее идиотки-соседки опять выперли из комнаты, чтобы она не раздражала их своим видом Самой Несчастной Жертвы, Пережившей Землетрясение. Уж на что сама Агатами терпеть не может всех этих Фумико, Иту, но тут она вынуждена с ними согласиться - вид у Доры и впрямь идиотский. Так и хочется швырнуть в нее камешком.

- Что зубришь, Листик? - поинтересовалась Агатами.

Дора, по прозвищу Листик, за свое пристрастие к оригами, посмотрела на Агатами и виновато улыбнулась. Неряшливо заплетенные короткие косички покачивались на ее голове, как антенны. Дора, прием, Дора, как слышишь?