Джон Робертс - Конан в Чертогах Крома Страница 26

Конан тихо пробирался по лесу, зорко высматривая врагов. В его душе, однако, происходила невидимая миру борьба...

Его конь мирно щипал травку на том же месте, где Конан оставил его. Но стоило киммерийцу протянуть руку к привязи, как за спиной прозвучал голос:

- Эй, Ульф! Что там за раскрашенный дикарь угодил в нашу ловушку?

Конан стремительно обернулся и увидел, что к нему подходят двое вооруженных мужчин.

- Когда один из рабов донес нам, что обнаружил бесхозную лошадь, пасущуюся в лесу, мы решили, что подстережем воришку, - сказал тот, кого называли Ульфом. - А тут, похоже, целый соглядатай из Крэгсфелла!

- Давай-ка выкладывай, парень, кто тебя послал, - сказал первый. Он держал в руке обнаженный меч, и острие клинка смотрело Конану в живот. - Если сам скажешь все, что тебе известно, мы, возможно, смилостивимся и прикончим тебя быстро!

- Это точно, - поддакнул Ульф. - Если ты вынудишь нас препроводить тебя к нашему господину, тебе же хуже будет, поверь. Сколько пленников ни попадало ему в руки, язык рано или поздно развязывался у всех. А уж какие крепкие ребята бывали!

Конан широко улыбнулся. Эта встреча сулила подарить ему искреннее наслаждение. Наконец-то он столкнулся с чем-то таким, что требовало не мучительных размышлений, а действия - решительного и привычного!

- Вы, стало быть, люди Этцеля? - осведомился он.

- Говори: КОРОЛЬ Этцель, деревенщина! - рявкнул Ульф. Потом присмотрелся к Конану внимательнее и спросил: - Откуда ты такой взялся на нашу голову? Для пикта ты что-то слишком здоровый... Эта раскраска, да и говоришь ты с акцентом...

- Он киммериец! - проворчал его напарник. - Я видел таких, как он, во время набегов за скотом. Держись с ним осторожнее! Он разговаривает почти как человек, но пускай это тебя не обманывает! Киммерийцы - они наполовину волки, наполовину демоны...

Он держал меч на отлете, словно бы для того, чтобы обеспечить как можно большее расстояние между Конаном и собой.

- Рад слышать, что мой народ по-прежнему знаменит и славен, - сказал Конан. - Если я не ослышался, вы двое вроде собрались как-то заступить мне дорогу?..

- Мы собрались отвести тебя к нашему повелителю! - самонадеянно заявил Ульф.

- Что ж! - сказал Конан и вытащил меч из ножен. - Посмотрим, кто из нас уйдет отсюда на своих ногах, а кто останется кормить ворон! Смелее, псы, попробуйте киммерийского клинка!..

Двое яростно взвыли и одновременно полоснули мечами. Один замахнулся сверху вниз слева, другой - в противоположном направлении. Это была хорошо отработанная двойная атака, которой мало кто из обычных людей сумел бы противостоять. Но только не Конан!.. Конан как бы даже не заметил двух мелькнувших мечей. Он шагнул вперед, чего те двое ну никак от него не ожидали. Его меч взвился вверх, потом описал стремительный полукруг. Он вошел Ульфу около горла и рассек ключицу и ребра, а потом и грудину. Выскочив наружу, клинок ударил второго в живот и выпустил ему кишки, пройдя мимо бедра. Дуга завершилась у самой земли: меч слегка задел острием невысокую траву.

Оба воина повалились, хрипя, словно кто их душил. Мечи вырвались из рук и улетели на другой конец маленькой поляны. Какое-то время две пары пяток судорожно молотили траву, потом оба тела затихли и остались лежать неподвижно.

Конан удовлетворенно хмыкнул, отчищая меч от крови и убирая его в ножны. Ему и раньше доводилось убивать одним ударом сразу двоих. Занятие опасное, но при хорошем глазомере выполнимое. И приносящее немалое удовлетворение.

Но не только мастерски исполненный удар заставлял его испытывать удовольствие. В какое-то мгновение короткого жестокого боя он еще и разрешил одолевавшие его сомнения. Он отвязал коня и сел в седло, но прежде, чем уехать прочь, обратился к двум распластанным на поляне телам, сказав так:

- Вы, вместе взятые, в подметки не годились великому сыну Гандерланда, которого я сразил в битве несколько недель тому назад. Однако вы помогли мне принять решение, и я за это вам благодарен. Пускай дьяволы Преисподней проявят к вам за это хоть какое-то снисхождение, когда станут пытать!

Повернув мерина, он выбрался на залитую лунным светом дорогу. И, достигнув ее, повернул на юг - прочь от Киммерии, в страну Эльфрид...

- Всадник с севера!.. - прокричал часовой, стоявший на вершине одной из башен северной стены Крэгсфелла.

Эльфрид вышла из длинного дома, кутаясь в просторный плащ: утро было холодное. Лицо молодой женщины было мрачно.

- Небось гонец от Этцеля? - спросила она.

- Нет, госпожа! - откликнулся часовой. - По-моему, это возвращается чужеземец!

Обстоятельства не располагали к веселью, но Эльфрид почти улыбнулась:

- Открывайте ворота!

Конан въехал внутрь крепости и испытал величайшее облегчение, убедившись, что Эльфрид была по-прежнему жива и здорова.

- Ты не представляешь, как я рад видеть тебя, Эльфрид! - сказал киммериец. - Я на это почти уже и не рассчитывал. Похоже, я подоспел вовремя! Тебе надо глядеть в оба. Вчера я забрался к Этцелю в крепость и кое-что выяснил. Он нанял шайку заморийских похитителей женщин и отправил их за тобой! У старого пердуна кишка тонка сойтись с тобой в честном бою, так он пустил вперед себя охотников за рабами!.. Я разминулся с ними в дороге, и вид у них был деловой... - Конан спрыгнул наземь и бросил поводья ближайшему мальчишке. Удвой стражу, Эльфрид. Я тут подумал кое о чем... Мои обязательства чести никуда не девались, но как же можно допустить, чтобы совершили непотребство над той, что так ласково меня принимала! Вот я и решил, что несколько дней погоды не сделают. А предпринять за это время кое-что можно!..

Он говорил, и постепенно до него дошло, что Эльфрид была бледна как смерть, а прекрасное лицо страшно осунулось. Минувшая ночь состарила ее сразу на несколько лет.

- Это хорошо, что ты переменил свое решение, Конан, - сказала она наконец. - Но ты все-таки опоздал. Заморийцы уже сделали то, что должны были сделать. Этцель ведь послал их не за мной. Они похитили мою маленькую Эльфгиву!..

Глава пятая

ЦАРСТВЕННЫЙ БЫК

Конан сидел в большом зале Крэгсфелла, рассеянно лаская лезвие меча тонким бархатистым точильным бруском из тех, какими правят бритвы. Вокруг него сидели старшие воины Эльфрид и почтительно помалкивали, ожидая распоряжений. Эльфрид уже сказала им, чтобы слушались Конана во всем, и никто не собирался возражать предводительнице. Северяне не любили слепо повиноваться. Но киммериец отнюдь не был обыкновенным воином, и они это чувствовали.

Конан еще отдаст все необходимые распоряжения, но пока он был занят собственными мыслями. И для начала всячески ругал себя за то, что не поддался первому и самому верному побуждению и не встал под знамя Эльфрид сразу же, как только она его позвала. Обвинять в этом можно было кого угодно. То ли Хатор-Ка с ее тлетворным колдовством, то ли старого кхитаезу с его играющими в игры Богами. Конан предпочитал вину за собственные поступки возлагать только на себя самого. Виноват - отвечай. Если бы он не был так фантастически глуп и вовремя послушался голоса сердца, сейчас во дворе крепости валялось бы пять смуглых трупов. При мысли о том, что в это самое время где-то плакал насмерть перепуганный ребенок, у киммерийца сердце в груди переворачивалось.