Аластер Рейнольдс - Обреченный мир Страница 27

– Я надеялась найти что-то полезное. Уцелевшего коня или повозку.

Кильон уже чувствовал горячее дыхание пожарища. Впереди валялся еще один всадник: этого придавил собственный конь. Мужчина еще не умер и застонал, завидев Мероку с Кильоном. Ноги ему вывернуло и придавило конской тушей. Мерока зашагала прямо к нему и наступила на грудь так, словно собиралась выдавить из легких остатки воздуха.

– Вижу, крутости поубавилось, да? – негромко, почти по-приятельски спросила она умирающего, словно они вместе сидели за праздничным столом. – Ты подыхаешь, сволочь. Засыхаешь, как вчерашнее дерьмо. Надеюсь, тебе очень больно. Ты ведь всегда гадал, сильно ли давит дохлый коняга.

– Мерока, не надо! – бросился к ней Кильон.

– Надо, Мясник, зуб даю. Я видела, что эти твари с людьми делают.

– Не надо по двум причинам… – Кильон осекся и покачал головой, точно зная, как Мерока отреагирует на такой призыв. – Позволь мне хоть осмотреть его. Этот человек пережил зональный сдвиг. Получается, у него врожденная выносливость, причем высокая.

На губах всадника, видневшихся из-под клочковатых усов, пузырилась кровавая пена. Он перестал стонать и с вызовом уставился на Мероку и Кильона.

– Говорила же я тебе, что у них есть лекарства, – напомнила девушка, не убирая ноги́ с груди всадника.

– Позволь осмотреть его. Этот человек обречен. Он и без твоей помощи умрет.

Мерока что-то пробормотала, но убрала ногу. Кильон отложил ангельский пистолет, чтобы обеими руками открыть сумку.

– Вы понимаете меня? – спросил он всадника.

– Понимает-понимает, только шифруется.

Кильон пожал плечами: сомневаться в словах Мероки повода не было.

– Не знаю, представляете ли вы, что произошло. Зональный сдвиг, ужаснейший за последнее время. Клинок… Ну, это вы пропустить не могли.

– Клиношник… – прохрипел раздавленный всадник и, собравшись с силами, плюнул ему в лицо. Кильон вытер розоватую пену. – Катись к черту, клиношник! Сдохни, как все мы, сдохни скорее!

Всадник снова плюнул, на сей раз слабее, да и прицел подкачал. Плевок упал ему на бороду, образовав нечто похожее на цепочку слизняков. Всадник застонал, не в силах скрыть боль.

– Как думаешь, давно он здесь лежит? – спросил Кильон Мероку.

– Довольно давно, – ответила та, касаясь дохлого коня. – Конь холодный. Он лежит здесь как минимум пару часов, с учетом, что под ним теплое тело.

– Вы умираете, – объявил Кильон всаднику. – Даже если справились с зональным недомоганием, конь давит на вас слишком долго. Из-за него у вас нарушилось кровоснабжение. В крови накопились токсины. Сейчас они заблокированы в ногах. Если поднять конскую тушу, токсины распространятся по телу и вы умрете.

Всадник захрипел и оскалился улыбкой покойника:

– Ты тоже сдохнешь.

– Да, вы говорили. Пожалуй, я облегчу вам боль.

Кильон не мог отвести глаз от умирающего черепа, поэтому в докторской сумке рылся ощупью.

– Не вздумай дать ему хоть каплю дефицитных лекарств, – сказала Мерока.

– Я дам ему то, что считаю нужным. – Кильон нащупал пузырек с гранулированным морфаксом-55, узнав пузырек по форме. – Откройте рот, – велел он всаднику.

Череп разинул бездонную пасть, показав острые зубы в металлических коронках. Воняло оттуда, как из помойки, – тухлыми овощами и мясом. Между зубами подрагивал язык с раздвоенным концом.

– Лекарство нужно засыпать под язык, – объяснил Кильон. – Больно не будет. Вы мне позволите?

– Ты крупно ошибаешься, – предупредила Мерока.

Череп поднял язык, чтобы Кильон засыпал морфакс. Может, опрокинуть пузырек, и будь что будет? Нет, так слишком расточительно, вдобавок можно заразить сам пузырек. Вместо этого Кильон высыпал на левую ладонь достаточное, по его мнению, число таблеток. Он снимет боль, которую причиняют черепу конская туша и зональное недомогание, облегчит ему кончину – словом, сделает добро, пусть даже крохотное, в противопоставление немыслимым страданиям, которые царят вокруг. Большим и указательным пальцем правой руки Кильон ухватил примерно половину таблеток – столько удалось зараз – и сунул черепу в рот. Тот держал язык поднятым, мерзко поводя им туда-сюда, но таблетки заложить позволил. Кильон засовывал вторую половину таблеток, когда череп сомкнул челюсти. Резкая боль прошила насквозь, острые зубы в металлических коронках впились в кости, грозя отхватить большой и указательный пальцы. Кильон аж взвизгнул от ужаса и неожиданности. Правая рука угодила в зубастый плен, поэтому ангельский пистолет он выхватил левой, прижал ствол черепу ко лбу и нажал на спуск. Безрезультатно. Он нажал снова, чувствуя, что вот-вот лишится пальцев. Пистолет бездействовал. В ярости Кильон схватился за ствол и принялся колотить пистолетом. Мыслей не было – их вытеснили гнев и потребность убить себе подобного. Пистолет стучал о кости, и на пятом-шестом ударе под кожей у черепа что-то сломалось. Внезапно раздался оглушительный грохот, словно лопнула Земля, и череп ослабил хватку. Кильон вырвал руку и отшатнулся. Из кисти хлестала кровь. Он бросил ангельский пистолет, едва глянув на то, что Мерока сотворила с головой черепа.

Кильон увидел достаточно. Мерока выстрелила из нескольких стволов митральезы сразу, практически в упор. От головы черепа осталась одна челюсть. Кровь и кости разлетелись по сторонам и жуткой розово-серой бабочкой упали на дорогу.

– Я как чувствовала, что дело кончится слезами, – проговорила Мерока.

Глава 9

Кильон порылся в докторской сумке здоровой рукой, нащупал бутылочку дезинфицирующего раствора и протянул ее Мероке:

– Открой-ка.

– А «пожалуйста»?

– Просто открой эту… хрень!

– Ничего себе! – потрясенно воскликнула Мерока. – У доктора, оказывается, нервы не железные.

Она отвинтила колпачок, вынула ватку и вернула пузырек Кильону. Недолго думая, тот полил пальцы раствором. Из ран до сих пор хлестала кровь, и дезинфицирующий раствор жег их, как жидкий огонь.

– Черт! – выругался Кильон, теперь злясь на боль, а не на Мероку.

Он снова полил раны раствором и на этот раз чуть не потерял сознание: химические зубы антисептика впились ему в плоть.

– Швы накладывать нужно? – спросила Мерока.

– Нет. – Кильон постарался ответить уверенно, хотя сам чуть не плакал. – Бинт мне отрежь. Он на дне сумки. Пожалуйста.

К чести Мероки, действовала она быстро и толково: подняла митральезу на плечи, отрезала кусок бинта и разделила его пополам. Одной частью они с Кильоном перевязали ему большой палец, другой – указательный и средний, чтобы правая рука не стала бесполезной.

– Булавки в верхнем отсеке, – сообщил Кильон.

Мерока закрепила повязки, потом сделала нечто для Кильона совершенно неожиданное – чуть ли не по-матерински потрепала его по плечу.

– Прости за нравоучения. Кажется, я требую слишком много.

– Пожалуй, да.

– Ты поправишься?

– Надеюсь. В нашей ситуации не умереть от этой раны будет несказанным везением.

– Следи за рукой. Гады-черепа специально не избавляются от мертвечины, застрявшей в зубах. Мясо гниет, и они каждым укусом отравляют людей.

– Почему-то прежде ты об этом не рассказывала.

– Ты же доктор. Я думала, ты понимаешь, что творишь. – Мерока достала из-под куртки пистолетик. – Вот, возьми. Похоже, ангельский пистолет выдохся окончательно, если, конечно, не засунуть его кому-то в пасть – пусть давятся.

– Спасибо! – Кильон неловко взял оружие перевязанной рукой.

Они двинулись дальше. Мерока на ходу перезарядила митральезу. Впереди показалась горящая повозка; дерево и ткань ее оболочки огонь уничтожил полностью, осталась лишь просевшая металлическая рама, которая понемногу плавилась. Кильон понял, что это одна из клеток, которые они видели в проезжающем караване. Жар от других повозок стал почти невыносим, но Кильон заслонил лицо перевязанной рукой, ангельский пистолет положил в карман, чтобы нести сумку, и приблизился, насколько смог. Мерока опередила его лишь немного. Одной рукой девушка прикрывала лицо, другой – держала митральезу.

– Пленные выбрались, – прокричала она сквозь вой и шипение пламени. – Дверь открыта.

– Считаешь, их выпустили?

– Возможно, если кому-то удалось не потерять сознание.

– Ты ведь не черепов имеешь в виду?

– Нет, не их. Может, все просто не разбежались. Когда рискуешь сгореть заживо, на что только не решишься.

Кильон кивнул, хотя, увидев, как прочны клетки, засомневался, что пленным хватило силы, пусть даже подпитанной адреналином. Скорее всего, помощь пришла со стороны, от местных жителей, обозленных на черепов.

– Надеюсь, они все выбрались.

Мерока прошла чуть дальше, толкая митральезу перед собой, и объявила:

– Эти двое точно не выбрались.

Повозка, которую имела в виду Мерока, угодила в придорожную канаву довольно далеко от основной части горящего каравана, что до последнего времени спасало ее от огня. Сейчас пламя достигло задних колес – уже охватило спицы и лизало шасси. Еще немного – и запылает вся повозка, тогда и клетке в задней ее части несдобровать. Пока же алые языки не добрались до клетки, и два ее узника не погибли.