Артем Каменистый - Рай беспощадный Страница 27

Нет, ему и одной Анфиски более чем достаточно!

Акула, наверное, уже рядом – за спиной пасть разевает! Нет! Жора потерял равновесие, но ухитрился удержаться на ногах, в отчаянном рывке достиг рифа, по-обезьяньи вскарабкался наверх. Макс ухитрился не отстать.

Внизу, почти вплотную к скале, разочарованно прошмыгнула акула. Не просто смутная тень – Макс ее до мельчайших деталей рассмотрел. Несимметричный хвост, уродливая выщерблина возле основания спинного плавника, смолисто-черное пятно на носу. Размеры впечатлили – от страха желудок до пяток провалился, вслед за спрятавшимся туда же сердцем.

– Видел?! – возбужденно выкрикнул Жора. – Чуть-чуть не подловила!!!

– Это Анфиса?!

– Ага. У нее плавник покалеченный. Эн говорит, потому она и не уходит: ей в других местах трудно добычу находить. А здесь сама в рот падает. Ну, Макс!.. Ну ты нас и завел!.. Больше я ни за что не пойду на дальние рифы за ракушками! Ну их в баню вместе с тобой!

– Сам шум поднял, вот и приплыла!

– Да ну! Что там того шума было! И вообще – на фига бежали?! А если бы не успели?!

– И что иначе?! Сидели бы на рифе до смерти?! Как тот пацан, которого она неделю караулила?!

– Его серьезная глубина окружала, а не такая, как здесь. Посидели бы до отлива и спокойно ушли потом. Оно, конечно, хреново, ждать столько и по темноте потом лазить, шарахаясь от каждого шороха, но лучше уж так, чем ей в зубы.

Макс чуть по голове себя не стукнул. Вот же кретин! Как мог забыть?! Ведь знает прекрасно, что в отлив такая рыбина здесь не пройдет, но без Жоры даже не вспомнил!

– Погляди – назад к бую уходит… сволочь, – угрюмо произнес Жора. – Злая небось: не обломилось ничего. На мель она выбраться не может, так что поняла – нечего здесь ловить. Умная…

Выдержке Жоры можно позавидовать: невзрачный и далеко не храбрый сосед к факту рыбьей агрессии отнесся стоически, рассуждает здраво, говорит почти спокойно. А Макса колотит, будто голым на мороз выскочил. Четвертый день он в этом море – и уже два раза ухитрился повстречаться с акулой. Причем с одной и той же.

Злясь на самого себя за постыдную трусость, поднялся, отчаянным усилием воли унял дрожь, поглядел вслед удаляющейся акуле. Когда-нибудь она заплатит за этот страх и вообще за все то, что ему противно в этом месте. Человек не должен быть слабее безмозглых рыб: это неправильно.

Глава 9

Рыжий, увидев в руке Макса гигантскую ракушку, позабыл даже корзину проверить, хотя направлялся к Жоре именно для этого. Присвистнув, со странной интонацией уточнил:

– Ты достал?

– Да.

– Глубоко нырял или повезло на мели найти?

– Наверное, глубоко: Жоре там не достать.

– Значит, умеешь, если захочешь; видать, и правда не врал, что пловец не последний. Завтра чтобы три таких принес. – Добавив это, Рыжий хохотнул, радуясь собственному остроумию.

– Ласты и маску дай – тогда принесу, – выдвинул Макс встречное требование.

– И все? Акваланг тебе не нужен с батискафом?!

– Можно. – Макс не стал скромничать. – У меня, кстати, мысль есть насчет маски и ласт. Их, думаю, сделать можно.

– Ты, что ли, сделаешь?

– Помощь нужна. Идея есть хорошая.

– Идея у него… Здесь у всех идеи, а вот работать никто не хочет…

– Будь у меня маска и ласты, я бы смог нырять очень глубоко и добывать много таких раковин. Всем от этого лучше будет.

Призадумавшись, Рыжий спросил:

– На сколько секунд ты можешь дыхание задерживать?

Макс пожал плечами:

– Если дома, лежа на диване, то очень много. А в воде, работая руками и ногами… Не знаю даже, но прилично. Там ведь не в задержке дыхания главный вопрос – там много тонкостей.

– Он долго может под водой плавать, – влез Жора. – Доставал ракушки в таких местах, где дно еле видно.

Рыжий задумался еще сильнее, даже затылок почесал для усиления процесса мышления. Наконец нехотя кивнул:

– Если не гонишь и путная мысль есть, то с Эном поговори. Похавай и беги к нему. Скажешь, что я послал.

– Нам обед не принесли сегодня, – наябедничал Жора.

Повернувшись к толстухе-раздатчице, Рыжий уточнил:

– Кто этим оглоедам должен был хавчик принести? Настя?

– Вроде Танюха – Настю никуда сегодня не посылали: у нее большой палец загноился на ноге.

– Хитрость у нее воспалилась, – буркнул Рыжий и добавил: – Тогда этим и за обед, и за ужин выдай. И даже сверху плесни маленько. Они сегодня заработали… стахановцы. И где Танюха? К этой толстозадой вопрос есть.

Личность Эна уже начала Макса интриговать – его поминали по поводу и без, но обычно в ситуациях, где надо было сослаться на чей-то непререкаемый авторитет. Опыт спортивных лагерей подсказывал, что если имеется агрессивный бугай, да еще и с компашкой, решивший всем показать, что круче него здесь никого не существует, то обычно показать удается – лишь бы при этом не нарваться на силу посерьезнее или на какие-нибудь форс-мажорные обстоятельства.

Если здесь имеет место нечто подобное и роль бугая играет Бизон, то почему его прозвище вспоминают гораздо реже, чем Эна? Непорядок – все должно быть наоборот, иначе нет у него настоящего авторитета.

Может, Макс и ошибался в своих предположениях, но все равно дело явно нечисто.

Но когда он увидел Эна, то понял, что был слишком скромен в своих предположениях.

С Бизоном сталкиваться пока что не доводилось – тот или спал в недоступном простым смертным холодке штаба, или делал вылазки на солнечный свет в отсутствие Макса. Но Бизон знал, что ему двадцать семь лет, и считал, что старше него здесь быть не может. Трясучка в исключительных случаях трогала тех, кому не исполнилось восемнадцать. Дальше появлялся небольшой риск превратиться в дикса. Начиная примерно с двадцати лет риск становился очень серьезным, а рубеж в двадцать четыре переходили редкие счастливчики, причем для них это зачастую оканчивалось неприятными последствиями – возникали серьезные проблемы со здоровьем физическим и психическим.

Получается, подавляющая часть тех, кто достиг совершеннолетия, превращалась в человекоподобных безумных тварей.

Эну на вид было не меньше сорока пяти, а то и все пятьдесят. Высохший, но не изнеможенный, а жилистый и крепкий в кости. Обликом и телосложением похож на классического индейца – такими их в фильмах показывают. И одеяние подходящее: двойной браслет из акульих клыков на руке, ожерелье из пестрых раковин на шее, жилетка из шнурков и ремешков со множеством открытых карманчиков, подобие юбки из размочаленных прядей явно самодельных веревочек, плетенные из жгутов застывшей «липучки» сандалии. На левой руке нет кисти, культя прикрыта черным колпачком из той же «липучки», из смолистой массы торчит тщательно оструганный деревянный крюк.