Наталья Никитина - Полтора килограмма Страница 27

рассказывая это на камеру, я понимал, что публично признаюсь в своей глупости, но в данный момент мне

было уже всё равно. – Она медленно, но верно влюбляла меня в себя, беседуя о науке, искусстве, сама

суетилась на кухне, наполняя мой пустой дом теплом и уютом. И я поверил, что Элизабет искренне любит и

что у нас много общего. К тому же не стану скрывать: раньше в меня не влюблялись такие красотки. Потом

она забеременела, и мы устроили грандиозную свадьбу, на которую она пригласила, наверное, половину

Бостона. Я был счастлив как никогда!

После свадьбы наши отношения резко изменились. Она ссылалась на беременность и плохое

самочувствие, но рождение Джес отдалило нас еще больше. Ребенок постоянно находился с няней, а Лиз

проводила время с подругами. Даже в редкие дни, когда жена оставалась дома, у нее находилась масса

причин, чтобы закрыться у себя в комнате. Признаюсь, я порядком уставал от ее эмоционально-лабильного

характера. Она могла безмятежно щебетать, положив свою красивую головку мне на плечо, а через

несколько минут уже гневно кричать на горничную, сдвинувшую ее любимую вазу со своего места. При этом

доставалось и мне, если я позволял себе заступиться за несчастную Августину. Глаза ее гневно сверкали,

лицо искажала гримаса ярости, кисти рук сжимались в кулачки. Даже не сомневаюсь, что она могла ударить.

Возможно, играть не свойственную роль влюбленной жены – это утомительно, и ее нервы не выдерживали.

Через два года я застал ее в гараже с водителем. Лиз получила развод и значительную часть моего

состояния. Чтобы досадить мне, Джес она забрала с собой, однако очень быстро поняла, что ребенок для

нее обуза, к тому же на обольщение следующей жертвы требовалось много времени. Несмотря на то что по

решению суда дочь должна была остаться с матерью, почти постоянно Джес жила со мной. Я любил свою

малышку без памяти и не держал зла на ее мать, подарившую мне это чудо. Когда рос Джим, приходилось

много работать, я видел его лишь по вечерам и в выходные. С Джес же, напротив, я проводил всё свое

время. Именно тогда я ввел в корпорации должность управляющего, лишь бы не уезжать из дома от своей

малышки. Шли годы. Джес росла, и у нее с Лиз появлялось много общих увлечений, таких как шопинг,

модные показы, дорогие салоны красоты. Моя девочка начала отдаляться и всё чаще оставаться ночевать у

матери, а потом и вовсе перебралась в это логово праздной жизни. Я не берусь судить Элизабет. Да, она

питается страстями, но в этом нет ее вины, уж такой ее создала природа.

Лиз преподала мне отличный урок. Она словно надорвала мою Душу, край в месте надрыва задрался,

и каждая новая женщина своим меркантильным интересом больно защемляла изящной ручкой это место,

не давая ему зарасти. Я больше не верю в любовь. Стал осторожнее относиться к людям и немного

зачерствел в плане чувств. Я не хочу накапливать груз потерь, а потом нести его в своей душе остаток жизни.

А Джес… Хочу верить, что она встретит большую любовь, которая откроет ей двери в богатый духовный мир,

способный вытеснить из жизни материальные ценности, которые пока для нее в приоритете.

Зависла пауза. Говорить плохо о дочке я не хотел, а хвалить было не за что.

– Какой там у вас следующий вопрос, мисс Новак? – прищурился я, поправляя очки.

– А после Элизабет были попытки найти свою вторую половинку?

– С возрастом свидания начинают напоминать собеседования, плотские желания отходят на второй

34

план, и ты начинаешь искать, прежде всего, партнера, равного тебе по уму, но при этом не лишенного

природной красоты. И в итоге остаешься один. Боги всегда одиноки, – заметил с иронией я.

– А свою первую любовь помните? – хитро улыбнувшись, спросила Кэрол.

– Сегодня все вопросы будут о любви? – добродушно хмурясь, проворчал я.

– Можете не отвечать, – слегка смутилась девушка. – Обещаю, завтра будут сугубо

производственные вопросы и ни слова о любви.

Возможно, я себе льстил, но мне показалось, что Кэрол со мной заигрывает. Хотя, о чем это я? Если

бы Джим был порасторопней, то моя внучка могла оказаться ровесницей Кэрол.

– Конечно, помню. Я человек не влюбчивый и отличаюсь завидным постоянством, поэтому помню

всех женщин, посетивших мое сердце. Мне было девять лет, когда в нашем классе появилась Синди, я сразу

прозвал ее Синдирелла. Когда в детстве читал сказку о Золушке, то представлял ее именно такой. Карие

глаза, длинные белые локоны и хрустальный смех. Все мальчишки в классе были влюблены в нее, и я не

стал исключением. Без ложной скромности скажу, что у меня была репутация самого умного ученика в

классе, а у Синди не все гладко было с математикой, и я, заливаясь краской смущения, предложил ей

помощь. Мы стали друзьями. После школы я провожал ее домой; по дороге мы кормили в парке уток; я ей

рассказывал о прочитанных книгах. Мы были абсолютно счастливы, несмотря на то что на ее фоне я

выглядел оборванцем. В то время у меня было два комплекта повседневной одежды и один на случай

праздника, а отец Синди работал с Говардом Эйкеном и Грейс Хоппер над созданием первого в мире

цифрового электронного компьютера! Конечно, я ей был не ровня. Так продолжалось почти два года, пока я

не стал подрабатывать на почте. Теперь мы общались только в школе и в каникулы, если родители не

увозили ее на этот период в Европу. В тринадцать лет она стала дружить с парнем из нашей школы. Он был

на два года старше. Высокий, плечистый и уже имел небольшие усики. Сердце мое было разбито, я страдал

и строил планы, как ее вернуть. Но тут судьба дала анестезию в виде нового чувства. Я влюбился в нашу

новую учительницу по биологии. Ей было около тридцати, модная стрижка и большие грустные глаза. Это

была уже совсем другая любовь! Я скрывал и упивался ею в одиночестве. Мне хватало своих собственных

переживаний, о большем я и не мечтал. Она, конечно, всё понимала и бережно относилась к моим

чувствам. Однажды подарила мне плитку шоколада, которую я хранил несколько лет, пока она не

задеревенела.

Рассказывая об этом, я не сводил глаз с горизонта, который на глазах стремительно затягивало

тучами. Огромный сгусток тьмы тяжело висел над океаном. Кэрол перехватила мой взгляд и тоже

повернулась к морю. Ее милое личико не смогло скрыть разочарования. Она растерянно посмотрела на

оператора, который нажал на паузу, заметив наше беспокойство.

– Думаю, у нас в запасе есть еще полчаса, не больше, но в любую минуту может начаться

шквалистый ветер, – предположил он.