Валерий Гвоздей - Клуб любителей фантастики, 2013 Страница 27

Вот и собеседник, в натуральном виде, прикрытый чем-то вроде наших брюк, куртки, но только золотистого цвета. Разница в деталях.

Издали можно за человека принять, если не приглядываться.

Две руки, две ноги. Лысина, рыжий пух над ушами. Глаза васильковые. Нос — кнопочкой. Щёчки розовые. Губки бантиком, ну а бровки — домиком. Внешность яркая, в общем.

Насколько я помню, всегда представителей иных космических цивилизаций изображают рассудочными, холодными, лишёнными каких бы то ни было эмоций.

Но этот был не такой. Совершенно.

Едва мы оказались в баре, сели за стол, Ох задрожал и проговорил — навзрыд, заливаясь слезами:

— Никогда я не расставался надолго с родителями!.. Очень не хватает близких, друзей… И — знако-о-омых!.. Инопланетный гость заревел в голос. Честно скажу, я растерялся.

Надо бы успокоить как-то, утешить беднягу.

Ох, кажется, очень молод, вопреки лысине, которая, должно быть, органически присуща облику расы.

Я положат ладонь на его худое предплечье, тихонько сжал:

— Тогда зачем ты летел сюда? Оставался бы дома, раз тялсело переносишь разлуку.

— Был вынужден спасаться…

— От чего?

— Меня хотели… — забормотал он, пугливо озираясь. — Меня хотели…

— Не волнуйся, не тронет никто, — сказал я. — Здесь ты в безопасности. Всё будет хорошо. Ну, что с тобой намеревались сделать?

— Меня хотели — жени-и-ить!..

Ох забился в истерике. Зарыдал с надрывом. Лицо мокрое, словно под дождём побывал.

Надо же, как парня корёжит.

— Ну а ты — что? — сирости я, чтобы отвлечь немного.

— Испугался… Наобум стартовал — лишь бы улететь подальше… И теперь я — немыслимо далеко от моих родных, от моих друзей и знако-о-омых!..

Снова он вырулил на больную тему Весь зашёлся в рыданиях.

Стало ясно, что утешать бесполезно.

Я повернул голову к бару, надумав взять что-нибудь из выпивки. Авось спиртное развеет горе Оха.

За стойкой не было никого.

Обслужить нас мог автомат, замещающий бармена.

К моему удивлению, за стойкой возник бармен-человек, из двери за баром вышел.

Пожилой. Немного заспанный. Словно только что — из гибернатора.

Ох совсем разошёлся. Упал на спину и колотил ногами в пол. Куртка на груди потемнела от слёз.

Бармен взглянул с любопытством:

— Что с ним?

— По родным скучает. Никакого сладу.

— Я сел к стойке. — Не знаю, что он пьёт, и пьёт ли вообще. Сам я бы выпил хорошего имбирного пива.

— Я Вик.

— Никита.

Бармен открыл бутылочку и протянул её мне:

— Он не человек?

— Гуманоид. — Хлебнув пивка, с удовольствием покатав во рту, я продолжил:

— Имя дали — Ох… Подходит ему, верно? Мы на вашем космодроме встретились…

Я сначала подумал — вторжение. Какое там. Чувствительный очень.

Попутно я прочитал лежащий на стойке прейскурант. Всё было дёшево.

— При таких расценках вы далеко не уедете, — сказал я.

— Мы не собираемся далеко ехать. Мы тут всей семьей. У нас семейный подряд. Если нет клиентов в отеле, в баре — ложимся в гибернатор. Экономим ресурсы… А парень странный. Тебе не кажется?

— Неполиткорректное заявление. Поговори с ним, может, успокоится. Хотели его женить — сбежал.

— Дружок! — позвал Оха бармен. — Советую чего-нибудь выпить, разогнать печаль.

Ох поднялся, размазал слёзы по лицу. Держась за край стойки, шмыгая носом, прошёлся взглядом по рядам бутылок на полках.

А потом на меня взглянул:

— Что вы пьёте?

— Имбирное пиво.

— Я тоже попробую…

Взяв бутылку из рук Вика, положил на стойку брусочек светлого металла:

— Сдачу оставьте себе.

Ну, бармен, в жизни повидавший кое-что, провёл над брусочком своим детектором. На экранчике появились данные: чистая платина.

Столбняк у нас длился, наверное, полминуты. Около того.

— Прикинь, сколько это стоит!.. — просипел Вше.

Я прикинул:

— Ого…

— Да, примерно столько.

Ох потянул из бутылки.

Скривился. Но — проглотил. С кем поведёшься — от того и наберёшься. В лучшем смысле этого слова.

Бармен теперь смотрел на Оха по-другому:

— Хочешь — оставайся. Плату я, так и быть, стану брать в платине. А что? Не выгонять же на улицу. В трудном положении каждый может оказаться.

— Меня искать будут. Я наследник. Помолчав, Вик спросил:

— Какое наследство?

— Лулорская империя. — Говоря, Ох принюхивался, держа бутылку у носика.

— Всего пять систем, восемь планет. Я наследник.

— И ты не женат…

Бармен собрал на лбу глубокие морщины.

Затем стал нажимать клавиши пульта — наверное, вводил информацию, для памяти.

Наследник. Принц.

Ну-ну.

Покачав головой, я пошёл к музыкальному автомату, включил музыку.

Думал, старьё услышу, но хиты обновляются периодически, из текущего эфира. Зазвучал душещипательный хит прошлого сезона, о странностях любви и трудностях личной жизни.

Я вернулся к стойке, занялся пивом.

Ох снова рыдал, на плече у Вика Не помогло спиртное.

Бармен шептал ему что-то, похлопывал его по тощей спине.

Из двери за баром вышла девушка в брючном костюме, здорово похожая на Вика. Симпатичная, хоть и наскоро причёсанная, торопливо накрашенная.

Слегка заспанная, из гибернатора. Впрочем, глаза у неё горели.

Увидев пришельца, улыбнулась просветлённо:

— Ох, бедненький!..

Устремилась к нему.

Как я понял, у барменской дочки была активная жизненная позиция.

Точнее сказать — наступательная. Гуманоид, услышав вдруг из девичьих уст своё имя, в недоумении повернулся. Ошалел, сражённый потоком флюидов. И плакать забыл.

Вик отступил в сторону — чтобы не мешать судьбе.

— Я — Лиза!.. — громогласно прошептала дочка. Обхватила гуманоида за плечи и вытерла ему слёзы. — Я тебя не отдам никому!.. Я буду защищать тебя от всех напастей!.. Ох, ты мой золотой…

— Платиновый, — хмыкнул я.

Принц, как щенок, повёлся.

Робко улыбаясь, всхлипнул судорожно, по инерции — словно малыш, и затих.

Вот незадача.

Ох сбежал от династического брака у себя в империи. Влип — на заправочной станции, у людей, встретив первую людскую дочку.

Бывает.

— Ещё нет дипломатических отношений с его расой, — напомнил я Вику.

— Бюрократия неповоротлива, медлительна. А девушкам нужно выходить замуж.

— Ты не знаешь, совместимы ли наши расы генетически, физиологически.

— Э, брось. Лишь бы человек был хороший. Или, к примеру, — гуманоид… Дочек трудно пристраивать, особенно тут, на заправке. Эту, можно сказать, я пристроил.