Александр Гейман - Чудо-моргушник в Некитае Страница 27

Ну, и славно зажили. Сидим, как старый капитан сказал, на заднем дворике, видик сюда же притащили, загораем, пиво пьем да в картишки перекидываемся - с сержантом Залески или тем же капитаном. А тут на нас Зоркий Орел свалился. Лежу я, значит, с баночкой на солнышке в шезлонге и спрашиваю Джима:

- Как ты думаешь, если нашему мэру к жопе крылья приделать и над городом пустить без штанов порхать, то будут его за ангела принимать?

А Джима разморило, он и ворчит:

- Вечно ты со своей философией!..

Это верно, я люблю пофилософствовать. То возьму да задумаюсь - как жираф блюет? Если он блюет, конечно. Поди, бедному, тяжеленько приходится с такой-то шеей. И ведь ни у кого не хватает ума натурную-то съемку произвести! А то ещё другой раз интересно станет - как бы мировая общественность к спортивному сексу отнеслась? Включили бы в олимпийскую программу или нет? И, кстати, какую программу - летнюю или зимнюю? Ну да, сейчас не об этом речь.

Значит, ответил Джим на мой вопрос, и слышу - кто-то ему возражает:

- Э, парень, нет! Нашего мэра никакие крылья с кресла не поднимут! Тут надо "Стингер" в задницу вставлять.

Открываю глаза, смотрю - стоит какой-то тощий хрен в очках.

- Привет, ребята! - говорит. - Можно я у вас тут покемарю часок?

И что скажу - вот вроде и одет богато, и "Линкольн" у него последней модели, и шишка он на ровном месте, судя по всему, а все равно - сразу ясно, что наш. Хорошего человека, его всюду видно!

- А чего, - отвечаем, - возьми кресло да дрыхни. А то вон на ящики приляг.

Он и подрых, а после представился:

- Я, - говорит, - вон из того небоскреба, у меня кабинет окнами на ваш двор глядит.

С Джонсом - а это и есть Зоркий Орел - так получилось: папаша у него шибко в образование верил, а деньжата у него были. Вот и стал Зоркий Орел жертвой чадолюбия своего папани: запихнул тот его в Гарвард, а то, мол, наследства лишу. Пришлось Джонсу-младшему полную программу вытерпеть. А как вернулся он, папа-Джонс его тотчас к своему дружку в компанию воткнул вице-президентом. Папане-то что - он вскоре и концы отдал, а Зоркий Орел так все и маялся на посту. Должность самая дурацкая - и делать ничего не надо, и расслабиться как следует нельзя - на виду все-таки. Что оставалось Зоркому Орлу - только дрыхнуть, запершись в кабинете, да спиваться. Он тем и занимался да ещё хобби себе нашел: купил морской бинокль и стал из окна местность рассматривать. Люди-то не всегда про шторы вспоминают незадернутые, так что много чего познавательного можно увидеть. Вот так он и на нас наткнулся. И такая тоска, такая зависть Зоркого Орла скрутила при виде нашей привольной жизни, что - не вынесло сердце. Два дня рассматривал нас Зоркий Орел, а там сел на "Линкольн" и поехал контакты налаживать. А нам и не жалко, раз человек хороший, - сиди, дремли рядом. А то и пульку распишем. В общем, подружились.

А как он в первый раз уехал, Джим и говорит мне:

- И как это он нас узрел с высоты своей... Прямо Зоркий Орел какой!

- Так бинокль же!..

- Все равно.

Ну, мы так и стали его звать - Зоркий Орел, - да и не мы только, а и сержант Залески, и капитан Вильямс, - только Прелесть Прерий его звала дядя Джонс. Э, я же про неё не рассказал еще! Хорошая такая была девчушка, резвая, хохотушка, конопатенькая из себя. Не помню только, как она к нам прибилась - то ли сама, то ли привел кто. Между прочим, племянница босса той фирмы, где наш Зоркий Орел вице-президентил. Старому судье не до дочери было, а мать померши, так тетка и взяла нашу Лиззи вместо дочки воспитывать. А эта тетка, вы уж поняли, жена босса Зоркоорлиного. То-то смеху у всех было, когда первый раз встретились - Зоркий Орел и Прелесть Прерий! Остолбенели сначала, а потом хохотать оба. А почему мы её Прелестью Прерий прозвали - это уж не помню, - из-за Зоркого Орла, наверное.

Ну и составилась компания - мы с Джимом, да капитан, да сержант Залески, да Зоркий Орел, да Прелесть Прерий, да миссис Крэншоу, и жили мы себе не тужили, и никаких Багамов нам не надо, ну их, Багамы, нам и здесь хорошо. Главная отрада - это, конечно, Прелесть Прерий. Ей одно - чтобы её пошлепали хорошенько. А нам и не жалко - когда Джим пошлепает, когда я, а если Зоркий Орел здесь, то и он пошлепает. А она-то! Довольнешенька, глазенки блестят, щечки розовые, и так и носится взад-вперед по двору, заливается, и ни в какую ей школу не надо. Я Джима и спрашиваю:

- Джим! Ты согласился бы вместо всего этого быть президентом Америки?

Джим даже оскорбился:

- Я что - жлоб какой-нибудь?

Вот. А потом, ребята, подкралась к нам беда. И все из-за Зоркого Орла. Не он, конечно, виноват, а все же через него большой бизнес достал-то нас.

Дело так было. Приезжает как-то Зоркий Орел туча-тучей и начинает стонать:

- Хорошо вам, ребята, отдыхаете себе, никто к вам не пристает. А меня босс посылает в Чикаго переговоры вести. До чего неохота, мужики, знали бы вы!

- Эх, ты, - Гарвард, - говорит ему Джим. - Всему тебя учить надо. Тебе кто велит ехать? Поживи у нас денек, позвони, доложи - так и так, переговоры идут туго, задерживаюсь ещё на день. А потом скажешь - нет, мол, они условия выдвинули невыполнимые, ну их! А этим позвонишь и то же самое скажешь. Всего-то делов!

- А и правда, - говорит Зоркий Орел, - как это я сам не догадался.

И ожил весь. Ну и сделал по-нашему - поспал у нас в кресле пару ночей, потом позвонил боссу - так, мол, и так - сделка сорвалась, прямо с самолета буду к вам. Потом вылез из кресла, шляпу надел, нам ручкой помахал и полетел на свой горный утес - то есть небоскреб. А через полчаса этак и Прелесть Прерий выспалась, выходит к нам:

- А где дядя Джордж?

- Поехал о сделке рапортовать.

Прелесть Прерий так и ахнула:

- А вы не видели, он с лысины хоть стер?

Мы с Джимом переглянулись:

- Да он в шляпе был, не знаем... А что он стереть-то должен?

И принимается Прелесть Прерий рыдать. А мы принимаемся её расспрашивать и успокаивать. А потом начинаем срочно вызванивать Зоркого Орла на его фирме, - думаем, может перехватим. А нам говорят: он уже двадцать минут как у босса и к ним никого не пускают. Опоздали!

А случилось вот что. Пока Зоркий Орел кемарил, Прелесть Прерий взяла да в шутку у него на лысине помадой написала слово "фак". Думала, то-то смеху будет, когда проснется, и все увидят. Да и забыла про дело. А Зоркий Орел мимо нас сидящих прошел, лысину в высоте неся, - мы и не увидели.

Ну и - это все, конечно, мы позже узнали - ну и поехал Зоркий Орел доклад делать о своем героическом переговорном процессе, как он своих неподатливых партнеров обхаживал. Вошел сразу к шефу:

- Я, Тед, прямо с самолета к тебе!

И шляпу-то снял. Ну, босс его посадил - рассказывай, Джордж, какая там заковыка со сделкой. А сам поднялся да стал взад-вперед по кабинету похаживать. И - узрел слово-то помадное. А Зоркий Орел - он почем знает, отчего вдруг босс за грудь рукой схватился, - он думает - того рассказ взволновал - ну и дальше живописует. А босс: