"На суше и на море" - На суше и на море. Выпуск 30 (1990 г.) Страница 27

Вечером мы проделали отверстие примерно в квадратный фут, чтобы было чем дышать, когда мы уляжемся спать, но спускаться в трюм мы не стали, так как он был заставлен швейными машинами.

На следующий день мы с Сэмом время от времени опускали голову вниз, чтобы вдохнуть порцию свежего воздуха. Однако Андерсон был этим не очень доволен, так как считал, что не следует излишествовать, дабы растянуть оставшиеся запасы воздуха в трюме насколько возможно дольше.

– Что толку экономить воздух, когда мы все равно рано или поздно задохнемся в этом плавучем гробу? - спросил я Вильяма.

– Что толку? - воскликнул он. - Разве у нас не предостаточно бисквитов, мясных консервов и запасов воды, не говоря уже о вине и бренди, чтобы немного поднять настроение, разве у нас нет замечательных матрасов, чтобы спать? Так почему бы нам не наслаждаться жизнью, насколько это возможно?

– Единственное, чего я хочу, это выбраться из этой ловушки. Мысль о том, что мы заперты здесь, под толщей воды, невыносима. Уж лучше попытаться выбраться отсюда и плавать на поверхности, найдя какой-нибудь обломок.

– Об этом и не мечтайте, - произнес Вильям. - Как только мы откроем дверь или иллюминатор, вода хлынет сюда с такой силой, что мы пойдем ко дну прежде, чем успеем выбраться. И что бы вы стали делать на поверхности? Вряд ли вы сумеете найти какой-нибудь обломок, чтобы удержаться на плаву. А если и найдете, то, думаю, без пищи вы все равно долго не протянете. Нет, сэр, единственное, что надо делать, это наслаждаться комфортом, и вы увидите, произойдет что-нибудь такое, что поможет нам выбраться отсюда.

Спорить с Андерсоном было бесполезно, и я больше не сказал ни слова на эту тему.

Что касается Сэма, то он проводил досуг у иллюминаторов каюты. Видимость была гораздо лучше, чем может показаться, и мы могли наблюдать за рыбами и даже дельфинами, проплывающими мимо и недоумевающими, отчего наше судно висит между дном и поверхностью океана вниз носом. Сэма очень беспокоило то, что меч-рыбе могло прийти в голову протаранить иллюминатор и тогда бы нам определенно настал конец. Он то и дело кричал: «Вот она!» И каждый раз, когда я вскакивал с места, он говорил: «Нет, это дельфин». Я всегда считал, что было бы гораздо лучше, если бы мальчишки с нами не было вовсе.

В ту ночь наш пароход раскачивался и двигался сильнее, чем тогда, когда мы только что оказались его пленниками.

– Должно быть, наверху сильное волнение, - высказал предположение Андерсон. - И если бы мы были там, нам несдобровать. А внизу, как в колыбели, и, кроме того, можно сделать вывод, что мы не очень далеко от поверхности, иначе бы качка совсем не ощущалась.

Около полудня на следующий день мы вдруг почувствовали, что пароход вздрогнул и его как следует тряхнуло, и мы услышали далеко под нами страшный грохот и скрежет, от которого мурашки пошли по коже. Первое, что пришло мне в голову, это то, что мы ударились о дно, но Вильям сказал, что в таком случае не было бы так светло, а потемнело бы, если бы мы погрузились глубже.

Вскоре грохот прекратился, и нам показалось, что в рубке не только не становится темнее, а наоборот. Сэм, находившийся у иллюминатора, закричал: «Небо!» И в самом деле, мы совершенно ясно увидели сквозь иллюминаторы голубое небо! Потом судно перевернулось, приняв свое естественное положение, и мы оказались стоящими на полу. Рядом со мной находилась дверь в каюту и, заглянув туда, я увидел, как сквозь мокрые стекла иллюминаторов внутрь пробивается солнечный свет. Ничего лучшего я еще в жизни не видел!

Вильям Андерсон одним прыжком очутился у иллюминатора и, отвинтив его, распахнул настежь. Мы считали, что воздух в каюте вполне пригоден, чтобы дышать, но теперь, когда снаружи ударила свежая струя, мы поняли, какая была разница. Вильям высунул голову и принялся ею вертеть во все стороны.

– Пароход почти совсем всплыл! Мы можем открыть дверь рубки.

Все трое бросились к трапу, который теперь принял нормальное положение, и в считанные секунды дверь была распахнута. Выглянув наружу, мы убедились, что судно находится почти в том же положении, как и в тот момент, когда капитан и остальные садились в шлюпки, хотя палуба теперь не была такой покатой, как тогда.

– Знаете, что произошло? - воскликнул Вильям после минутного размышления. - Из-за этой качки прошлой ночью груз чугунных чушек в носовой части перемещался из стороны в сторону, железные крепления расшатались и под тяжестью чугуна подались, и груз, проломив борт, пошел ко дну. А потом мы всплыли. Разве я не предсказывал, что что-нибудь подобное произойдет?

– Дальше я буду краток. На следующий день нас подобрало судно, шедшее с грузом сахара на север, и мы были целыми и невредимыми доставлены в Олфорд. Там мы разыскали капитана парохода и экипаж, которых после трех или четырех дней скитаний подобрал один корабль. После этого он отправился на наши поиски, но вернулся ни с чем, так как наш пароход ушел под воду.

– А теперь, сэр, - обратился шурин Уоттса к архивариусу, - попробуйте отнести этот случай к какой-нибудь группе кораблекрушений.

– Джентльмены, - произнес архивариус, поднимаясь с места. - Однако уже четыре часа, пора закрывать контору.

Перевод с английского М. Стражгородской

Примечания

1

 Рассказывают, что именно так Г. Стэнли обратился к доктору Д. Ливингстону, которого после долгих поисков нашел в октябре 1871 года на берегу оз. Танганьика. (Примеч. перев.)