Олег Пелипейченко - Искушение чародея (сборник) Страница 28

– У меня нет причин сомневаться. Так вот, ты помнишь формулу галактия?

– Да. Но у нас ведь нет звездолетов, эти убогие ракеты – они не долетят даже до Альфы Центавра.

– А и не надо. У нас есть задумка получше.

– У кого это – у нас? – насторожилась Алиса.

– У нас – ребят из интерната. Нас ведь много было, это только я сорвался. Остальные сделали вид, что нормально «вписались в реальную жизнь». Мы регулярно обмениваемся информацией – я вот пока здесь, отвечаю за теоретическую физику как раз. А ребята – они устроились все вместе на один объект работать, доводят его для наших целей. Мы давно хотели шороху задать.

– Да ты что?

– Да. Не перебивай. Я тебе напишу, к кому обратиться, кого и как спросить. Попроси завтра папу забрать тебя отсюда. Стравинский разрешит, я уверен, ты же не буйная. Ты же не буйная, правда?

– Правда, – бросила Алиса.

– Отлично. Расскажешь ребятам все, что рассказала мне. А через полгода приезжай сюда, в Питер. Будет весело.

Полгода пролетели даже быстрее, чем неделя ожидания во Второй Межгалактической. Алиса с головой ушла в работу по подготовке эксперимента. Пашка рассчитал, что в условиях Земли четырех с половиной граммов галактия хватит для того, чтобы лавировать между вероятностными линиями – а именно в их перекрестье и угодила, скорее всего, Алиса.

И если все действительно так, то можно переместиться в родную реальность Алисы. А уже там с помощью ученых решить вопрос – как быть с реальностью местной. В конце концов, если уж на далеких планетах прогрессорством занимались, родную Землю в порядок привести сама Галактика велела.

Низкое питерское небо хмурилось. Туманная хмарь висела над дремлющим городом. Ранним утром у гранитного парапета собралась маленькая компания.

– Последний раз объясняю, – горячился Пашка, – по-другому никак. Надо выйти в открытое море. А то мало ли что, мы прилетаем, а тут дом стоит. И мы прямо в стену – бадамс! Кто хочет? Никто не хочет!

– Но если мы это сделаем сейчас, выйдем в море, обратной дороги не будет. И первоначальный план летит к свиньям собачьим, – спорил рыжеволосый парень.

– Да что за план! – отмахивается Пашка. – Не план, а черт-те что, все равно дальше Копенгагена нас никто не выпустил бы. Балтика же. Бутылка с горлом.

– Ну да, ну да, – соглашается парень. – Ладно, что там. Действуем. Свистать всех наверх!

Чуть поодаль Алиса прощается с отцом:

– Ты уверен, что не хочешь с нами, папа?

– Да, уверен.

– Боишься?

– Нет, не боюсь. Но здесь у меня друзья, работа, могила твоей мамы – кто будет за ней следить? А там есть свой профессор Селезнев. Зачем ставить его в неудобное положение?

– Да какое положение, ты что, ты знаешь у меня какой папка!

– Знаю, – смеется отец. Крепко обнимает Алису: – Удачи, дочка. Беги, ваши все поднялись уже.

– Пенты идут, скорее! – кричит Пашка сверху.

От моста заливается трелью свисток:

– Кто хулиганит, немедленно отойти от крейсера!

Профессор Селезнев выдвигается вперед, достает красное удостоверение директора зоопарка:

– В чем дело, лейтенант?

Алиса бежит по сходням, думает:

– А что же действительно снилось все эти годы нашей «Авроре»? Может, как раз сейчас и узнаем.

Рыжеволосый командует:

– Отдать носовые и кормовые! Отдать швартовы. Полный вперед!

И впервые за уйму лет легендарный крейсер сам начинает движение. Винты вспенивают воду, он набирает скорость.

Лейтенант не верит своим глазам, начинает истерично кричать в рацию.

Поздно.

Мосты разведены. Впереди Дворцовая набережная, открытое море, эксперимент, пан или пропал.

И когда «Аврора» величественно проплывает мимо Зимнего дворца – Пашка включает рубильник, и носовое орудие дает холостой выстрел. Этот выстрел звучит над сонным городом, как трубный глас, и словно разгоняет хмурую завесу тумана.

Пелена серой мрети сдернута с бездонного синего неба – и на город льются победные солнечные лучи.

Юлия Мальт, Ирина Скидневская. Громозека и Малый эвридикский дракон

…а началось наше знакомство с того, что мне удалось спасти Громозеку в джунглях Эвридики…

Как мы находим друзей? По-разному. С одними с детства живем по соседству или вместе ходим в школу. С другими нас связывает романтическая юность, веселые студенческие годы. А с кем-то сталкивают опасные приключения и нешуточные испытания. Именно так я познакомился с уважаемым профессором археологии Громозекой, страстным и решительным человеком… ой, простите за оговорку, конечно же, чумарозцем, жителем туманной планеты Чумароз.

Это случилось в те годы, когда я был молодым ученым, после окончания университета скучал в библиотечных архивах, составляя каталоги, и жаждал практической деятельности. Космозоология с детства была моим увлечением. Животные с других планет необычны, интересны, уход за ними – это и удовольствие, и научное исследование, и мне всегда хотелось, чтобы ребятишки, которые придут на экскурсию в зоопарк, могли их увидеть – когда они еще смогут слетать на другие планеты? Сначала им нужно вырасти и окончить школу…

Увы, пока что звери с далеких планет в моей жизни присутствовали только на картинках. И вдруг Московский зоопарк с восторгом принял под свою опеку целую стаю лунных зайцев, случайно обнаруженных на невидимой стороне Луны. И был переименован в Космозо. Для работы с зайцами понадобился космозоолог, и вот он я, тут как тут. Впрочем, никакая это оказалась не работа, счастье сплошное, а не работа.

Лунные зайцы до сих пор мои любимцы: бесстрашные, веселые и музыкальные. Их сияющая серебристо-белая шерстка обладает высокой светопроводимостью и способна концентрировать энергию. Гладить лунного зайца против шерсти просто опасно: можно получить электрический удар страшной силы. А вот вдоль шерсти – не только очень приятно, но и целительно. Лунный заяц сияет там, где гаснут все другие огни, и дарит мужество, когда вас оставили надежда и удача. Каждая экспедиция, на Земле или в космосе, старается взять с собой хотя бы одного зайчишку, потому что всем теперь известно: чем чернее ночь вокруг путешественника, тем ярче лунный заяц освещает путь. Из всех космических существ только драконы, лунные зайцы да несколько видов птиц (говоруны, космические журавли и вакуумные птички) могут жить в безвоздушном пространстве. Но в те времена дракон считался существом из мифов, а о космических птицах я узнал значительно позже.

Два года не расставался я с моими зайцами: изучал их повадки, кормил сиреневой лунной травой, слушал их песни. Они всюду сопровождали меня, повиснув на мне пушистыми гроздьями, цепляясь за мою одежду сильными ушками. Да, оказалось, что уши у лунных зайцев не только орган слуха, с их помощью они ловчее мартышек карабкаются по деревьям, книжным полкам и комбинезонам работников Космозо.

Вскоре все друзья и знакомые называли меня дедом Мазаем, а тогдашний директор Космозо Афанасий Афанасьевич Конфетов, добрейшей души человек, но требовательный начальник, смотрел-смотрел, как я прогуливаюсь по территории зоопарка в живой, на ходу распевающей «шубе», да и пригласил однажды на беседу в свой кабинет.

– Любишь зайцев? – со всей прямотой спросил он меня.

– Ага, – ответил я, не в силах стереть с лица умиленную улыбку – зайцы как раз мелодично замурлыкали мотив моей любимой песни о восходе Венеры на Марсе. – А ведь правы были китайцы, когда считали лунного зайца истинным другом всех людей! Но как они узнали? Неужели еще в древности слетали на Луну?

– Послушай, Игорь… Мы тут потихоньку от тебя взяли несколько проб у твоих подопечных и кое-что выяснили. Зайцы эти, понимаешь, вырабатывают особые феромоны, которые вызывают у людей симпатию и привязанность без всякой меры. А пение их обладает гипнотическим эффектом. Прямо сирены какие-то. Все это без особого вреда здоровью, но сбить с пути человека твои нефритовые могут. Посмотри-ка на себя.

Он повернул меня к зеркальной панели на стене. Я увидел свое отражение: меховой шар с ногами, облаченными в форменные штанины Космозо и торчащей сверху вихрастой головой. С дурацкой, надо сказать, улыбкой.

– Ученый совет Космозо, – продолжал мой начальник, – постановил, что с зайцами работать будут несколько человек посменно, а тебя решено освободить от общения с ними на неопределенное время.

Я взвыл.

– Панас Фанасич, вы меня, космозоолога, отстраняете от работы с единственными пока в зоопарке инопланетными существами! Что же мне, с крокодилами теперь работать?

– Во-первых, не забывай о стройной и никем пока не опровергнутой теории покойного Педро Кокодрило о внеземном происхождении архозавров. Во-вторых, учти, что во вселенском масштабе многие земные животные не имеют аналогов. А в-третьих, у меня есть для тебя интереснейшее задание. Хватит тут сидеть по уши в зайцах, собирайся-ка ты в экспедицию.