Дин Кунц - Ангелы-хранители Страница 28

2

Эйнштейну нравилось в парке.

Когда Тревис отцепил поводок, ретривер поспешил к ближайшей клумбе, где крупные желтые календулы росли внутри бордюра из пурпурных первоцветов, и обошел вокруг, явно восхищенный увиденным. Затем он проследовал к клумбе с яркими поздноцветущими лютиками и к следующей — с недотрогами. Его хвост приходил в движение от каждого нового открытия. Говорят, что собаки видят все предметы в черно-белом изображении, но Тревис готов был спорить: Эйнштейн обладает цветным зрением. Пес обнюхивал все, что попадалось ему на пути: цветы, кусты, деревья, камни, урны для мусора, смятые бумажки, основание фонтанчика для питья, а также практически каждый фут земли под ногами — без сомнения, воссоздавая в своем воображении «портреты» людей и собак, прошедших здесь до него, картинки, которые для пса были такими, как для Тревиса — фотографии.

В утренние и ранние дневные часы ретривер ничем не отличался. На его месте любая собака вела бы себя точно так же, и Тревис уже начал думать, что его почти человеческие способности находят на него приступами, как эпилепсия. Однако после вчерашнего необычайные качества Эйнштейна не подлежали сомнению.

Когда они прогуливались вокруг пруда, пес вдруг замер, поднял голову, слегка приподнял свои мягкие уши и уставился на парочку, сидящую на скамейке футах в шестидесяти от них. На мужчине были спортивные шорты, а женщина была одета в мешковатое серое платье; он держал ее за руку, и, казалось, они были поглощены беседой друг с другом.

Тревис начал поворачивать в сторону зеленого газона, чтобы не мешать им разговаривать. Но собака, издав короткий лай, помчалась прямо к парочке.

— Эйнштейн! Назад! Ко мне!

Пес проигнорировал его призыв, подбежал к скамейке и начал яростно облаивать сидящих на ней мужчину и женщину.

К тому времени, когда Тревис приблизился к скамейке, мужчина в шортах уже стоял на ногах. Выставив вперед руки и сжав кулаки, он сделал осторожный шаг назад.

— Эйнштейн!

Ретривер перестал лаять, увернулся от Тревиса, не дав ему прицепить поводок к ошейнику, подошел к женщине, сидевшей на скамейке, и положил ей морду на колени. Такая перемена в поведении пса удивила всех троих.

Тревис сказал:

— Извините. Он вообще-то никогда…

— Какого черта, — накинулся мужчина в шортах. — Нельзя отпускать такую злую собаку в парке без привязи.

— Он не злой, — возразил Тревис. — Он…

— Ерунда, — сказал мужчина, брызгая слюной. — Чертова тварь пыталась меня укусить. Вам что, нравится, когда на вас подают в суд?

— Я не знаю, что взбрело ему в…

— Давайте двигайте отсюда, — потребовал мужчина.

Обескураженно кивнув, Тревис повернулся к Эйнштейну и увидел, что женщина уговорила его сесть с ней рядом на скамейку. Эйнштейн сидел, поставив передние лапы ей на колени, а она не просто гладила, а прижимала его к себе. В том, как женщина прижималась к собаке, усматривалось какое-то отчаяние.

— Убирайтесь отсюда! — злобно сказал мужчина.

Он был выше, шире в плечах и вообще намного здоровее Тревиса. Сделав несколько шагов вперед, глядя на Тревиса сверху вниз, он таким образом попытался его запугать. Видимо, привык добиваться своего с помощью вот такой агрессивности и угрожающего поведения. Тревис презирал таких людей.

Эйнштейн повернул голову в сторону мужчины, обнажил зубы и издал низкое рычание.

— Послушай, ты, придурок, — сказал тот злобно, обращаясь к Тревису, — ты что, оглох? Я же сказал: собаку надо держать на поводке. Поводок у тебя в руках. Чего же ты ждешь?

До Тревиса начало доходить: что-то здесь не так. Справедливый гнев мужчины в шортах был уж слишком преувеличенным — как будто его застали за каким-то постыдным занятием, и теперь он пытается скрыть свою вину, нападая на случайного свидетеля. Женщина тоже вела себя подозрительно. Во-первых, она не вымолвила ни слова. Лицо ее было бледно, а руки дрожали. Судя по тому, как она обнимала пса, причиной ее страха был не Эйнштейн. Кроме того, Тревису показалось странным, что, собираясь погулять в парке, парочка вырядилась так по-разному: он в шортах для бега, а она в нескладном домашнем платье. Тревис заметил боязливые взгляды, которые женщина бросала на «бегуна», и вдруг понял: вместе эти двое оказались случайно, и уж, конечно, не по воле женщины, и мужчина на самом деле сделал что-то недостойное.

— Мисс, — сказал Тревис, — вы в порядке?

— Разумеется, нет, — сказал «бегун». — Твоя чертова собака напугала ее.

— Мне так не кажется, по крайней мере в данную минуту, — произнес Тревис, пристально глядя на не знакомца.

На его щеке Тревис увидел прилипшие крошки, по всей видимости, овсяного кекса. Он также заметил овсяный кекс, вывалившийся из бумажного пакета на скамейку, и еще один раскрошенный под ногами у женщины. Что, черт возьми, здесь произошло?

«Бегун» посмотрел на Тревиса и начал было что-то говорить, но, бросив короткий взгляд на женщину и Эйнштейна, очевидно, понял, что его деланный гнев уже неуместен.

— Вы… в общем, нужно следить за своей собакой.

— Я не думаю, что сейчас в этом есть необходимость, — сказал Тревис, сворачивая поводок в кольцо. — На него просто нашло.

Все еще злобно, но уже не так уверенно, мужчина обратился к съежившейся на скамейке женщине:

— Нора?

Она не ответила и продолжала гладить Эйнштейна.

— Увидимся позже, — сказал ей «бегун».

Не получив ответа, он, сузив глаза, посмотрел на Тревиса:

— Если эта чертова тварь станет хватать меня запятки…

— Не станет, — перебил Тревис. — Можете продолжать свою тренировку. Он больше не побеспокоит вас.

Направляясь трусцой к ближайшему выходу из парка, мужчина несколько раз оглянулся на них. Потом исчез из виду.

На скамейке Эйнштейн лег на брюхо и положил морду на колени женщины.

— Вы ему понравились, — сказал Тревис.

Не поднимая глаз и продолжая одной рукой гладить Эйнштейна, она произнесла:

— Замечательный пес.

— Он у меня только со вчерашнего дня.

Она не ответила.

Тревис присел на другой конец скамейки так, что Эйнштейн очутился между ними.

— Меня зовут Тревис Корнелл.

Наконец женщина подняла голову и посмотрела на него.

— Нора Девон.

— Рад познакомиться.

Она нервно улыбнулась.

Несмотря на ее прямые волосы и отсутствие косметики, Нора была довольно привлекательна. Волосы у нее были темные и блестящие, кожа безукоризненная, а в ее серых глазах на ярком майском солнце светились зеленые прожилки.