Михаил Тырин - Истукан (сборник) Страница 28

Всякий любит посмеиваться над неопохмеленным собратом, пока сам не окажется таким же жалким, вялым, мучимым жаждой и болью уродом. Ничего смешного, между прочим.

Мне было плохо, но еще через мгновение мне вдруг стало страшно. Я наконец вспомнил. Я вспомнил, как приближались фары сумасшедшего бензовоза, как кричали и метались в запертой кабине двое ни в чем не повинных людей...

«Допрыгался, придурок, – подумал я. – Шутки кончились. Странно, что сам жив остался. Право же, не стоило...»

Я раскрыл глаза и увидел над собой пасмурное серое небо. Попытался сесть, ожидая, что внутри сейчас хрустнет какая-нибудь не до конца поломанная косточка. Но косточка не хрустнула, только под сводом черепа прокатилась тяжелым булыжником боль.

Передо мной было море – такое же серое, как и небо, только более темное и неспокойное. Я сидел на мокром песке и дрожал. Во рту словно застрял ком сухой ваты. Я глянул на свои часы, вдребезги разбитые, снял их и швырнул в воду.

И что теперь? Идти пешком по пустой дороге, зябнуть на сыром ветру, потом сдаваться, признаваться, что это в моей машине сидели те несчастные... Где, интересно, они? И где машина?

Я поднялся на ноги, борясь с приступами дурноты. Во всем мире сейчас не нашлось бы способа улучшить мое самочувствие – вот что самое скверное. Даже от свеженького прохладного пива мне сделалось бы втрое хуже. Ни за какие деньги не купишь здоровье, которое сам же накануне и угробил с таким старанием.

Наконец я начал осматриваться, хотя шея почти не поворачивалась. Сначала меня разобрало беспокойство. Я не увидел дороги, и, что самое странное, я не увидел гор.

Вдоль моря шла полоса грязно-серого песка, ограниченная голой каменной стеной, в которой не просматривались даже геологические слои. Просто серый камень, покрытый сеткой трещин. Вообще все вокруг было серое, наверно, даже воздух.

А где же, спрашивается, кряж, заросший изумрудно-зеленым лесом? Где рекламные щиты вдоль ровного, размеченного асфальта? Где чистенькие, как игрушечные, корпуса санаториев, которых здесь было понатыкано тьма-тьмущая? Где бухта, где вообще все?!

Я набрал в себя немножко воздуха и прокричал в серое небо:

– Э-эй! Люди-и-и!

Мне ответило злорадное эхо. Пасмурное небо слабо шевелилось, словно пытаясь подражать морю. Я обхватил озябшее тело руками и поразмыслил, наберется ли во мне сил десять раз отжаться, чтоб разогреть кровь.

Взгляд наткнулся на старое раскиданное кострище, в котором валялись осколки стекла и выцветшие сигаретные пачки. «Только спокойствие, – сказал я себе. – Меня отбросило в море и вынесло... где-то вынесло...»

Теперь, конечно, можно и посмеяться над этим идиотским объяснением. Но хотел бы я в тот момент услышать что-то получше! Впору было сдаваться не милиции, а психиатрам!

Все, что оставалось, это подняться на обрыв и посмотреть с высоты, куда меня занесло. Вернее, вынесло. Легко сказать, «подняться». Видел бы кто-нибудь, как я, мокрый и несчастный, карабкался по отвесной стене, цепляясь за трещины. Я сам себе напоминал дождевого червяка, который пытается перелезть на газон через бордюр тротуара.

Кроме того, какие-то рыжие паучки забегали по моим рукам, они щекотались и отвлекали, я то и дело сдувал их.

Наверху я прежде всего встал на четвереньки и отдышался. Невольно погордился собой – таким смелым и ловким, покорившим голый камень без страховки и альпенштока.

Увы, ничего интересного меня здесь не ждало. Передо мной простиралась голая равнина, из которой местами торчали высокие камни, похожие на многозначительно поднятые пальцы.

Что делать? Ругаться – бесполезно. Я излазил и изъездил все окрестности Синеводска, но подобных пейзажей пока не встречал. Может, чего доброго, волны выбросили меня на какой-нибудь остров? Но где тогда пальмы, кокосы, грациозные туземные женщины?

Конечно, можно совершить еще один подвиг и подняться на скалу-палец, откуда я, быть может, что-то и разгляжу. Но это не сейчас. Я сел на край обрыва, поросший жесткой вялой травкой, свесил ноги и протяжно вздохнул. Денек не задался...

Говорят, что в трудных ситуациях полезно порыться в памяти и разложить все по полочкам. На одной из «полочек» может оказаться ответ на любой волнующий вопрос.

Итак, вспоминаем все начиная со вчерашнего дня. Пришел на работу, посидел в курилке с ребятами, пока все не разъехались по вызовам. Мне досталось монтировать телесистему на одном пивном заводике. Забыл сказать, я работаю в охранном агентстве. Нет, я не охранник и не телохранитель, упаси господи, отстреливаться на скаку и закрывать животом хозяина не умею, я просто инженер-электронщик.

Значит, пивной заводик. Ага, вот с чего началось мое грехопадение! В обед мы чуточку продегустировали продукцию, и я уронил со стремянки терминал! Он, как ни странно, не разбился, но почему-то стал давать перевернутое изображение. Однако я тоже деньги не зря получаю – взял и прикрутил его вверх ногами. Никто разницы и не заметил...

К вечеру пиво, конечно, выветрилось, и я спокойно сел за руль. В бар заехал исключительно поужинать. И, как назло, встретил одного старого клиента, который рассказал, что наша сигнализация закоротила и чуть не спалила ему офис.

Мы от души посмеялись над этим, выпили... Еще выпили. Потом я обнаружил, что на месте клиента сидят две хохочущие девицы, которых я и знать не знаю... Я их угостил, сам тоже выпил, потом попросил компанию за соседним столиком орать потише, потому что от их козлиных голосов у меня разболелась голова. Мне что-то ответили, я тоже ответил, ну и... Дальше вы знаете.

Молодец, все вспомнил. А что толку? Я все так же сидел на краю обрыва, обхватив руками свое дрожащее тело, и ровным счетом ничего не понимал. Я знал только одно – мои пьяные приключения кончились весьма скверно. Если разобраться, я не очень-то и виноват в аварии, но кому это докажешь, когда начнут определять содержание спирта в крови?

Пока я думал, мой взгляд беспорядочно блуждал по пустому берегу, по серым волнам и ровной, унылой линии горизонта, затянутой туманом. И вдруг он на чем-то остановился, причем почти самопроизвольно. Я и сам не сразу понял, что неотрывно смотрю на некое пятнышко, которое движется над волнами вдоль берега в мою сторону.

Лишь когда пятнышко выросло до размеров вместительной лодки, я наконец встряхнулся.

Да, это была лодка, но только двигалась она как-то странно. Во-первых, очень быстро, во-вторых – ровно. Будто не по морю плыла, а бежала по ровному асфальту.

Что-то меня заставило насторожиться. Я распластался на травке, едва выглядывая из-за края обрыва, и принялся ждать. Суденышко подбежало совсем близко и остановилось как раз там, где я только что валялся, как выкинутое волнами бревно. Потом оно... преспокойно выползло на сушу, даже не оставив на песке никакого следа. Я так и раскрыл рот.