Олег Кулагин - Звезды в кармане Страница 28

Запустили отпиленной трубой в восьмигранник и быстро нырнули за обломки оборудования.

Ничего не произошло. Мы выглянули из укрытия. Труба плавала рядом с гипергенератором. Слегка обнаглев, мы нарезали из имевшегося металла еще штук семь кусков поменьше. Васька притащил назад плававшую среди отсека трубу и начал тренироваться в космической лапте (или бейсболе?). Один раз он промазал, но остальные удары достигли цели.

Без особых последствий. Лишь голубоватые искры на поверхности восьмигранника стали вспыхивать ярче, да чуть ускорилось вращение.

– Не идет дело… – вздохнул Васька, – Может опять попробовать ногой? Может эти гипергенераторы только так и выключают?

– Погоди, – отмахнулся я, – Твоя нога – наш стратегический резерв. А пока…

Я подплыл к восьмиграннику и нажал спусковую кнопку резака. Тонкий луч бил здесь в полную мощность, так что меня отнесло к стене. Васька немедленно принял эстафету. Причем так рьяно, что минут через пять у него сел последний энергоэлемент.

Я продолжил один и, с радостью, отметил, что торцевая поверхность восьмигранника начинает деформироваться под моим лучом.

– Лёха! – вдруг выпалил Лубенчиков.

– Чего?

– Посмотри!

Я проследил куда указывает трясущаяся васькина рука и оцепенел.

Теперь мы были не в центре шара, а посредине трубы. Уходившей в бесконечность – вверху над головой и внизу под ногами. А еще в этой бесконечности, было бесконечное число вращающихся восьмигранников и возле каждого – пара фигур с глупо вытаращенными глазами. Где-то там, в невообразимой дали, и фигурки и восьмигранники сливались в едва различимые точки.

– Похоже на мираж, – успокоил я Лубенчикова и помахал рукой. Половина фигурок начала повторять движение. Правда, с некоторым отставанием. Чем дальше от меня, тем с большей задержкой. Крохотные двойники, метров за сто вверх и вниз, даже спустя минуту еще и не думали двигаться.

– Странноватый мираж. Но, по крайней мере, уже что-то происходит, – с оптимизмом заметил я. И продолжил дело.

Васька посильнее оттолкнулся и полетел вверх. Любопытно ему.

Тем временем, поверхность гипергенератора начала ярко светиться под лучом моего резака. Раньше я старался бы оказаться как можно дальше от порождения чужого разума. Но сейчас мне уже было наплевать. Я таки добью, добью эту проклятую штуковину! Древнему египтянину вполне по силам угробить «жигуленок», значит и у меня должно получиться!

– Ни хрена себе! – заорал Лубенчиков, прилетая назад.

Я вздрогнул. Откуда-то появилось эхо. Только какое-то странное:

– Ни фига себе!

– Охренеть!

– Обалдеть!

– Полный отпад!

И что-то еще, неразличимое в сплошном гуле одинаковых васькиных голосов.

Я повернул голову.

– Лёха! – вполголоса пробормотал Лубенчиков, – Это не отражения, понимаешь. Они все настоящие!

Я посмотрел вверх и вниз. Замахал рукой. Никто из моих двойников и не думал повторять. А ближайший сверху покрутил пальцем у виска.

Ой! Впору припоминать советы знакомого санитара. Я закрыл глаза и затряс головой.

– Ты чего? – обеспокоился Лубенчиков.

– Васька, по-моему этот сверху прав, – выдавил я, проглатывая комок в горле, – По моему, у нас крыша съехала.

– Никуда она не съехала! – возмутился он, – Дальше, чем есть, съезжать некуда!

И погрозил вверх кулаком. В ответ, его двойник согнул руку в локте, показывая неприличный жест.

– Придурок!

– Сам придурок!

– Я тебе репу начищу!

– А я тебя по стенке размажу! Легче будет закрасить, чем отодрать!

– Да заткнитесь вы все! – вежливо предложил я.

Остальные Лёхи закивали, выражая полную солидарность.

– Что предлагаешь? – хмуро поинтересовался ближайший ко мне Васька.

– Продолжать, что ж еще?! – буркнул я, снова врубая инструмент на полную мощность. Если удастся угробить гипергенератор, всё само собой должно стать на место. По-крайней мере, хочется в это верить. Ни я, ни Вселенная не выдержат Лубенчиковых в количестве больше одного!

Восьмигранник вращался всё быстрее, словно подпитываясь энергией от моего резака. Продолжая работать, я скосил глаза на Ваську и поинтересовался:

– Что делают остальные?

Он пожал плечами:

– То же самое. Лёхи работают, а эти идиоты торчат рядом и глазеют друг на друга.

Какая самокритичность!

Поверхность гипергенератора дрожала и выгибалась под моим лучом, словно пытаясь избавиться от обжигающего прикосновения плазмы. Похоже, штуковина готова была капитулировать. Но, когда я уже поверил в успех, у меня сел последний энергоэлемент.

И тогда я сделал то, что, наверное, не должен был. Схватил болтавшийся рядом кусок трубы и с размаху ударил по восьмиграннику.

Труба прошла насквозь!

Не веря своим глазам, я ударил еще, и еще… По граням гипергенератора бежала рябь, словно я бил по жидкости, а не по поверхности металла, сохранявшей геометрически четкие очертания. Труба проходила, словно через какую-то вязкую, но податливую массу.

– Дьявольщина…

– Лёха! – сдавленно забормотал рядом неузнаваемый голос, – Лёха, мы опять меняемся! Всё меняется!

Я оглянулся и едва не сплюнул в сердцах:

– Ну и рожа у тебя, Лубенчиков!

– Ты своей не видел!

И вправду, хотя собственного лица я видеть не мог, то что можно было разглядеть, меня не радовало. Руки еще так себе, но ноги… Одна – тонкая, словно у страуса, рахитично изогнутая. Вторая – напоминала конечность слона-инвалида, которую где-то в африканских саваннах злобные браконьеры переехали на танке.

Окружающая действительность тоже не лучше.

Даже Сальватор Дали окончательно свихнулся бы от таких сильных впечатлений, а Джим Моррисон немедленно умер от передозировки. Узнать здесь первоначальный замысел создателей корабля-цилиндра было уже совершенно невозможно.

Фантасмагория кривых поверхностей, невообразимо пересекавшихся под невообразимыми углами и где-то, отдельными вкраплениями среди этого буйства материи – высокохудожественно-уродливые фигурки наших двойников. Которые, впрочем, перестали быть двойниками, приобретя под рукой неизвестного мастера такие яркие черты индивидуальности, что волосы вставали дыбом!

– Лёха, может мы слегка погорячились? – спросил дрожащим хриплым басом монстр-Лубенчиков.

– Теперь, уж точно, отступать некуда! – вздохнул я и начал помешивать обрезком трубы внутри восьмигранника, словно в кастрюльке с пригорающей кашей.

Васька схватил кошмарными куцефалками один из вырезанных раньше кусков труб, и последовал моему примеру. Голубоватые искры всё гуще, всё более угрожающе змеились на поверхности гипергенератора, но мы не останавливались.