Борис Стругацкий - Полдень, XXI век, 2009 № 01 Страница 28

— Не бойся, у них и без нас достаточно развлечений.

Ужинали одной морковкой на двоих. Потом я лег спать, ночью.

Оля снова пришла ко мне под одеяло — я, как настоящий джентльмен, отодвинулся.

Ближе к утру проснулся от крика. Вскочил, спросонья ударившись о стропила головой. Осмотрелся — девчонки нигде не было. Из приоткрытого люка раздавались стоны. Я высунулся наружу — внизу лежала Оля.

Быстро вытащил лестницу, спустился.

— Где болит?

Она показала на лодыжку. Я пощупал. Так всегда делал наш врач в детдоме, при этом заявляя, что если пациент взвоет и потеряет сознание, то — перелом. А если просто закричит — то ничего страшного, вывих или растяжение.

Оля застонала, глядя на меня как на последнюю сволочь.

— Это вывих, — сказал я, отводя глаза. — Сейчас я посажу тебя ко мне на закорки, постарайся держаться покрепче.

Когда я лез вверх, молясь, чтобы перекладины не сломались, ее щека прижималась к моей, и я чувствовал слезы, скатывающиеся за воротник куртки моего камуфляжа.

На чердаке я положил ее на диван, втащил лестницу, закрыл люк. Затем зажег свечку и подошел к Оле.

— Зачем ты это сделала? — голосом Великого Инквизитора спросил я.

— Потому что ты кретин! — ответила она и разревелась. — Я, как дура, ждала, что ты меня обнимешь, а ты отвернулся!

— И из-за этого ты спрыгнула вниз? — потрясенно спросил я.

— Нет! — возмутилась Ольга. — Еще чего! Я просто поняла, что я тебе в тягость и вообще не нужна. И решила тихо уйти.

Это не укладывалось в моей голове. Надо же быть такой дурой? Такой идиоткой? Вот так, на голом месте взять — и спрыгнуть, а там же снаружи сплошь преступники, подонки и ни малейшего шанса выжить в одиночку!

Четырнадцатилетняя девочка — лакомый кусочек для любой твари, гуляющей снаружи. Внутри у меня бурлило, подмывало сказать что-нибудь едкое, но я сдержался.

Все утро я суетился вокруг Оли. Она то и дело что-нибудь спрашивала — подслащенной воды, укрыть больную ногу одеялом, снять одеяло. Это в какой-то мере наполнило смыслом мое пребывание здесь, стало не так тоскливо.

Днем мы читали — я выкопал среди груды учебников и глупых старых советских книг роман Теофиля Готье «Капитан Фракасс», а Ольга требовала то одну книжку, то другую, то вдруг решала почитать газету, и я снимал все с импровизированного столика, чтобы достать для нее нашу «скатерть».

Единственное, на что я не реагировал, так это на ее просьбу поговорить с ней или что-нибудь рассказать о себе.

— Слушай: «Модель не может считаться полной, поскольку в подобной ситуации у населения не будет ни газа, ни электричества, ни центрального водоснабжения, и при этом люди будут вынуждены продолжать жить в населенных пунктах», — зачитала Ольга.

Я не сразу понял, о чем она, а когда до меня дошло, то попробовал забрать у нее газету, но девочка отказалась отдавать.

Пришлось лечь рядом. В статье обсуждались последние учения общества «Гражданская Инициатива» — в это общество за последние годы вступили все, кто так или иначе был связан с государством или крупными компаниями.

Отыгрывалась ситуация, в которой гипотетический противник имеет в городе несколько десятков агентов-саботажников.

Мэр города Лесинки бодро рапортовал о том, что все шпионы пойманы, граждане бдительны и враг не имеет ни единого шанса, а милицейский эксперт придирался, утверждая, что агенты первым делом перерубят все коммуникации, а защитить их в полном объеме не получится никоим образом.

По его прогнозу получалось, что учения не соответствуют действительности. Нормально внедренных агентов в условиях военного времени вычислить почти невозможно хотя бы потому, что они к этим условиям подготовлены лучше бдительных граждан, а город в первые недели войны скорее всего окажется без обычных благ цивилизации.

— Прямо про нас, — заворочалась рядом Ольга. — Давай сюда.

Я вытянул руку, как она просила, и девочка примостилась у меня на плече. Я присмотрелся к фотографии эксперта и вдруг понял — это тот самый увечный мент в коляске, который пожелал нам всем сдохнуть.

Еще раз пробежал его часть статьи глазами — он предлагал создать настоящую модель, назвав ее «Мертвый город». Отключить один из близлежащих поселков от всех коммуникаций, среди его жителей создать ложную террористическую организацию, все руководство вывезти (то ли убито, то ли сбежало) и провести масштабные учения.

«Одной недели хватит для определения всех базовых моделей поведения. Мы получим неоценимый опыт, который позволит прикрыть тонкие места на случай, если столкнемся с подобным в реальности».

— Это он придумал, — тихо сказал я.

— Что придумал? Кто «он»? — сонно спросила Ольга.

— Безногий полковник. Каким-то образом он смог договориться с начальством, генералами или еще кем. И теперь они проводят на нас эксперимент, этот самый «Мертвый город».

— Какой ты умный, — скептически сказала девочка. — А по-моему, им просто на нас насрать.

Я сделал вид, что не заметил ни грубого слова, ни этого «нас», выдающего ее с головой.

— Нет. Я, наверное, ошибся — но только в масштабах. На нас ставят эксперимент, и в нем множество целей, эта статья в газете — только один из вариантов.

Меня зацепило. Так изредка бывало — когда я задумывался о вещах, которые нельзя с ходу подвести под логичное объяснение. Если рядом находился человек, который мог выслушать, я вываливал на него длинные логические цепочки, споря с самим собой и приводя все новые и новые доказательства.

— Нам разрешили взять по три предмета. Это какой-то тест. Разделили на тройки. Затем смотрели, кто куда бежит. Кто что делает. Я уверен, они отрабатывают разные ситуации, набирают материал для анализа. Естественно, мы — не мирные граждане, но я читал, что в кризисных ситуациях даже в самых благополучных странах люди быстро превращаются в дикое стадо. Типа налет цивилизованности очень тонок или что-то в этом роде.

— Откуда ты все это знаешь? — возмутилась Ольга. — Сколько тебе? Шестнадцать?

— Пятнадцать с половиной, — неожиданно для себя ответил я. — Учился.

— Я тоже училась!

— Книги — это все, что у меня было последние несколько лет, — объяснил я. — А вокруг только вакуум.

Я лгал. Была еще Катька, но она даже не знала о том, что была у меня.

— Дурак, — неожиданно обиделась Ольга.

Я не понял, к чему это было, но выяснять не стал. Некоторое время она ерзала — то ли больная нога мешала спать, то ли ждала, что я начну выяснять, почему я дурак.